В тихом омуте... - Платова Виктория (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Он проводил меня и даже умудрился поцеловать руку – я так и не поняла, к чему относился этот поцелуй: к моему добровольному признанию или к финалу джазовой композиции.
Я села за столик. Грек тоже угнездился за своим, подозвал Официанта и что-то сказал ему.
И почти тотчас же появился Влас.
Он плюхнулся на место рядом со мной.
– Не скучала? – спросил он, никакого подтекста в голосе, святая простота.
– Напротив, очень содержательно провела время, – уклончиво ответила я. Если Влас следил за мной, то наш короткий танец можно будет объяснить профессиональным интересом орнитолога к еще не пойманной, но уже окольцованной птице. Но я надеялась, что он не следил, мы и так достаточно проверили друг друга. И все-таки предательский пот выполз из своих нор и теперь нежился на моих висках. Я подперла голову ладонью и призывно взглянула на Власа.
– Что-нибудь заказать? – откликнулся он.
– Пожалуй, не стоит.
– Что, нравится жертва?
– Милый старичок.
– Ну, до старости дожить мы ему не дадим. – Влас явно выпендривался.
– Слушай, а в ранней юности ты не прыгал с моста ради какой-нибудь девицы? – спросила его я.
– Похоже, что прыгал?
– Похоже, – улыбнулась я. Пот высыхал сам собой, призрак секундного страха забился в меланхоличные саксофоны музыкантов. – Уж больно любишь пыль в глаза пускать.
– Некоторые вещи нуждаются в ретуши, – сказал Влас, – так что это издержки профессии. Слушай, детка, здесь есть симпатичные уголки. И народу никого. Может, бросим этого старпера и пойдем займемся более приятным делом?
– Не валяй дурака, ты на работе.
– Это не работа, это какие-то сверхурочные получаются. А за сверхурочные нужно платить в двойном размере.
– Да оставь ты эту дурацкую терминологию фотоателье. Нельзя же так мелко плавать!
– Знаешь, когда ты меня обольщала, ты была сговорчивей.
– Обольщала? Ну, это тоже издержки профессии, как ты любишь говорить.
– Вот как! Значит, имитировать оргазм – это профессия?
– Ну, скажем так: это основное место работы большинства женщин, – смело интерпретировала я газетные публикации сексологов.
– Бедняжки! – покачал головой Влас. – Ну ничего. Сегодня я их так оттрахаю в твоем лице, что им определенно понравится.
– Вот только без садомазохизма, пожалуйста. Влас взял меня за руку и крепко сжал: я сморщилась, и губы Власа тотчас же повторили мою гримасу – на секунду проступил оскал, заставивший меня вспомнить о беспечном убийце.
– Черт возьми, все время забываю, что ты – не простая шлюха, – ласково сказал он, – далеко не простая. Ты ведь не такая простая, как мне хотелось бы…
Кажется, я чересчур зарвалась с этим своим менторским тоном. Интуиция подсказывала мне, что сейчас именно Влас должен быть хозяином положения, не следует дразнить его, не следует подчинять себе, иначе восстание рабов мне обеспечено. Он может стать очень опасным, прежде чем сам поймет это.
– Где ты живешь в Москве? – Я сменила тему.
– А-а, – стыдливо сказал Влас, – на Текстильщиках. Дерьмо район, но там у Сирина вполне законопослушная жилплощадь. Он даже квартплату вовремя платил, очень раздражался, когда пени шли.
– Ну надо же! Ладно, можем идти, – решила я свернуть мероприятие.
– Что, уже насмотрелась? – Он имел в виду Грека.
– Вполне. – Я осторожно скосила глаза на объект нашего покушения. Грек был молодцом, вел себя смирно, исправно слушал свой монотонный джаз; он был так спокоен, что мне на секунду показалось – уж не воспринял ли он мое предупреждение как мимолетный послеобеденный сон? Может быть, я была недостаточно убедительной, эдакая девочка в вечернем платье, которой достался фант “напугай бизнесмена!”.
Но уже ничего нельзя было исправить.
Когда мы покинули ресторан, нас никто не проводил даже взглядом. Ленивые сфинксы-телохранители остались на местах. На стоянке перед “Паризианой” Влас задержал меня – он с любопытством рассматривал спортивный “Феррари”.
– Ничего машинка, а? – обратился он ко мне за поддержкой. – Интересно, сколько волчар нужно отстрелить, чтобы заработать на такой же?..
…Мой нежный сумасшедший стал раздевать меня уже в лифте, со входной дверью он справился так же быстро, как и с крючками на платье, – и взял меня тут же, в прихожей, на стертом паркете: возможно, это и казалось ему верхом страсти.
– По-моему, я в тебе серьезно увяз, – вполне искренне сказал Влас, лежа без движения рядом со мной.
– Тогда прикрой меня, – переводя дыхание, ответила я, – холодно… Что за безумие заниматься любовью на плохо вымытом полу… И посмотри, что ты сделал с моим вечерним платьем! Ты же его порвал!
– Ничего, с гонорара куплю тебе новое, – успокоил Влас, – будем считать, что это мой свадебный подарок. Так что не будь меркантильной стервой.
– Ты делаешь мне предложение?
– Если хочешь, наш брак может быть фиктивным.
– Тогда отнеси меня в комнату, и я уж точно поверю в то, что ты в меня влюбился…
Он поднял меня на руки и отнес в комнату, на диван – в этом не было ничего надуманного, сплошная романтика, мягкие фильтры эротической подделки после двенадцати ночи.
…Я лежала на диване, забросив руки за голову: ни дать ни взять Даная в ожидании золотого дождя, театральная грымза в ожидании Годо; Влас, смешавшись с массовкой, расположился на заднем плане. Он потягивал дешевое вино из горлышка и пристально рассматривал меня.
– О чем ты думаешь? – наконец лениво спросил Влас.
– О понедельнике, – соврала я, – о вечере понедельника. Когда все будет кончено. Труп на асфальте, а то и два, в лучшем случае, – и адью, Питер!
– Не очень-то тебе нравится этот заштатный городишко.
– Не очень, это верно. Юг Италии привлекает меня куда больше. – Я снова поманила Власа Шенгенской зоной и отсутствием границ, где рукой подать до всех столиц мира; сунула кусок сомнительного сыра в наспех сколоченную мышеловку, наивная.
– Всегда поражался женской логике, – пропел Влас, – ну как такое может быть: она приманивает тебя югом Италии, а сама собирается свалить в Швецию на белом пароходе.
Он вытащил из-за спины мой билет на паром и помахал им в воздухе. Милое дело, мой герой-любовник оказался мелким карманником, старательной ищейкой.
