Лучше умереть! - де Монтепен Ксавье (книги бесплатно без .txt) 📗
— Черт побери, да ведь у мамаши Фреми! Мало того, что у нее на руках оказалось дитя такого чудовища, так от нее еще чуть не все клиенты отказались…
— А где она теперь? — оживился Овид.
— На кладбище, бедняга… Померла…
— Вот беда! — расстроенно пробормотал дижонец.
— А вы-то сами, не папаша ли, часом, того ребенка? — спросила кормилица, глянув на Овида с подозрением.
— Нет! Но мне необходимо узнать, жива ли дочь Жанны Фортье. Об этом вам что-нибудь известно?
— Ах! Ну откуда же мне знать? Не помню я вовсе, куда мамаша Фреми девала ту девчонку.
— А у кого бы мне узнать, не подскажете?
— Делов то! Пойдите в мэрию… Когда детей бросают, мы заявляем об этом туда. Мэр распоряжается, чтобы их отправили в приют… такое чуть не каждый день случается.
— И вы в подобных случаях оставляете мэру перечень вещей, по которым можно было бы потом узнать ребенка?
— Да, сударь. Мы все записываем: метки на белье, особые приметы, имена отца и матери, если, конечно, они известны, фамилию и имя кормилицы, дату.
— Значит, если ребенка, о котором идет речь, звали Люси, туда должны были еще вписать имя и фамилию матери, Жанны Фортье, и госпожи Фреми, кормилицы?
— Да, сударь.
— Ну что ж! Благодарю вас и покорнейше прошу принять вот это в качестве компенсации за причиненное беспокойство.
Овид протянул госпоже Нуаре десятифранковую монету; та, сунув деньги в карман, сказала:
— Хоть и не за что, а не откажусь! Всегда к вашим услугам.
Дижонец вышел.
— «Пойдите в мэрию!» — пробормотал он. — Плохо дело! Жанна сбежала… Стоит мне там хоть один вопрос задать, как все сразу решат, что меня она подослала, а значит, мне известно, где ее искать; чего доброго, еще следить за мной начнут… Как же быть? Если бы я тут хоть с кем-то был знаком!…
Задумавшись, Соливо опустил голову и шел, сам не зная, куда. Внезапно он поднял голову, отыскивая взглядом мэрию; найти ее оказалось совсем несложно. Решение было принято. В мэрии он зашел в первую попавшуюся комнату — там сидел в одиночестве какой-то молодой человек, служащий, — и спросил:
— Сударь, не знаете ли вы случайно, кто был мэром Жуаньи в 1861 и 1862 годах?
— Прекрасно знаю, — ответил молодой человек. — Дюшмэн. Брат моего отца. После войны он ушел в отставку.
— А живет он сейчас в Жуаньи?
— Нет, уехал в Дижон, на родину.
— Значит, мы с ним земляки, — заметил Соливо.
— Так вы тоже из Кот д'Ор?
— Да, сударь, и хотел просить вашего дядюшку оказать мне одну услугу: мне необходимо навести справки о некоем весьма деликатном деле, имевшем место не то в 1861, не то в 1862 году.
— Может быть, для этого вовсе не обязательно ехать к дядюшке. Я был бы очень рад оказаться вам полезным.
В этот момент дверь резко распахнулась, и в кабинет влетел весьма вульгарного вида человек. Увидев его, молодой служащий побледнел и смущенно поднялся с места.
— Вот значит как, господин Дюшмэн! — заорал вошедший. — Мне теперь за вами сюда бегать придется?
— Сударь… — промямлил служащий.
— И слышать ничего не желаю! С меня довольно, вы просто смеетесь надо мной!
— Умоляю вас: не так громко!… — произнес юный Дюшмэн: он, похоже, ужасно страдал.
— Нет, я буду кричать — как хочу и что хочу. Наделают подлостей, а потом еще и говорить об этом не смей!… Деньги платите, тогда замолчу!
— Я же просил вас подождать.
— Ну-ну! Полгода уже дожидаюсь! Полгода меня мурыжите!
— Умоляю, подождите еще немного… еще неделю.
— Гм! Даю срок до завтра. Если завтра вечером вы не вернете мне ту тысячу франков, что я вам дал взаймы, клюнув на поручительство по векселю с искусно подделанной вами подписью вашего дядюшки, клянусь, такой скандал закачу!… Прокурору республики на стол вашу бумажку положу… и в суд по пути заглянуть не забуду! До завтра, господин Дюшмэн!
И разъяренный кредитор буквально вылетел из кабинета. Молодой человек рухнул на стул и закрыл лицо руками; вид у него был совсем убитый. Сквозь судорожно сцепленные пальцы побежали крупные слезы.
— Простите, сударь, — сказал вдруг Овид, подойдя к несчастному, — простите за то, что я невольно оказался свидетелем столь ужасной сцены…
Молодой человек поднял голову и, все еще плача, произнес:
— Это справедливое возмездие, сударь. Да, я совершил ошибку… хотя какую там ошибку… преступление… Человек, которого вы только что видели, — крупный местный торговец, они с дядюшкой знакомы по делам виноторговли… В прошлом году у меня была любовница; я просто с ума по ней сходил. Пытаясь как-то удержать ее, удовлетворял все ее капризы… а ни денег, ни кредита у меня не было. На меня какое-то помрачение нашло… Я подделал два векселя, почерком дядюшки проставил на них поручительство и искусно изобразил его подпись; их я отнес этому человеку. И он выдал мне деньги. Когда наступил срок платежа, я, конечно же, не смог заплатить. Пришлось пойти к нему — он уже собирался отправить векселя дядюшке — и, сгорая от стыда, рассказать правду; я ему тогда такого наобещал, что он согласился подождать полгода. И эти полгода уже прошли. Я надеялся, что как-нибудь сумею рассчитаться. Напрасно надеялся… Ничего не вышло! Вы сами слышали, что сказал этот человек; теперь мне конец. И поделом… Но бедная моя мать — она-то ни в чем не виновата, а эта история просто убьет ее! О! Ну почему я не смог воспротивиться той женщине, что довела меня до такой беды?
— А сейчас вы с ней встречаетесь? — спросил Овид.
— Нет, сударь.
— Вы разлюбили ее?
— Вовсе нет! Просто, когда я остался без гроша, она выставила меня за дверь.
— И ради такой особы вы чуть не на плаху взойти были готовы?
— Повторяю: я буквально голову из-за нее потерял.
— Короче, вам срочно нужно заплатить тысячу франков?
— Тысячу франков плюс проценты за шесть месяцев.
— И что вы намерены делать?
— Эх, сударь! У меня теперь только два пути… Либо утопиться, либо сидеть и дожидаться, когда меня арестуют…
— А почему бы вам не попросить денег у матери?
— У матери никаких денег нет, она живет в Дижоне на крошечную пожизненную ренту.
— А дядюшка?
— В вопросах чести он неумолим. И без малейшей жалости отречется от опозорившего свое имя племянника.
— В котором часу вы заканчиваете работу?
— Совсем скоро, рабочий день уже почти закончился.
— Где вы обычно ужинаете?
— В гостинице «Аист».
— А я как раз там и остановился. Так что поужинаем вместе.
Юный Дюшмэн удивленно уставился на собеседника. Почему вдруг этот незнакомец, прекрасно зная, что он натворил, так хорошо к нему относится?
— К вашим услугам.
— Фамилия вашего кредитора?
— Птижан.
— Возьмите шляпу: мы идем к нему.
— К нему! Он… он же опять будет кричать и ругаться…
— Не бойтесь ничего, идемте.
Юный Дюшмэн двинулся за Овидом. Пять минут спустя они уже были у виноторговца. При виде злосчастного должника свирепый кредитор с перекошенным от гнева лицом поднялся со стула и грозным голосом произнес:
— Вам-то что здесь понадобилось?
Ответил ему Овид:
— Цель нашего визита вам безусловно придется по душе. Господин Дюшмэн намерен загладить свою вину, заплатив все, что с него причитается…
— Он намерен заплатить! Это он-то? — с презрительным недоверием вскричал торговец.
— Да, сударь. Господин Дюшмэн имел несчастье согрешить по молодости. Избавив его от возможных неприятностей, вы очень хорошо поступили. Он очень благодарен вам за это.
— О! Да… очень… — пробормотал Дюшмэн, заливаясь слезами.
— Он раскаивается в содеянном и впредь ничего подобного делать не будет. Я — друг его семьи и по счастью оказался рядом, когда вы пришли требовать деньги. Давайте же положим конец этой истории. Сейчас я, сударь, в обмен на те самые векселя выдам вам тысячу франков плюс проценты за шесть месяцев.
Овид достал из кармана бумажник и расплатился. Торговец открыл сейф, извлек два листа гербовой бумаги и сказал:
