В присутствии врага - Джордж Элизабет (версия книг .txt) 📗
— Ив! — Он торопливо подошел к ней. Ив почувствовала на плече его ладонь. — Не надо, — произнес Алекс. — Только не так. Не в одиночестве. — Муж попытался повернуть ее к себе. — Позволь мне помочь тебе, Ив.
Она порадовалась темноте и ежихе, в ворсе которой прятала лицо.
— Я думала, ты спишь, — сказала она. Кровать прогнулась, когда он сел на край. Алекс прилег рядом с Ив, повторяя ее позу, крепко обнял.
— Прости.
— За что?
— За то, что так расклеился. Я был не готов. Я не думал, что все так кончится. С Шарли. — Он схватил ее за руки, сжимавшие ежиху. — Господи, Ив. Я произношу ее имя и словно падаю в бездонную пропасть.
— Ты ее любил, — шепотом отозвалась Ив.
— Не представляю, как тебе помочь.
Она одарила его единственной правдой, какой могла одарить;
— Мне никто ничем не может помочь, Алекс.
— Ты должна это прекратить, — сказал он. — Ты винишь себя. Не надо. Ты поступила так, как считала наилучшим. Ты не знала, что произойдет. Ты не могла знать. И я не возражал. Я согласился. Никакой полиции. Если на то пошло, мы оба виноваты. Я не позволю тебе одной нести это бремя. Проклятие. — Его голос задрожал на последнем слове.
Услышав эту дрожь, Ив задалась вопросом, как ее муж перенесет события ближайших дней. Она поняла, что жизненно важно не дать ему встретиться с представителями средств массовой информации. Они ведь непременно пронюхают, что она не обратилась в полицию, когда Шарлотта исчезла, и вцепятся в эту информацию, как в кость, пытаясь выведать истинную причину ее нежелания оповещать официальные органы. Одно дело если они будут задавать вопросы ей. Она привыкла с ними сражаться, и даже если ей не хватит ловкости правдоподобно солгать, она — мать жертвы и, следовательно, имеет полное право не удовлетворять досужее любопытство. И совсем другое дело — Алекс. Он может сгоряча что-нибудь ляпнуть. Поэтому важно — жизненно важно, — чтобы он ни за что не общался с прессой.
Ему нужна еще таблетка успокоительного, решила Ив. Даже, вероятно, две, чтобы он проспал всю ночь. Сон так же важен, как молчание. Иначе рискуешь потерять над собой контроль. Она приподнялась на локте, взяла его руку, на мгновение прижала к щеке и отпустила.
— Куда…
— Хочу принести таблетки, которые дал нам врач.
— Не сейчас.
— Нам понадобятся силы.
— Но таблетки — временная мера. Ты должна это понимать.
Она немедленно насторожилась. Попыталась разглядеть выражение его лица, но темнота, защищавшая Ив, защищала и его.
Он сел. Минуту собирался с мыслями и наконец, притянув Ив к себе, заговорил:
— Ив, послушай меня. Здесь ты в безопасности. Так? Со мной ты в полной и абсолютной безопасности. Здесь, в этой комнате, ты можешь дать волю своему горю. Я не чувствую того, что чувствуешь ты… я не могу, потому что я не ее мать… но я ее любил, Ив. Я… — Он умолк. Ив услышала, как он подавил рыдание. — Принимая таблетки, ты просто загоняешь вглубь свои страдания. Ты ведь это делаешь, да? И ты делаешь это потому, что я совсем потерял голову. Из-за моих тогдашних слов, что ты совсем не знаешь Шарли. Господи, как я о них жалею. Меня просто занесло. Но я хочу, чтобы ты знала: сейчас я весь твой. Здесь, со мной ты можешь дать себе волю.
Алекс ждал. Ив знала чего: страстной мольбы об утешении, убедительных проявлений скорби. Ее мозг лихорадочно вырабатывал решение. Когда же Ив его приняла, то опустила голову и заставила себя расслабиться.
— Я не могу… — Она звучно вздохнула. — Внутри меня столько всего, Алекс.
— Ничего удивительного. Ты можешь выпустить все это потихоньку. У нас вся ночь впереди.
— Ты обнимешь меня?
— Что за вопрос ты задаешь?
Он уже обнимал ее. Она тоже обняла его, проговорила, уткнувшись ему в плечо:
— Я все думаю, что это должна была быть я. А не Шарлотта. Я.
— Это нормально. Ты ее мать. Он стал укачивать ее.
— Я внутренне убита, — сказала Ив. — А это хуже, чем умереть.
— Я знаю, каково тебе. Понимаю.
Он погладил ее по голове. Задержал ладонь на затылке. Ив подняла голову.
— Обними меня, Алекс. Не дай мне сойти с ума.
— Не дам.
— Останься здесь.
— Я всегда буду рядом. Ты это знаешь.
— Прошу тебя.
— Да.
— Будь со мной.
— Конечно.
Поцелуй показался логичным завершением их разговора. Остальное было легко.
— Поэтому они разделили графство на сектора, — докладывала Хейверс. — Местный сержант — Стенли его фамилия — приказал своим констеблям проверить все фермы. Но Пейн считает…
— Пейн? — переспросил Линли.
— Констебль-детектив Пейн. Он встретил меня в участке Вуттон-Кросса. Он относится к Амсфордскому отделу по расследованию убийств.
— А. Пейн.
— Он считает, что нельзя зацикливаться на сельхозтехнике. По его мнению, девочка могла испачкаться смазкой и в других местах. Там есть шлюзы, лесопилка, мельница, стоянка для автофургонов, пристань. Мне это кажется разумным.
Линли в задумчивости взял магнитофон, лежавший у него на столе вместе с еще тремя фотографиями Шарлотты Боуэн, полученными от ее матери, содержимым конверта, который отдал ему в Челси Сент-Джеймс, фотографиями и отчетами, собранными Хильером, и его собственным кратким рукописным изложением всего, что Сент-Джеймс сообщил ему на кухне в своем доме. Было десять сорок семь, и Линли допивал чуть теплый кофе, когда Хейверс позвонила ему из своего обиталища в Уилтшире с кратким сообщением:
— Я обосновалась в местном пансионе. «Приют жаворонка», сэр.
И так же кратко продиктовала номер телефона, прежде чем перейти к собранным ею фактам. Слушая ее, Линли делал пометки: колесная мазь, блоха, приблизительное время пребывания тела в воде, список названий от Вуттон-Кросса до Девайзиса, когда упоминание Барбары о недостаточности предпринятых сержантом Стенли действий напомнило ему о чем-то, уже слышанном этим вечером.
— Минутку, сержант, — попросил он и запустил кассету с записью голоса Шарлотты Боуэн.
— Сито, этот человек говорит, что ты можешь меня выручить. Он говорит, что ты должен рассказать всем какую-то историю. Он говорит…
— Это голос девочки? — спросила на том конце Хейверс.
— Подождите. — Линли немного перемотал вперед. Голос продолжал:
— … а туалета нет. Но тут есть кирпичи. Майское дерево.
Линли остановил кассету.
— Вы слышали? — спросил он. — Похоже, она описывает место своего заключения.
— Она сказала, кирпичи и майское дерево? Ага. Поняла. Что бы это ни значило.
Линли услышал, как на том конце заговорил мужчина. Хейверс зажала трубку рукой, потом снова вернулась на линию и сказала изменившимся голосом:
— Сэр? Робин думает, что кирпичи и майское дерево дают нам нужное направление.
— Робин?
— Робин Пейн. Констебль-детектив из Уилтшира. Это в пансионе его матери я остановилась. В «Приюте жаворонка». Как я уже сказала. Владелица — его мать.
— А-а.
— В деревне гостиницы нет, до Амсфорда восемнадцать миль, а тело нашли здесь, и я подумала…
— Сержант, ваша логика безупречна.
— Да. Конечно, — отозвалась она и стала излагать план действий на следующий день: во-первых, место, где нашли тело, во-вторых, вскрытие, в-третьих, встреча с сержантом Стенли.
— И в Солсбери наведайтесь, — сказал Линли. Он сообщил ей об Алистере Харви, его враждебном отношении к Ив Боуэн, присутствии одиннадцать лет назад в Блэкпуле и о том, что он борется против строительства тюрьмы на территории своего избирательного округа. — Харви — наша первая явная связь между конференцией тори и Уилтширом, — закончил Линли. — Может, слишком уж удобная связь, но нужно проверить.
— Ясно, — ответила Хейверс и пробормотала, явно записывая: — Харви… Солсбери…
— Ваш мобильный телефон с вами, сержант? — любезно уточнил он.
— А ну его, — с той же любезностью ответила она. — Ненавижу эти штуки. Как разговор с Саймоном?
Линли ушел от прямого ответа, перечислив все факты из своего конспекта и закончив:
