Выпуск II. Том 5 - Кристи Агата (книги без регистрации .txt) 📗

— Да, мадам.

— Кто же его убил?

— Мосье де Сен-Аляр…

Пожилая леди тихонько покачала головой.

— Вы ошибаетесь. Мосье де Сен-Аляр не способен на такое преступление.

— У меня в руках доказательства, мадам.

— Еще раз прошу вас — расскажите мне обо всем. На этот раз я подчинился, сообщил ей все, подробно остановившись на каждом шаге, который я делал на пути к раскрытию истины. Она внимательно слушала.

— Да-да, все так, как вы говорите. Кроме одной небольшой детали. Убил моего сына не мосье де Сен-Аляр. Это сделала я — его мать.

Я пристально посмотрел на нее. Она продолжала, кивая в подтверждение своих слов головой.

— Хорошо, что я послала за вами. В том, что Вирджиния рассказала мне о визите к вам до своего отъезда в монастырь, — Божий Промысел. Так слушайте, мосье Пуаро!

Мой сын был греховным человеком. Он проводил гонения на Церковь. Он жил в смертном грехе. Кроме своей собственной, он развратил и немало других душ. Но было и кое-что пострашнее… Однажды утром я вышла из своей комнаты и увидела невестку, стоявшую на верхней ступеньке лестницы. Она читала письмо. Я увидела также моего сына, который подкрадывался к ней сзади. Один быстрый толчок — и она упала, ударившись головой о мраморные ступени. Когда ее подняли, она была мертва. Убийцей был мой сын, и только я, его мать, знала об этом.

Она на мгновение прикрыла глаза.

— Вы не можете представить, мосье, моих страданий, моего отчаяния. Что я должна была сделать? Выдать его полиции? Я не смогла заставить себя сделать это. Это был мой духовный долг, но моя плоть была слаба. Кроме того, разве бы поверили мне в полиции? Мое зрение со временем сильно ухудшилось — они наверняка ответили бы мне, что я ошиблась. Но муки совести не давали мне покоя. Ведь до тех пор, пока я хранила молчание, я была сообщницей убийцы. Мой сын унаследовал деньги своей жены. Он расцвел, как лавровое дерево. А вскоре собирался получить портфель министра. Его стараниями гонения на Церковь могли усилиться. И кроме того, была Вирджиния. Она, бедное дитя, такая красивая, такая благочестивая, была им очарована. У него была странная и ужасная власть над женщинами. Я видела, как он постепенно ее приручает… И была бессильна предотвратить их сближение. Он не собирался жениться на Вирджинии. Настало время, когда она была готова уступить ему во всем. Уничтожив тело одной женщины, он собирался погубить душу другой!

Тогда я ясно увидела мой путь… Он был моим сыном. Я дала ему жизнь. Я несла за него ответственность.

Я пошла в комнату мистера Вилсона и взяла флакончик с таблетками. Однажды он со смехом сказал мне: там таблеток вполне достаточно, чтобы убить несколько человек. Я направилась в кабинет сына и открыла большую коробку шоколада, лежавшую на столе. Она оказалась непочатой. Рядом была другая коробка. В ней была только одна шоколадка. Это упростило дело. Кроме моего сына и Вирджинии шоколада не ел никто. В тот вечер я просто не должна была отпускать Вирджинию от себя. Все шло, как я и наметила…

Баронесса замолчала, прикрыв на некоторое время глаза, затем открыла их вновь.

— Мосье Пуаро, я в ваших руках. Мне сказали, что я проживу совсем недолго. Я хочу ответить за свой поступок перед Господом. Должна ли я отвечать за него также перед людьми?

Я колебался.

— Но пустой флакончик, мадам, — спросил я, чтобы выиграть время, — как он оказался у мосье де Сен-Аляра?

— Когда он пришел попрощаться со мной, я сунула флакончик в его карман. Понимаете, я не знала, как избавиться от него. Я была настолько слаба, что не могла передвигаться без посторонней помощи. А если бы флакончик нашли в моей комнате, это могло бы вызвать подозрение. — Она выпрямилась. — Поймите, мосье, я не хотела навлечь подозрение на мосье де Сен-Аляра! У меня этого и в мыслях не было. Думала, что его слуги найдут пустой флакончик и безо всяких вопросов выкинут его.

— Понимаю, мадам, — сказал я, кивая.

— Каково ваше решение, мосье? Я встал.

— Мадам, имею честь пожелать вам всего хорошего, — сказал я. — В своем расследовании я потерпел неудачу! Дело закрыто.

На мгновение Эркюль Пуаро умолк, потом тихо продолжил:

— Баронесса умерла неделю спустя. Мадемуазель Вирджиния приняла послушничество и была в должный срок пострижена в монахини. Вот, мой друг, и вся история. Должен признаться, выглядел я в ней не самым лучшим образом.

— Но это едва ли было провалом, — попытался я разубедить детектива. — Что еще вы могли сделать в таких обстоятельствах?

— Ah, sacre! [74] — внезапно оживляясь, воскликнул он. Разве вы этого не видите? Я был просто глупцом! Мои серые клеточки совершенно не работали. И все это время ключ к разгадке я держал в руках!

— Какой ключ?

— Коробку шоколада! Разве вы не видите, в чем дело? Разве кто-нибудь с хорошим зрением сделал бы такую ошибку? Я знал, что у мадам Дерулар катаракта, — мне это открыли капли атропина. Из всех домочадцев она была единственным человеком, зрение которого настолько плохо, что не могла видеть, какую крышку кладет на какую коробку. Именно путаница с коробками шоколада навела меня на след, но потом я потерял логическую связь и не смог должным образом оценить ситуацию.

Ну и кроме того, я допустил чисто психологический просчет. Если бы мосье де Сен-Аляр был преступником, он никогда не стал бы хранить у себя флакончик. То, что я обнаружил его у него, уже было доказательством его невиновности. Мне ведь мадемуазель Вирджиния говорила, какой он рассеянный.

Вот в целом подробности того печального дела! Имейте в виду — я рассказал его только вам. Я не слишком хорошо выгляжу в этой истории! Пожилая леди совершает преступление столь простым и остроумным способом, что я, Эркюль Пуаро, делаю ошибку. Sapristi! [75] Даже воспоминание об этом выводит меня из себя! Ну, да ладно, забудем об этом. Впрочем, наоборот запомним. И если вы почему-либо решите, что я становлюсь тщеславным, впрочем мне это совсем не свойственно, ну разве что самую малость… Я сдержал улыбку.

— Eh bien, [76] мой друг, скажите мне в этом случае только два слова — «коробка шоколада». Согласны?

— По рукам!

— Кроме того, это был особый случай, — задумчиво произнес Пуаро. — Когда я, без сомнения, самый светлый ум в Европе, позволил себе быть великодушным!

— Коробка шоколада, — тихо проговорил я.

— Pardon, mon ami? [77]

Я посмотрел на невинное лицо Пуаро, который вопрошающе повернулся ко мне, и в глубине души почувствовал угрызения совести. Мне часто бывало с ним нелегко, но я, хотя и не обладал самым светлым умом в Европе, тоже мог позволить себе быть великодушным.

— Ничего, — солгал я и снова раскурил трубку, улыбаясь самому себе.

Тайна испанской шали

Блуждающий взгляд мистера Иствуда остановился на потолке, оттуда переместился на пол, а затем на правую стену. Усилием воли мистер Иствуд заставил его вернуться к стоявшей перед ним пишущей машинке.

Девственная чистота бумажного листа была нарушена названием, отпечатанным большими буквами:

Отличное название. Остановит и заинтригует кого угодно. «„Тайна второго огурца“, — подумает читатель. — О чем бы это? Огурец? Тем более второй! Такой рассказ нельзя не прочесть». И он будет ошеломлен той изумительнейшей легкостью, с которой этот мастер детективного жанра сплел столь восхитительный сюжет вокруг обыкновенного огурца.

Но… хотя Энтони Иствуд знал, каким должен быть новый рассказ, он почему-то никак не мог начать его. Известно, что главное в любом рассказе название и сюжет, остальное — просто кропотливая подгонка; иногда название само определяет сюжет, и тогда только успевай записывать, но сейчас оно уже — и весьма удачное — возникло, а в голове его — ни малейшего намека на сюжет.