Плохая кровь - Бруно Энтони (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
– Из твоего молчания я могу заключить, что дело мое дрянь, – заметила Роксана.
Тоцци покачал головой.
– Нет... не обязательно. Ты не можешь узнать адрес этой миссис Д'Урсо? Я бы его передал в Службу иммиграции и натурализации. Им было бы любопытно проверить у девчушек документы.
– Конечно, узнаю. Снова разговорю ту бывшую клиентку. Язык у нее без костей.
Роксана повеселела. У Тоцци слегка закружилась голова. И вправду хотелось помочь ей.
Он съел еще немножко аругулы и одобряюще улыбнулся Роксане, однако у него не было намерения беспокоить Службу иммиграции и натурализации. Они тут же устроят свой чертов рейд – им это принесет пользу, а ему, Тоцци, один только вред. Его заботило двойное убийство, а они попросту все изгадят. Пусть порезвятся позже.
И тут вернулся дуэт и снова взялся за инструменты. Тоцци надеялся, что гитарист подтянет струны, но он и не подумал этого сделать. Он просто перебросил ремень через плечо и ухмыльнулся в микрофон, пока его напарник настраивал синтезатор и задавал ритм.
Аккордеон внезапно взревел, как торнадо, наполнив зал вступлением к «Чужим в ночи». Бутылки из-под кьянти задребезжали. Тощий гитарист запел. Тоцци поглядел Роксане в глаза. Роксана поглядела в глаза Тоцци. Глаза у нее были, как тающий шоколад. Влажные губы полуоткрыты. Переплетенные пальцы лежат на столе. Оба вдруг начали отчаянно смеяться. Все как в кино. Тоцци был на седьмом небе. Роксана была великолепна.
– Роксана, можно я спрошу у тебя кое-что?
– Ну спроси у меня кое-что. – Она казалась ветреной и озорной.
– Ты бы не могла зайти ко мне, когда я перееду, – посоветовать насчет обстановки?
Она взглянула на Тоцци поверх бокала.
– Создать «атмосферу»? – Глаза у нее по-настоящему смеялись.
– Нет, в самом деле, чтобы обставить квартиру, нужен женский глаз. – Он тоже не мог сохранять серьезную мину.
– Ну что, перехитрили мы друг друга?
О да, еще как.
Аккордеон рычал что есть мочи. Бутылки дребезжали. Роксана была просто чудо. Тоцци никогда ещё не было так хорошо.
Глава 14
Тоцци чувствовал себя полным идиотом. Все тело болело, и в голове было пусто. Костяшки пальцев были ободраны, спина ныла, и никак не удавалось сосредоточить внимание на том, как Нил Чейни показывает приемы айкидо. Стоило классу разбиться на пары и начать практиковаться, как Тоцци снова и снова убеждался в своем полном идиотизме. И то, что Нил называл каждый прием по-японски, отнюдь не помогало – наоборот, запутывало вконец. И уж вовсе не помогало то, что каждый в классе беспрестанно его поправлял. Тоцци знал, это они не со зла, но ему вовсе не улыбалось выслушивать, что он и стоит не так, и сидит не так, и не так делает захват, и не так падает, и не так нападает, даже кулаками машет не так. Сколько раз в жизни приходилось ему вступать в рукопашный бой – даже сосчитать-то трудно, – и вот теперь он должен выслушивать от девчонки восемнадцати лет, что он не так сжимает кулак. Умом он понимал, что девчонка права, что в айкидо все делается по-особому, что он начинающий и должен учиться. Понимать-то он понимал, а все же чувствовал себя весьма паскудно.
Хорошо бы ему иметь такое терпение, как у Гиббонса. Гиббонс знает, как вести расследование, как дать фактам вызреть, как возвращаться на одно и то же место снова и снова, пока не обнаружится все, что там скрыто. Тоцци же – как малое дитя Ему нужно немедленно вознаграждение. Нащупываешь путеводную нить, следуешь за ней, обнаруживаешь неопровержимую улику, и – бац! – дело раскрыто. По здравом размышлении Тоцци понимал, что в реальном мире все по-иному. Но способность мыслить трезво никогда не входила в число его сильных сторон. Он предпочитал висеть между небом и землей, создать сумятицу, торопить события. Во всяком случае, ему самому нравилось так о себе думать.
Нил-сенсей – так все называли учителя, едва ступали на маты, – показывал прием вместе с другим обладателем черного пояса, ширококостным парнем с бледным, одутловатым лицом. Обладатель черного пояса с самым свирепым видом норовил ударить Нила-сенсея кулаком ниже пояса. Нил-сенсей отходил в сторонку, нежно захватывал запястье верзилы, покрывал его руку своей, разжимал ему пальцы и опрокидывал навзничь. Очень просто.
Ха! Тоцци уже знал: в айкидо никогда ничего не бывает просто. Ты не только должен правильно выполнять движения, правильно перемещаться – ты при этом должен держать в уме четыре главных принципа айкидо. Плакат на стене напоминал вам о них в случае, если подвела память: «Держись одной точки», «Совершенно расслабься», «Перенеси Вес на нижнюю часть тела», «Распространяй ки». Сегодня вечером Тоцци узнал, что «одна точка» находится где-то под пупком и, если ты ее ощущаешь, это делает тебя сильным и уравновешенным и заставляет твою энергию изливаться потоком. То, что вес нужно перенести на нижнюю часть тела, казалось разумным – тяжесть, конечно, должна быть в ногах, а не в голове. Совершенное расслабление тоже вроде бы мысль неплохая, но Тоцци было как-то трудно расслабиться, когда ему метили кулаком поддых. (Нил-сенсей твердил, что напряжение его проистекает из того факта, что он не держится «одной точки», во всяком случае, учителю так казалось, а Тоцци казалось, что это-то как раз он выполняет. Какой-то замкнутый круг.) Что же касается ки, то лучшее объяснение, которого он до сих пор добился, исходило от упитанного аспиранта из Технологического института Стивенса; тот поведал Тоцци, что км – «это когда ты вздымаешь свой дух, свои чувства, свою ауру, вроде того как твой папа воздел свою плоть».
Вот так. Улыбнись мне, Скотти.
Как же, черт его дери, возможно держать все это в голове, да еще правильно выполнять движения и усваивать проклятые приемы? И как, будь оно все неладно, можно хоть что-нибудь усвоить, сидя на корточках в позе «сэйдзи»? Все остальные ученики могли так восседать до бесконечности – им, казалось, ничто не мешало. Тоцци же постоянно ерзал, пытаясь ослабить боль, стараясь не думать о том, что ляжки и лодыжки вот-вот схватит судорога. Дьявол.
А он-то надеялся, что занятия помогут ему ослабить напряжение – не усилят его, во всяком случае. Ломота в ногах и ощущение того, что ты безнадежный неумеха, – вовсе не это требовалось сейчас Тоцци, который весь день провел у дома Д'Урсо, взрыхляя поганые клумбы, которым не видно было конца, и сгребая все до последнего листочка из-под паршивых кустов. Во всем виновата Роксана. Быстро сработала – сообщила адрес Д'Урсо рано поутру. Тоцци надеялся провести день с нею – может быть, съездить куда-нибудь, – но долг превыше всего. Черт бы его побрал.
Тоцци в самом деле хотел ее видеть. Но вместо того он отправился прямо к дому Д'Урсо, куда и прибыл как раз в тот момент, когда фургончик садовника отъезжал от большого особняка в псевдосредневековом стиле. Имя садовника красовалось на дверцах: Ник Паризи, подрядчик садово-парковых работ. Это натолкнуло Тоцци на мысль. Одет он был довольно небрежно – в джинсы, футболку, джинсовую куртку, – и вот он быстренько сгонял в питомник Фримена в Милберне, взял там трезубую тяпку и плоскую лопату, затем вернулся в Шорт-Хиллс и припарковал машину за углом, не доезжая квартала до дома Д'Урсо. Вытащил инструменты из багажника и пешком пошел к особняку.
Тоцци отправился прямо на задний двор, окруженный черной восьмифутовой чугунной решеткой. Словно в цирке, в клетке у льва. Посреди лужайки, рядом с бассейном в форме боба, виднелись деревянные качели и беседка; качели несколько успокоили Тоцци. Возможно, крутые парни не поднимают стрельбы, когда их собственная ребятня играет где-то неподалеку. К тому же, если прикинуться помощником садовника, опасности никакой не будет. Разве что вернется Ник.
Тоцци принялся за клумбу: выдернул сорняки, вскопал, разрыхлил лопатой, аккуратно зачистил края. Он глаз не спускал с дома, надеясь сразу увидеть нечто подозрительное – скажем, толпу японочек, слоняющихся неподалеку, – что-нибудь для Иверса, чтобы тот разрешил формальную электронную слежку. Поганый Иверс и чертовы ежедневные рапорты. Здорово было бы в понедельник утром положить ему на стол всем рапортам рапорт, нечто стоящее, чем Иверс утерся бы наконец. Думая об этом, Тоцци злорадно ухмылялся; но вот стеклянная дверца во внутренний двор скользнула в сторону, и показался парень в фиолетовом свитере и мешковатых штанах, серых в клеточку.
