Комплекс Росомахи - Зосимкина Марина (книги txt) 📗
вкривь и вкось пыльными высокими фурами с немосковскими номерами. Все
длинное асфальтовое пространство, огороженное по периметру тремя гигантскими
складскими терминалами, было плотно заставлено фурами. В промежутках ловко
сновали автокары, разгружая и увозя куда-то вглубь ангаров громадные
контейнеры, связки, тюки и коробки.
Вот где-то тут и трудится школьный друг и товарищ Колька Ревякин. Друг и
товарищ – естественно, в кавычках. Но его нужно еще найти.
Егор не сразу дозвонился до ревякинского офиса, было плотно занято, а
когда на том конце трубку все же сняли, вместо ожидаемого сексапильного
сопрано донесся бас, совсем немузыкально проревевший «Аллё». Егор
невозмутимо проговорил дежурное приветствие и, сличаясь с визиткой, попросил к
телефону Николая Викторовича Ревякина. Трубка ему рявкнула в ответ: «У
телефона!»
Егор сразу понял, что такой фигней, как телефонный этикет, Колян себя не
утруждает. Поэтому он смело предположил, что Колька Ревякин в этой конторе,
именуемой «Трейд-авто, склад и логистика», либо грузчик, либо уж сам босс.
Грузчика Егор тут же отмел. Значит, босс. Клево.
Босс Ревякин сказал: «Ну приезжай, раз нужно» и отсоединился.
Егору было нужно, и он приехал.
Покатавшись еще чуть-чуть по длинному грузоперевалочному загону, он
пробрался подальше вглубь, насколько позволили фуры и автокары, кое-как
приткнул свой автомобиль и вылез наружу.
Поймал за рукав пробегающего мимо мужика. Мужик был одет в черно-
белую форменную спецовку с логотипом конторы на спине, значит, местный. Но
данный местный не знал, как попасть в кабинет начальника, и отправил Егора в
бухгалтерию, а там подскажут. В бухгалтерию Егору не хотелось, поэтому он
поймал еще одного местного, более продвинутого, и тот ему, наконец, объяснил.
Егор не стал бы ни у кого ничего выспрашивать, если бы среди бесконечного
ряда однообразно-серых пандусов, рольставней и ворот наткнулся взглядом хоть
на что-нибудь нетипичное. Например, какой-нибудь широкий, весь в зеркальном
стекле, подъезд или отдельно стоящий особнячок в стиле модерн или хоть бы и в
купеческом, неважно.
Ничего подобного он не увидел, поэтому и приставал с расспросами, однако
то, на что в конце концов указал ему пальцем продвинутый абориген, никак не
тянуло ни на модерн, ни на ренессанс.
Никаких вам бело-мраморных ступеней и чугунных вензельных перил. Всего
лишь узкая металлическая лестница, ведущая наверх по наружной стене дальнего
ангара и заканчивающаяся крохотной площадкой с единственной дверью на ней.
Дверка простая, металлическая, без выкрутасов. Вот вам и понтярщик.
За дверью то ли холл, то ли приемная, обставленная самой обычной серой
мебелью, да и той негусто. Стол, два стула, шкаф, одноногая вешалка.
За столом пацанчик с курчавой челкой, в очках и тесной курточке, которую
Егору захотелось назвать гимназической.
Егор поздоровался вежливо с пацанчиком и поинтересовался, на месте ли
господин Ревякин. Он начисто забыл Колькино отчество, а называть его просто по
имени счел неполитичным.
На шум выглянул сам «господин Ревякин», огромный, как двухкамерный
американский холодильник, и проворчал:
– Впусти его, Марк, он ко мне.
Егор удивился, как этот бледный Марек мог его не пустить, но шутить
повременил. Тем более, что хозяин всего, что вокруг, был к шуткам нынче не
расположен.
Громадный Ревякин кивнул Егору, приглашая войти, и, развернувшись,
косолапо проследовал внутрь кабинета.
«И как, интересно, обустраивают свое рабочее пространство простые
подмосковные капиталисты?» – размышлял, ступая следом, Егор.
А никак. Никак они его не обустраивают, вот ведь. Замызганный ковролин,
серые стеновые панели и самый дешевый грязно-белый подвесной потолок.
Правда, у левой от входа стены располагался наглый кожаный диван
шоколадного цвета, такое же шоколадно-кожаное кресло стояло у стены напротив,
а письменный стол руководителя, то есть, Кольки Ревякина, украшал огромный
плазменный монитор.
А еще на стене, как раз за Колькиной спиной, висело произведение
живописного искусства, довольно крупное, в стильной серебристой рамке, все в
фиолетово-розово-черных щедрых мазках явно масляной краски. И явно
подлинник, так как в нижнем правом углу произведения скромно серела плохо
разборчивая подпись живописца.
На этом красота кончалась. Почти весь диван был завален какими-то
папками, газетами, бумагами. В кресле, накренившись на бок, топорщился
принтер, от которого тянулись шнуры через всю комнату к компьютеру и розетке, а
на столе не было места даже для еще одной кофейной чашки, потому что его
поверхность была сокрыта теми же папками, газетами, бумагами, а также
каталогами, буклетами, ежедневниками, органайзерами и прочей канцелярской
атрибутикой, размножившейся и разбушевавшейся в атмосфере свободного
мужского пофигизма.
Однако сам хозяин кабинета был помещен в костюм от «Марк энд Спенсер»,
лицемерную скромность которого разбавлял бело-золотой галстучный зажим. Егор
похвалил себя, что не просчитался с выбором сегодняшнего своего прикида. Мы ж
с тобой одной крови, братан!.. Н-да.
Ревякин протиснулся за свой стол, перед тем как сесть, протянул Егору руку
для рукопожатия. Оглянулся по сторонам и заорал:
– Марек, притащи сюда стул!
Худосочный Марек внес стул, поставил его рядом с Егором и молча вышел.
– Садись, Жора. Давай, говори, что у тебя. А то я уж голову себе сломал, все
вспоминал, когда ты в последний раз ко мне обращался.
Тут телефон на его столе сипло зазвонил, Колька недовольно хрюкнул, но
трубку снял. Пока он отрывисто с кем-то переругивался, Егор решал, решал и
решил, наконец. Раз уж Колька такой прямой и открытый, то и говорить с ним
нужно прямо. Прямо, но аккуратно. Тем более, что Егор не придумал ничего
остроумного на предмет, как лучше подъехать к щекотливой теме сугубого
Колькиного интереса к чугунной антикварной чернильнице.
Хозяин кабинета со стуком опустил телефонную трубку, потыкал в какие-то
кнопки на аппарате и крикнул Марку, что его пока нет. Откинулся на спинку кресла
и замер, пристально и без улыбки вперившись в Егора.
Тогда Егор тоже откинулся на своем шатком стуле и, положив ногу на ногу, а
локоть на стол, независимым, но, доверительным тоном произнес:
– Николай, я к тебе как парламентер. Одна моя знакомая попала в странную
историю. Даже, я бы сказал, в нелепую. А пути привели к тебе. Так вот, эта моя
знакомая не понимает, зачем тебе понадобилось с ней встречаться и тем более не
понимает, зачем ее нужно было тащить к тебе силой. Если причина в некой
антикварной вещице, то эта вещь оказалась у нее на руках абсолютно случайно.
Моя знакомая просит передать, что ничего интересного по этому поводу тебе
сказать не может. А от себя хочу добавить: не пугай больше девочку, Коля, она
точно ни при чем.
Ревякин усмехнулся. Только глаза его отнюдь не смеялись, а смотрели цепко
и холодно. Спросил неторопливо:
– Значит, моих гвардейцев ты уделал?
Егор кивнул, как бы удрученно.
– А девчонка та тебе кто?
– Никто она мне, Коля, случайная знакомая, – он развел руками. – Я с ней
только вчера познакомился. Незадолго до… инцидента.
– Придурка Самолетова тоже ты до припадка довел?
– Кто это – Самолетов?
– Да антиквар хренов.
– Выходит, что опять я, – покаялся Егор.
– И девчонка тебе просто случайная знакомая? А ты, значит, благородный
рыцарь Ланцелот?
– Не веришь?
– Не верю.
– А если я ее знаю давно и хорошо, это что-то меняет? – немного более
