Девушка ищет спонсора - Черненок Михаил Яковлевич (полные книги .TXT) 📗
– Вика Солнышкина вместе с тобой расписку писала?
– Какую?
– О том, что тоже получила от Теплоухова пять миллионов.
– Да вы что?! – удивилась Нино. – Ничего она от Николая Валентиновича не получала. Вика всего лишь написала образец расписки со своей фамилией, а я переписала и вместо Викиной свою фамилию поставила.
– Без образца не могла написать?
– С грамматикой у меня плохо. Привыкла в школе у Вики сочинения списывать. Ну и попросила, чтобы она черновик набросала.
– Каким образом этот черновик попал к Теплоухову?
– Никаким. Вика себе его забрала.
Бирюков показал ксерокопию расписки Солнышкиной:
– А это что?..
Кавазашвили долго вглядывалась в текст. Ответила растерянно:
– Не знаю. В черновике Вика не расписывалась, а тут подпись стоит.
– Но ведь пять миллионов она где-то взяла…
– Ну, взяла.
– Где? У кого?
– Не знаю. На эту тему мы с ней не говорили.
– Почему же сотруднику угрозыска ты сказала, будто у Черемисина она одолжила эту сумму?
– Черемисин давно на Вику глаз положил, подмасливался к ней. Вот мне и подумалось, что она у Ярослава могла, перехватить деньги, как я у Теплоухова.
– Говорят, Теплоухов на Вику тоже засматривался…
– Врут. Николай Валентинович с девственницами не связывался. Считал их малолетками, за развращение которых могут быть большие неприятности.
– Перед тем, как Вика попыталась кончить жизнь, какой у вас разговор был?
– Вчера, что ли?
– Да.
– Вика весь день промолчала. Не в настроении была. Вечером долго в окно смотрела. Потом достала из моего чемодана портативный магнитофон и поставила кассету про девчонку-хулиганку. Там есть куплет:
После этого куплета Вика выключила песню и говорит: «Зря я не послушалась Алену. Надо было в прошлом году отравить Азера. Сейчас бы не прятались мы с тобой». – «Ты совсем чокнулась? – говорю. – В „дом родимый“ захотела?» Вика вздохнула: «Ничего страшного. Отсидела бы, как в монастыре». – «Женская тюрьма – не монастырь. В ней порядки развратнее, чем в публичном доме». – «Откуда ты знаешь?» – «Девки, которые там побывали, рассказывали». – «Тогда надо было мне самой отравиться». – «Не балдей! Выкинь Азера из головы. Сюда он не приедет». – «Теплоухов же приехал». – «Ну это вообще какое-то чудо, а чудеса часто не повторяются»… – Кавазашвили робко взглянула на Бирюкова. – Вот, можно сказать, и весь разговор.
– Неужели у вас с Викой даже предположения нет, к кому и ради чего Теплоухов сюда приезжал? – настойчиво спросил Бирюков.
Нино вроде бы хотела перекреститься, но передумала:
– Ей-Богу, нет.
– И о том, как Николай Валентинович попал в дом, ничего не знаете?
– Совершенно.
– Сколько у Вики было ключей от внутреннего замка?
Кавазашвили опустила глаза:
– Кажется, два.
– И оба она потеряла?
– Нет, не оба. Один я посеяла, другой – она.
– А Теплоухову не ты отдала ключ?
Нино будто вздрогнула:
– С какой стати я стала бы подводить подругу?
– Но ведь с Казбеком ты в Викином доме тайком встречалась…
– Ну и что, Казбек умер от этих встреч?
– Не умер. Он пять миллионов тебе не давал?
– Клянусь, Теплоухов по-спонсорски дал мне денег, без отдачи. И вовсе не в деньгах тут дело.
– А в чем?
– Не знаю.
Бирюков показал два ключа:
– Мы нашли оба ключика. Посмотри внимательно, какой из них твой?
Кавазашвили расширенными повлажневшими глазами уставилась на ключи:
– Они оба одинаковые. Где нашли?
– Один подбросили в ограду Викиного дома после случившегося. Другой лежал в кармане кожаного пиджака Теплоухова.
– Вика говорила, никаких вещей Николая Валентиновича в доме не было.
– Правильно. Вещи мы достали из озера, которое за Викиным огородом.
– Это вообще… какая-то сказка.
– Сказки сами не рождаются. Люди их сочиняют. Не скажешь, кто сочинил эту?
Нино кончиками мизинцев убрала из уголков глаз навернувшиеся слезинки и молча покрутила головой. Бирюков нажал клавишу селектора:
– Голубев…
– Слушаю, Игнатьич! – бойко ответил Слава.
– Зайдите с Викой ко мне.
– Один момент!
Бирюков ожидал увидеть Солнышкину, как сказал ему следователь Лимакин, «невыспавшейся и чуть заторможенной», однако Вика вошла в прокурорский кабинет с таким видом, будто силилась удержать смех. Пропустивший ее в дверях впереди себя Голубев тоже был весел.
– Чем, балагур, рассмешил девушку? – шутливо спросил Бирюков.
Слава, вроде оправдываясь, зачастил скороговоркой:
– Об экзаменах, Антон Игнатьич, с Викой разговорились. Пересказал ей медниковскую байку, как Павел Иванович, играя на баяне, принимал зачет у студента.
Солнышкина едва не прыснула от смеха, но, увидев, что Кавазашвили кончиками мизинцев вытирает уголки глаз, мгновенно изменилась в лице. Она села на услужливо предложенный Голубевым стул, поправила на шее косынку и растерянно спросила Нино:
– Ты, кажется, плачешь?..
Та стыдливо отвернулась. Вика широко открытыми голубыми глазами уставилась на Бирюкова:
– Почему она плачет?
– С ключами не можем разобраться, – сказал Антон.
– С какими?
Бирюков показал два ключа:
– Вот с этими. От твоего дома.
На лице Солнышкиной появилось неподдельное удивление. Какое-то время она, словно завороженная, смотрела на ключи, потом повернулась к Кавазашвили и тихо спросила:
– Ты ведь потеряла запасной ключ, да?..
– Потеряла, – еще тише ответила Нино.
– Как же он к прокурору попал?
– Кто-то подбросил в ограду дома.
– Кто? Зачем?
– Не знаю.
– Ты ведь не умеешь убедительно врать, да?
– Не умею.
– А чего выкручиваешься? Ты же, как говорил Теплоухов, святая простота…
– Вика, клянусь, не виновата я в смерти Теплоухова! – с отчаянием взмолилась Кавазашвили.
Лицо Солнышкиной заалело нервными пятнами, глаза сузились:
– Оставим Николая Валентиновича в покое. Я не прокурор, чтобы передо мной оправдываться. Давай разберемся с ключом. Подбросила его, чтобы на меня тень навести?
– Какую чушь ты несешь, Вика! – с ужасом прошептала Нино. – О какой тени говоришь? Я тебя от верной смерти спасла…
– Зря старалась!
– Вика!..
– Не выкручивайся! Говори правду…
Бирюков сознательно не вмешивался в резкий диалог подруг. Обескураженная стремительным и жестким напором Вики Кавазашвили довольно быстро призналась, что солгала, будто потеряла ключ, рассчитывая хотя бы изредка встречаться в доме с Казбеком. Когда же узнала о смерти Теплоухова и о пропавшем другом ключе, пришла в ужас. Чтобы избавиться от возможного подозрения, темным вечером, накануне приезда Солнышкинои из Новосибирска, по недомыслию бросила ключ в ограду.
Добившись признания Нино, Вика победоносно глянула на Бирюкова. Встретившись с его пристальным взглядом, сразу сникла, как будто внезапно задалась вопросом: «А ради чего я так лихо выдала подругу?» Кавазашвили сидела с удрученным видом, словно ее приговорили к высшей мере наказания.
– Вот теперь, девушки, расскажите, к кому из вас и с какой целью приезжал Теплоухов, – спокойно попросил Бирюков.
Кавазашвили сделала вид, что не услышала просьбу. Солнышкина нахмуренно свела брови. Какое-то время она вроде бы мучительно боролась с противоречием обуревающих ее сомнений и вдруг, словно набравшись смелости, сказала подруге:
– Выйди, пожалуйста. При тебе не могу говорить.
Нино вздрогнула:
– Вика, прошу…
– Не беспокойся, я в своем уме, – перебила Солнышкина. – Тебя поливать грязью не буду, но правды не утаю.
Бирюков посмотрел на следователя:
