Лучше умереть! - де Монтепен Ксавье (книги бесплатно без .txt) 📗
« Дорогой друг,
я сейчас отдыхаю в Буа-ле-Руа, на лоне природы, в обществе одной очаровательной особы. Если буду нужен, напиши или пошли телеграмму в гостиницу «Привал охотников» на имя барона Арнольда де Рэйсса.
Искренне твой,
Овид».
Затем дижонец отправился на вокзал — на это ушло лишь несколько минут — и отправил письмо по почте. До приезда Аманды оставался еще целый час. И он решил, что будет неплохо прогуляться по лесу Фонтенбло, окаймлявшему Буа-ле-Руа.
Он пошел по аллее, с обеих сторон которой высились двухсотлетние деревья, и едва успел пройти шагов пятьдесят, как увидел какую-то компанию из пяти человек, устроившуюся под одним из дубов прямо на траве. Центральной фигурой в ней был древний старик: волосы белее снега, пергаментное лицо изрезано глубокими морщинами. Справа от него сидели женщина лет пятидесяти и две девушки. Слева — тщательно выбритый мужчина в очень приличном черном костюме, ему явно было далеко за сорок. Овид неспешно продолжал прогулку. Когда он подошел совсем близко к сидящим на траве и отлично услышал голос старика — тому было уже за восемьдесят, — то вздрогнул от удивления.
«Странно, — подумал он, удаляясь, — я почти уверен, что где-то слышал этот голос. Он был помоложе, но тембр тот же. И мужчину в белом галстуке и черном сюртуке, если память не изменяет мне, я где-то уже видел…»
Между тем компания продолжала беседу.
— Так вот, — объявил человек в черном сюртуке, — в 1861 году в Лондоне вы сели на пароход « Лорд-Мэр», отплывавший в Нью-Йорк. Мир тесен. Мы с вами плыли на одном корабле, даже не подозревая об этом.
— На « Лорд-Мэре»?
— Именно, господин Боск; на нем еще плыл гений американской промышленности Джеймс Мортимер, с которым мне потом довелось познакомиться в Нью-Йорке, и один француз, который стал потом его зятем, господин Поль Арман.
— Да, да, мы и в самом деле плыли на одном корабле, — сказал старик. — А имя Джеймса Мортимера напомнило мне о том, что меня там чуть не ограбили; я вез с собой в маленькой сумочке на ремешке весьма значительную сумму, скопленную за тридцать лет работы, — все свое состояние. И один подлец, перерезав ремешок, стащил сумку.
— Но ведь вам ее вернули?
— Да, благодаря одному пассажиру; он схватил вора на месте преступления.
— Я ничего не слышал об этой истории.
— А вы и не могли ничего о ней слышать; тот пассажир оказался знаком с родственниками вора и поэтому настоятельно просил никому не рассказывать о произошедшем; я уступил его просьбе.
— Там же, на пароходе, мне довелось познакомиться с одним канадцем, и он поведал мне самое удивительное из всего, что я узнал потом за шесть лет учебы в Америке.
— То есть?
— Он рассказал о некоей настойке, индейцы называют ее «ликер болтливости», или «ликер истины»; ее делают почти так же, как яванскую настойку, из Pohou upas, но удаляют все — или почти все — токсичные вещества.
— Да, да, я слышал о ней, — заметил бывший полицейский Рене Боск. — Она вроде бы заставляет болтать даже самых сдержанных людей. Но сильно подозреваю, что такое может случиться разве что в мелодраме.
— А вот тут, господин Боск, вы ошибаетесь.
— Значит, вы опробовали ее?
— И не один раз, причем всегда добивался желаемого результата.
— Тогда беру свои слова обратно. А вы, доктор, надо полагать, немало научных секретов из Америки привезли?
— Я изучил там некоторые растения, которые не используют французские врачи, в то время как их благотворное воздействие бесспорно; теперь я нередко пользуюсь ими в своей практике и всякий раз с немалым успехом.
— А вы надолго приехали в здешние места?
— Всего на несколько дней. Сестра заболела, вот я и решил ее проведать, а заодно и отдохнуть как следует.
— Ну что ж, пока вы здесь, в Буа-ле-Руа, я всегда буду рад вас видеть. Заходите — поговорим об Америке; прекрасная страна, она мне очень понравилась, но умереть мне все же хотелось не там.
— Дорогой господин Боск, я обещаю заходить к вам каждый день.
Врач помог старцу подняться и предложил опереться на его руку. Рене Боск охотно сделал это, и все пятеро двинулись к Буа-ле-Руа, где бывший полицейский жил в домике на берегу Сены, неподалеку от станции.
Овид уже возвращался назад, ибо время, отведенное на прогулку, истекало. Раздался гудок — прибыл поезд из Парижа. Овид прибавил шагу: на этом поезде должна была приехать Аманда. Примерщица госпожи Опостин — кокетливо одетая и на зависть хорошенькая — вышла из вагона первого класса.
— Вам удалось найти какое-нибудь сносное жилье? — спросила она.
— Сейчас увидите… Ужин ждет нас.
— А лодка?
— У хозяйки гостиницы их шесть. Так что сами выберете ту, что понравится вам больше.
Через несколько минут они уже были в « Привале охотников». Овид взял ключи и повел свою спутницу во флигель.
— А здесь очень мило! — воскликнула девушка, воистину королевской походкой пройдясь по комнатам. — Почти как дома. Но где же мы будем обедать и ужинать?
— В гостинице.
— Фу! Это, знаете ли, совсем невесело. Обедать — еще куда ни шло, но никак не ужинать. Ужинать я предпочла бы здесь; тут нам будет гораздо уютнее. Договоритесь как-нибудь, чтобы ужин подавали сюда, это будет очень мило с вашей стороны…
— Хорошо, я распоряжусь… А теперь идемте ужинать!
Они вернулись в гостиницу.
— Госпоже понравился флигель? — спросила хозяйка.
— Очень.
— Я так и думала. Там вам никто не помешает. Никаких соседей — рядом всего один дом, справа; в нем живет одна больная дама, сестра доктора Ришара.
— Врач — это совсем неплохо… — рассмеялась Аманда. — Если я заболею, то кликну его через стенку…
— Вряд ли он услышит. Дом у них стоит в глубине сада, а сад очень большой, от вашего его еще стена отделяет.
Овид слушал ее очень внимательно, не упуская ни слова. Затем они сели ужинать.
…Наши герои прожили в Буа-ле-Руа уже четыре дня; в деревне отмечали престольный праздник. Лже-барон все это время был очень внимателен к Аманде, охотно потакал всем ее капризам, и девушка уже начала думать, что ошибалась, полагая, будто он намерен как-то использовать против нее документ, и жалела, что не отпросилась у госпожи Огюстин на две недели вместо одной. А Соливо тем временем решил, что пришла пора действовать.
После обеда в гостинице « Привал охотников» Аманде захотелось покататься на лодке. Овид, вынашивая свой злодейский план, с самого утра жаловался на сильную головную боль, грозившую перейти в мигрень.
— Вряд ли я смогу сегодня составить вам компанию, голубушка моя. Вы просто неутомимы, а я уже не слишком молод. Так что позвольте мне пойти прилечь, оставив вас в одиночестве.
— Я вовсе не намерена мучить вас, дорогой барон, — ответила Аманда. — Покатаюсь на лодке одна. А вы ступайте отдыхать. Поспите пару часов, и головная боль пройдет…
— Так я и сделаю, ведь мне и в самом деле плохо…
— Где мы встретимся?
— Здесь же, перед ужином. Зайду сюда выпить абсент.
Овид медленно, как и полагается страдающему мигренью, поплелся во флигель, и, как только закрыл за собой дверь, «мигрень» как рукой сняло. Он открыл платяной шкаф, извлек чемодан и достал пузырек, который аккуратно засунул меж рубашек. Глядя на него, он улыбнулся.
— А вот наш болтливый ликерчик, — сказал он, — и он опять нас выручит, как и прежде.
Поставив пузырек на стол, Овид огляделся. В расписном буфете стояло множество бутылок с ликерами. В одной из них — с зеленым шартрезом — оставалось не больше чем на четыре-пять рюмок.
— Аманда всем напиткам предпочитает зеленый шартрез, — пробормотал Соливо. — Сегодня вечером она, как обычно, выпьет рюмку-другую, так что все получится очень просто…
Он вытащил из бутылки пробку, потом открыл привезенный из Америки пузырек и влил примерно пару ложек в ликер. Потом все убрал, прилег и тут же уснул.
