Бесплатных завтраков не бывает - Хендерсон Крис (читать книги TXT) 📗

Пока мы ели, Хьюберт излагал мне свои впечатления от тех четверых, которым я должен буду позвонить:

— Джордж и Серелли живут вместе. Тут ничего такого. Просто вдвоем выходит дешевле — аренда там, счета и прочее. Джордж — очень симпатичный малый, просто душка, а вот Серелли... — паренек покруче. Но оба, я так думаю, ни при чем.

— То есть?

— То есть к этой девице отношения не имеют.

— Почему ты так решил?

— Во-первых, потому, что живут вместе. А, во-вторых, денег у них негусто. И это главное.

Звучало резонно. Хью в свое время достаточно покрутился вокруг девиц определенного пошиба, чтобы разбираться в них досконально. А у Мары на лбу было написано, что она благотворительностью заниматься не станет. К тому же Джордж и Серелли снимают квартиру на двоих. Двое мужчин и девушка под одной крышей долго не уживутся. Спросите тех, кто попробовал, — и убедитесь. Меня убеждать Хьюберту не пришлось.

Итак, мы ели и беседовали, явно отдавая предпочтение еде, и Хью давал мне мелкие штришки, обрисовывая двух парней, которые, надо надеяться, выведут меня на Мару. Большего от него и не требовалось. А мне надо было только найти ее и сообщить об этом Миллеру.

Наконец обед кончился, Хьюберт принялся было рассказывать анекдоты, но сердобольный официант, сжалившись надо мной, принес нам чаю и печенье со «счастьем» внутри [2]. Мы, покоряясь неизбежности, надкусили печенье, извлекли оттуда билетики с неотчетливо напечатанным текстом. Хьюберт прочел и издал свой крякающий смешок:

— Ты только послушай: «Любовь — это капля росы, искрящаяся на рассвете». Эт-то потрясающе! — и он заржал так, что даже официанты повернулись.

Я улыбнулся, ибо не знал, соответствует ли это изречение истине. В Нью-Йорке я что-то не встречал ни искрящихся капель росы, ни любви. Сомневаюсь также, что они есть где-нибудь еще, но такой уж я, видно, толстокожий скептик.

Хью спросил, что досталось на мою долю, и я прочел:

В мерзком мире нашем

Человек с зеркалом

Успеха себе не стяжает.

Хью сморщился, словно от мучительных раздумий, и попросил показать. Я исполнил его просьбу. Секунду он изучал билетик, а потом сказал:

— Забавно. Это хайку, только неправильная.

— Что неправильная?

— Лайку. Жанр яп-понской по-поэзии. В каждой строчке — всего их три — должно быть определенное число слогов. А вот тут, видишь, — лиш-ш-ние. Ж-ж-аль.

Интересно, может ли лишний или недостающий слог изменить смысл этого высказывания? Я перечел его еще раз. Ко мне оно подходило идеально, но разве я разбираюсь в поэзии? И опять же, можно ли доверять «счастью», извлеченному из печенья? Решив, что надо бы избежать лекции по стихосложению, я поднялся, взял счет и стал было надевать пиджак. Но снаружи от входной двери вниз по ступенькам катилась такая волна липкого зноя, что я передумал и перебросил пиджак через руку. Хьюберт одним глотком допил оставшийся в чашке чай, оставил на столике чаевые и двинулся за мною следом к кассе.

Потом мы вышли на улицу, и, следуя нашему ритуалу, он спросил:

— Че-че-чем намерен заняться?

— Вернусь в контору, Хью. Надо заняться этими ребятами.

— Ну-ну.

Он глядел так по-щенячьи жалобно, что я сказал:

— А что? Есть какие-нибудь идеи?

— Нет-нет, ничего... Я просто по-по-подумал, может, ты хочешь прогуляться... Посмотреть на танцующих цыплят...

Я представил, как жду, пока он за пятьдесят центов насладится зрелищем — бедную глупую курицу бьет током, и она отдергивает лапы, словно танцуя джигу, — и смастерил очередную отговорку, свежую и оригинальную:

— Извини, Хью, сегодня не получится. Мне правда надо вернуться к себе. Может, в следующий раз?

Он, как всегда, закивал:

— Ко-конечно, Хейджи. По-понимаю. Я тебе попозже позвоню. С-с-смотри в оба, Дик Трейси [3].

Мы распрощались. Я отправился на поезд, а Хью пошел смотреть на мучения заморенной курицы в стеклянном ящике. Я подумал было, не подержать ли перед ним воспетое неправильной хайку зеркало, но тут же отказался от этой мысли. На людей типа Хью такие тонкости не действуют. Да и стоит ли? В конце концов, речь идет всего лишь о цыпленке.

Глава 9

Минут пятнадцать прождав подземку, я вернулся на Юнион-сквер. Официанты у Мотта славятся быстротой обслуживания, но все равно — за своим столом я оказался почти в половине третьего. Сел, достал список телефонов и начал названивать.

Начал с Байлера: если не удастся заполучить его сегодня вечером ко мне, остальных можно и не тревожить. Байлер играет здесь первую скрипку. Мне повезло: я его застал — он только что вернулся к себе в кабинет после ланча. Услышав, что Миллер в Нью-Йорке и разыскивает «свою Мару», он сразу стал очень сговорчивым и заверил, что после работы непременно навестит меня. Встречу мы назначили на семь.

Потом я позвонил в то издательство, где с недавних пор трудился Серелли. Телефонистка на коммутаторе нашла его не сразу. Я сказал Серелли то же самое, что Байлеру, и добавил, что ему вряд ли будет приятно, если полоумный Миллер нагрянет к нему в издательство и устроит там большой шум. В глубине души я сознавал, что Миллер пока еще не в той стадии, но непременно хотел собрать всю компанию у себя сегодня же, а во исполнение этого все средства были хороши.

Серелли изъявил готовность приехать к семи и очень поспешно разъединился — просто бросил трубку, чему я не придал значения. Мне было нужно, чтобы вечером он сидел напротив меня. Мне часто приходилось быть неучтивым, и потому я не обижаюсь, когда неучтивы со мной.

Джорджа, работавшего таксистом, я застал дома. Ему, как и всем прочим, до смерти не хотелось связываться с Миллером, и потому он пообещал присоединиться к своим приятелям в семь вечера у меня в конторе.

Со Стерлингом получилось не так гладко. Судя по всему, у него было свое дело, и он приходил на работу, когда вздумается. Он купил себе бар в центре Нью-Йорка, и бар этот исправно функционировал без хозяина. Ликующий голос в трубке не мог, к сожалению, сообщить мне, когда мистер Стерлинг появится, и с воодушевлением попросил меня попытать счастья «позднее», заверив, что я располагаю кое-какими шансами на успех.

Не будучи таким оптимистом, я позвонил Стерлингу домой, но и там единственным существом, согласившимся беседовать со мной, был автоответчик. Если Стерлинг и был дома, то он не желал разговаривать с незнакомыми, и тут не помог даже пароль «Карл Миллер — в городе». Я просил связаться со мной и сообщил, что буду звонить еще. Потом, раздельно произнеся номер своего телефона, дал отбой и стал барабанить пальцами по столу, прикидывая, с какой бы еще стороны подобраться к Стерлингу.

Я снова позвонил в бар и, изменив голос, представился администратором некой фирмы, который желает снять их заведение для банкета. Ликующий юнец, и на этот раз снявший трубку, поначалу пришел в полный восторг, но с каждой минутой становилось все яснее, что устроителям торжества придется приехать и все осмотреть самим. Когда же я попросил позвать хозяина или управляющего, мне ответили, что «мистер Стерлинг будет ближе к вечеру». Слава тебе, Господи. По крайней мере, беседовавший со мной сократил неопределенность расписания мистера Стерлинга до нескольких часов. В запасе у меня было полдня, в течение которого он все-таки обнаружится.

Я очень вежливо поблагодарил своего собеседника, поведав, что в чаянии обрести его босса позвоню попозже. А он, вдвое вежливей, поблагодарил меня, высказав восторженную уверенность в том, что вечеринка сотрудников моей фирмы удастся на славу. Затем дал отбой. Мгновение я разглядывал телефонную трубку, не придумав ей лучшего применения, положил ее на рычаг.

Этот Стерлинг, надо думать, крепкий орешек. Кроме того, припомнив все, что мне уже было о нем известно, а также о Байлере, Серелли и Джордже, я подумал: вероятнее всего наша маленькая Мара пряталась именно у него.