В присутствии врага - Джордж Элизабет (версия книг .txt) 📗
Она не могла решить, что хуже: вид ее опухшего со сна лица с вмятинами от подушки на щеках или отражение все тех же обоев в цветочек. В данном случае это были желтые хризантемы и розовато-лиловые розы, обвитые сиреневыми лентами, с голубыми — вопреки всем законам ботаники — и зелеными листьями. Этот очаровательный узор повторялся на покрывале и шторах. Барбара так и слышала, как все эти иностранцы, жаждущие пожить среди аборигенов, восторгаются совершенной английскостью пансиончика. О, Фрэнк, именно таким мы всегда и представляли английский коттедж, правда? Как мило. Как очаровательно. Ну чистая прелесть.
Чистая пошлятина, подумала Барбара. И вообще — это даже не коттедж, а солидный кирпичный дом на самом краю деревни, на Бербейдж-роуд. Но о вкусах не спорят.
— Мама все отделала заново в прошлом году, — объяснил Робин, провожая Барбару в ее комнату, и добавил: — Разумеется, под чутким руководством Сэма. — И закатил глаза.
Барбара познакомилась с ними обоими внизу, в гостиной: с Коррин Пейн и ее «новонареченным», как та называла Сэма Кори. Это была настоящая парочка воркующих голубков, что очень сочеталось с общей атмосферой пансиона, и когда Робин через кухню ввел Барбару в гостиную, «молодые» постарались сразу же продемонстрировать ей свою взаимную преданность. Коррин была «ягодкой» Сэма, Сэм — «дружочком» Коррин.
Провожая Барбару наверх, Робин с несчастным видом оправдывал откровенные милованья матери и Сэма тем, что они только что обручились и поэтому немножко опьянены своими новыми отношениями.
Барбара подумала, что «немножко» — это еще слабо сказано.
Не дождавшись ее реакции, Робин принялся сокрушаться, что Барбару не поселили в пабе или в гостинице в Амсфорде. Но тут Барбара прервала его:
—Робин, все нормально. Просто отлично. А они… — «Приторны до неприличия» хотелось сказать Барбаре. Но она продолжила: — Они влюблены. — И прибавила: — Вы же знаете, как это бывает, когда влюбляешься. — Можно подумать, она сама знала.
Робин помедлил, прежде чем открыть дверь в ее комнату. Он как будто только что понял, что Барбара — женщина, отчего та, непонятно почему, смутилась. Робин вдруг засуетился, указал на соседнюю дверь — там находилась ванная. Потом открыл дверь в комнату Барбары и пробормотал:
— Надеюсь… Да. Ну, в любом случае спокойной ночи.
И, внезапно превратившись в угловатого юнца, торопливо покинул Барбару, предоставив ей «устраиваться».
Что ж, подумала Барбара, она устроилась, насколько это было возможно в комнате с такими обоями. Ее трусы и носки были разложены по ящикам. Свитер висел на крючке с внутренней стороны двери. Рубашки и брюки — в шкафу. Зубная щетка стояла в стакане рядом с раковиной.
Барбара энергично, по-утреннему, чистила зубы, когда раздался стук в дверь и запыхавшийся голос спросил:
— Готовы для утреннего чая, Барбара?
С пеной от пасты на губах Барбара открыла дверь — за ней с подносом в руках стояла Коррин Пейн. Несмотря на весьма ранний час она была при полном параде, накрашена и искусно причесана. Если бы не другое платье и если бы ее светло-русые волосы не были уложены по-иному, Барбара решила бы, что женщина вообще не ложилась.
Дышала она с присвистом, но, войдя, улыбнулась и бедром закрыла дверь. Поставила поднос на комод и, отдуваясь, сказала:
— Придется передохнуть. — Прислонилась к комоду, несколько раз глотнула воздуху. — Весна и лето. Хуже некуда. Вся пыльца в воздухе. — Она махнула в сторону подноса. — Чай. Пейте. Я сейчас приду в себя.
Полоща рот, Барбара подозрительно посматривала на женщину. Коррин сипела так, как сипит сдувающийся воздушный шар. Вот будет здорово, если она потеряет сознание, пока Барбара будет наслаждаться «Формозой Улуном».
Но через минуту, во время которой мимо ее двери протопали шаги, Коррин произнесла:
— Лучше. Значительно лучше. — И действительно, дышала она как будто легче. Женщина продолжала: — Робби уже на ногах, и как правило, чай приносит он. — Она налила чашку для Барбары. Напиток был крепким, цвета корицы на булочках. — Но я никогда не позволяла ему приносить утренний чай молодым леди. Нет ничего хуже, когда мужчина видит женщину утром до того, как она успеет привести себя в надлежащий вид. Я права?
Единственный опыт близости с мужчиной был у Барбары лет десять назад и не включал утро, поэтому она лишь сказала:
— Утро. Ночь. Мне все равно. — И плеснула в чашку молока.
— Это потому, что вы молоды и кожа у вас как персик. А… сколько вам лет? Ничего, что я спрашиваю, Барбара?
Барбара быстро прикинула, не сбросить ли парочку годков, но поскольку вчера она уже сообщила свой возраст Робину, не было смысла лгать его матери.
— Очаровательно, — прокомментировала Коррин. — Я помню свои тридцать три.
И неудивительно, подумала Барбара, ведь самой Коррин явно не было и пятидесяти. Барбара никак не ожидала, что у Робина, почти ее ровесника, такая молодая мать. Значит, родила его в совсем юном возрасте.
Коррин продолжала:
— Сэм много старше меня. Вы заметили, да? Забавно, как все выходит. Я думала, что никогда не влюблюсь в лысеющего мужчину. У отца Робби было много волос. Заросли. Везде. — Она разгладила кружевную дорожку, покрывавшую комод. — Но он был так добр ко мне, в смысле, Сэм. Он с огромным терпением относится к этому. — Тремя пальцами она похлопала по впадинке между ключицами. — Когда он наконец сделал мне предложение, разве я могла отказаться? И это тем более к лучшему, что освобождает Робби. Теперь он сможет жениться на Селии. Она милая девушка, Селия. Просто очаровательная. Такая приятная. Знаете, она невеста Робби.
Мягкость в ее голосе не смогла обмануть Барбару, которая прочла в глазах женщины стальную решимость. Ей захотелось сказать: «Миссис Пейн, не волнуйттесь. Я не стану охотиться на вашего сына, и даже если бы стала, он вряд ли поддался бы моим сомнительным чарам».
Вместо этого, сделав глоток чая, она произнесла:
— Сейчас я быстренько оденусь и буду готова через пару минут.
Коррин улыбнулась.
— Прекрасно. Робби готовит вам завтрак. Надеюсь, вы любите бекон.
И, не дожидаясь ответа, она удалилась.
Внизу Робин вышел из кухни со сковородкой в руке, как раз когда Барбара ступила в столовую. Он переложил на ее тарелку два яйца и, глянув в окно, где, по мнению Барбары, небо все еще было по-ночному черным, сказал:
— Скоро рассвет. Нам надо от него не отставать, если вы по-прежнему хотите попасть на канал к пяти.
Барбара, накануне вечером выразившая желание увидеть место обнаружения тела в то время суток, когда оно предположительно попало в воду, принялась за еду. Она буквально проглотила два яйца, собирая желток тостом. Набила рот беконом, запила все это апельсиновым соком и с любопытством посмотрела на часы. Три минуты на удовлетворение гастрономических потребностей. Определенно, новый рекорд.
По дороге к месту преступления Робин был подавлен. К своей вящей радости Барбара выяснила, что он курит, поэтому они закурили, с удовольствием наполнив «эскорт» Пейна канцерогенами, и несколько минут молча втягивали никотин. Потом Пейн свернул с Мальборо-роуд на узкую дорогу, огибавшую деревенскую почту и уходившую в поля.
— Я долго работал там, — внезапно сказал он, кивнув на здание почты. — Привык считать, что застрял там навсегда. Поэтому и пришел так поздно в полицию. — И быстро добавил: — Но я окончил специальные курсы, чтобы попасть в уголовный отдел.
— Первое расследование, — сказала Барбара, — всегда самое трудное. Мое было таким. Я думаю, вы отлично справитесь.
— У меня было пять высших оценок, — серьезно заявил он. — Я даже думал поступать в университет.
— Почему не стали?
Он стряхнул пепел в щелочку приоткрытого окна.
— Из-за мамы, — ответил он. — Ее астма то лучше, то хуже. У нее бывали очень серьезные приступы, и я не мог оставить ее одну. — Он глянул на Барбару. — Видимо, у вас создается впечатление, что я маменькин сынок.
