Лунный свет тебе к лицу (Ты обратилась в лунный свет) - Кларк Мэри Хиггинс (читать книги онлайн txt) 📗
Глядя на него, одетого в светло-коричневую рубашку, хлопчатобумажные твидовые брюки и теннисные туфли, Мэгн пожалела, что у нее под рукой нет фотокамеры. Здесь она заметила в Нейле черты, которых никогда не знала в Нью-Йорке. У него больше не было выражения, говорившего «не смей вторгаться на мою территорию». У него такой вид, будто он способен переживать за других людей, даже за нее, Мэги.
Лоб его был озабоченно нахмурен, а в карих глазах стоял тот же вопрос, который Мэги заметила прошлым вечером.
Потом, когда его отец занялся дверным замком, Нейл тихо сказал:
— Мэги, я вижу, что тебя что-то тревожит. Молю Бога, чтобы ты со мной поделилась.
— Нейл, подай мне большую отвертку, — скомандовал отец.
Мэги уселась в старое плетеное кресло.
— Посмотрю, может, научусь чему-нибудь полезному.
Отец и сын работали почти час, переходя из комнаты в комнату, обследуя окна, укрепляя одни замки, определяя на замену другие. В студии Роберт Стефенс попросил разрешения посмотреть глиняные скульптуры на столе. Когда Мэги показала ему начатый портрет Греты Шипли, он сказал:
— Я слышал, что под конец она плохо себя чувствовала. А когда я видел ее, она была довольно оживленная и даже радостная.
— Это Нуала? — спросил Нейл, указывал на другой бюст.
— Здесь еще много работы, но да, это портрет Нуалы. Кажется, мои руки сумели выразить то, чего я сама не понимала. У нее всегда был такой веселый вид, но здесь этого нет.
Когда они спускались вниз, Роберт Стефенс показал на комнату Нуалы.
— Надеюсь, вы собираетесь перебраться сюда, — сказал он. — Эта комната вдвое больше гостевой.
— Честно говоря, я уже перебралась, — призналась Мэги.
Мистер Стефенс остановился у двери.
— Кровать должна стоять напротив окон, а не там, где теперь.
Мэги беспомощно сказала:
— Я как раз собиралась это сделать.
— А кто собирался вам помочь?
— Я хотела сама, я гораздо сильнее, чем кажусь.
— Шутите! Вы хотите сказать, что хотели таскать эту громадину сами? Нейл, давай начнем с кровати. Куда поставить шкаф, Мэги?
Нейл помолчал и сказал:
— Не обращай внимания. Он такой со всеми.
— Со всеми, кто мне небезразличен, — поправил его отец.
Мебель была переставлена менее чем за десять минут. Наблюдая за ними, Мэги думала, как изменить декор комнаты. Старые обои надо сменить, перестелить пол, а вместо выцветшего потертого ковра настелить ковровое покрытие.
«Снова вью глезд», — подумала она.
— О кей, вот и все, — объявил Роберт Стефенс.
Мэги и Нейл шли за ним вниз по лестнице, когда он сказал:
— Мне пора. Сегодня жду к себе кое-кого на вечер. Нейл, ты появишься на следующей неделе?
— Обязательно. В пятницу я снова выходной.
— Мэги, я привезу остальные замки, но прежде обязательно позвоню, — сказал Роберт Стефенс, выходя из дома. Мэги не успела его поблагодарить, как он уже оказался в машине.
— Он восхитителен, — сказала она, когда его машина скрылась из виду.
— Как ни странно, но я того же мнения, — улыбнулся Нейл. — Хотя некоторые находят его невыносимым. — Он помолчал. — Мэги, ты была сегодня на могиле своей мамы?
— Нет, не была, а почему ты спросил?
— Потому что твои колени запачканы грязью. Уверен, что ты в этом наряде в огороде не работала.
Мэги заметила, что благодаря Нейлу и его отцу она стряхнула с себя или хотя бы отстранила сильную тревогу, вызванную находкой колокольчика на могиле Греты Шипли. Вопрос Нейла заставил ее вспомнить обо всем.
Но теперь она не могла говорить об этом ни с Нейлом, ни с кем-либо другим. До тех пор, пока не выяснит, что колокольчики оказались там по прихоти Эрла Бейтмана.
Заметив перемену в ее лице Нейл пошел в наступление:
— Мэги, что, в самом деле, происходит? — спросил он низким, напряженным голосом. — Ты сердишься на меня, а я не знаю, за что, неужели только за то, что не позвонил вовремя перед твоим отъездом. Я не прощу себе этого до конца жизни. Если бы я знал, что случилось, я бы немедленно к тебе приехал.
— Неужели? — Мэги покачала головой и отвела глаза. — Нейл, я пытаюсь во многом разобраться, в том, что пока лишено всякого смысла и может оказаться плодом моего воображеня. Но я должна разобраться сама. Давай не будем об этом сегодня.
— Полагаю, у меня нет выбора, — сказал Нейл. — Послушай, мне надо идти. Завтра утром большое совещание, я должен подготовиться. Но завтра я тебе позвоню, а в четверг днем заеду. Ты будешь здесь до следующего воскресенья?
— Да, — кивнула Мэги, а про себя добавила: «Может, к тому времени у меня будут ответы на некоторые вопросы об Эрле Бейтмане и этих колокольчиках, а также...»
Мысли ее прервались, потому что непрошенно мелькнула мысль о «Латам Мейнор».
— Нейл, в прошлый раз ты говорил, что был с отцом в «Латам Мейнор». Вы искали двухкомнатный номер для ваших клиентов, не так ли?
— Да. А что?
— Нуала чуть не купила этот номер. Ты еще говорил, что другая женщина собиралась его занять, но не смогла из-за того, что потеряла деньги в каком-то деле?
— Это верно. И еще одна клиентка папы, числившаяся в списке кандидатов, прогорела — это Кора Гебхарт. Я собираюсь заняться этим на неделе, выявить гада, который уговорил их инвестировать, и, если мне удастся найти что-нибудь, за что можно повесить Дуга Хансена, я натравлю на него Совет. Мэги, к чему ты клонишь?
— Дуглас Хансен? — воскликнула Мэги.
— Да, а что? Ты его знаешь?
— Не совсем, но если что узнаешь о нем, скажи мне, — попросила она, вспомнив, что Хансен хотел, чтобы она никому не говорила о его предложении. — Просто слышала о нем.
— Тогда не связывайся с ним, — мрачно посоветовал Нейл. — Ладно, мне пора. — Он наклонился и поцеловал ее в щеку. — Запри за мной дверь.
Он не уходил с крыльца, пока не услышал звук закрывающегося замка.
Она смотрела, как он уезжает. Фронтальные окна выходили на восток, и полуденные тени начали проникать сквозь листву деревьев.
В доме вдруг стало тихо и пусто. Мэги задумчиво посмотрела на кремовые брюки, на грязные коленки, которые заметил Нейл.
«Переоденусь и поднимусь в студию ненадолго. Завтра утром приберу в шкафу у Нуалы в спальне и перенесу туда свои вещи. — Мэги хотелось расспросить Нуалу о многом. Вылепливая ее черты из глины, она как бы общалась с ней. — Может, я смогу думать пальцами о том, чего мы не успели сказать друг другу».
Она могла спросить об очень важном, например: «Нуала, была ли причина, по которой ты боялась жить в „Латам Мейнор“?»
58
(7 октября, понедельник)
Малком Нортон открыл свою контору в обычное время, в 9.30. Он прошел через приемную, где за столом когда-то сидела Барбара Хоффман. Теперь этот стол был свободен от всех ее личных вещей. Фотокарточки ее детей и их семей, узенькая ваза, в которой всегда стояли цветы или пучок листьев, аккуратная стопка текущей документации — ничего этого больше не было.
Нортон слегка поежился. Приемная снова была холодная н безликая. «Любимый стиль Дженис, — мрачно подумал он. — Холодно, стерильно. Как она сама. И как я», — с горечью добавил он, проходя в сгон кабинет. Никаких клиентов. Никаких встреч — перед ним маячил долгий и тихий день. Ему пришло в голову, что в банке у него есть двести тысяч долларов. «Почему бы просто не взять их и не исчезнуть?» — спрашивал он себя.
Если бы Барбара пошла с ним, он сделал бы это не задумываясь. Пускай Дженис остается в заложенном доме. При удачной продаже он сможет стоить в два раза больше залога. «Справедливое распределение», — думал он, вспоминая о банковской ведомости, которую нашел в сумке жены.
Но Барбара ушла. Смысл происшедшего постепенно начал доходить до него. Он понял, что она уйдет, в тот же миг, когда его кабинет покинул полицейский Брауэр. Его вопросы ее напугали. Она почувствовала его не-приязнь, это все решило — ей надо было уехать.
