Смерть на выбор - Макдональд Росс (версия книг TXT) 📗
— Я вас поздравляю, конечно, но не возникнет ли здесь юридических трудностей? Разумеется, вы можете добиться признания недействительным вашего брака со Спидом, поскольку он женился на вас под вымышленным именем. Но на это понадобится время даже в штате Невада.
— Как, разве вы не слышали? — Улыбка ее померкла, и на лице проступило напряжение, не оставлявшее ее все это время. — Вчера вечером полиция обнаружила в Сан-Франциско мой «кадиллак». Спид бросил его посреди Голденгейтского моста.
— Я ничего об этом не слышал.
— Несколько человек видели, как Спид бросился вниз. Его больше нет.
Новость потрясла меня, хотя Спид ничего для меня не значил. Это был пятый труп в деле, если считать и Москита. Вместе с Галли мы смели с доски все фигуры.
— Вам удалось его разыскать? — спросила Марджори. — Вы его видели?
— Простите?
— Я хочу сказать, вы не имеете никакого отношения к его самоубийству? Для меня было бы просто невыносимо, что он сделал это, потому что я его затравила. Это было бы ужасно! — Она прикрыла глаза и стала похожа на откормленного младенца невероятных размеров.
Мне оставался лишь один ответ:
— Нет, я не нашел его.
Она испустила вздох облегчения.
— Слава Богу! Я так рада. Мне совершенно наплевать на эти деньги — теперь, когда Джордж снова со мной. Наверное, Спид держал их при себе и их унесло в море вместе с его телом. Кроме того, Джордж говорит, что мы в любом случае можем вычесть их из нашего подоходного налога.
Джордж сошел с веранды с раскладным стулом в руках.
— Кто там поминает мое имя всуе? — весело крикнул он. Марджори улыбнулась в ответ.
— Я как раз говорила мистеру Арчеру, как это чудесно, что мы снова вместе, дорогой. Я точно пробудилась от кошмарного сна. Ты заказал завтрак для мистера Арчера?
— Уже несут.
— Боюсь, мне пора идти, — сказал я.
Они были приятными, гостеприимными людьми, но мне не хотелось оставаться в их обществе. Мысли мои все еще были прикованы к смерти, не могли вырваться из ее мрачной тени. Останься я, мне пришлось бы рассказать этим людям о вещах, которые едва ли бы им понравились. О вещах, которые испортили бы их маленький праздник, если его вообще что-нибудь могло испортить.
— Вы спешите? Как жаль! — промолвила Марджори, уже потянувшись за сумкой. — Так или иначе, я должна расплатиться с вами за ваши хлопоты и потраченное время.
— Благодарю. Ста долларов будет достаточно.
— Мне очень жаль, что все так получилось. Это как-то несправедливо по отношению к вам. — Она встала и вложила деньги мне в руку.
— Вы просто очаровали Марджори, Арчер, — улыбнулся Джордж. — А вообще-то, она просто замечательная женщина. Я даже не догадывался раньше, какая она у меня замечательная.
— Да ну тебя! — Она игриво толкнула Джорджа локтем.
— Нет, правда, правда. Ты ведь сама знаешь, — сказал он и подтолкнул ее в ответ.
— Я просто глупая старая толстуха и больше никто. — Она снова попыталась его толкнуть, но он не позволил.
— До свидания, — улыбнулся я. — Всего вам наилучшего. Передавайте привет Толидо.
Я оставил их счастливыми и резвящимися, как дети. Высоко над финиковыми пальмами, едва различимая в безбрежном пространстве, неведомая птица продолжала описывать свои зловещие круги.
Дело это закончилось там же, где началось, — в загроможденной мебелью гостиной миссис Лоуренс. Был полдень. После нескольких часов езды по раскаленной пустыне небольшая темноватая комната встретила меня приветливой прохладой. Приветлива была и сама миссис Лоуренс, хотя выглядела она совсем измученной. У нее только что побывала полиция.
Мы были как двое незнакомцев, скорбящих на похоронах общего друга. На ней было черное платье, надетое, видимо, впервые за многие годы. Чулки тоже были черные. Белая пудра пятнами лежала на ее ввалившихся и пожелтевших щеках. Миссис Лоуренс предложила мне чаю, но я отказался. Ее речь и движения замедлились, однако она совсем не изменилась. Ничто, наверное, не могло ее изменить. Положив сжатые кулаки на колени, она сидела точно каменное изваяние.
— Разумеется, моя дочь ни в чем не виновата, — заявила она. — Как я уже сказала сегодня утром лейтенанту Гери, она и мухи не способна обидеть. В буквальном смысле. В детстве она ни за что на свете не соглашалась их бить. — Глаза ее глубоко провалились в темные пещеры глазниц. — Вы знаете, что она невиновна! — Это был не вопрос, а утверждение.
— Хочу надеяться, — ответил я.
— Конечно, ее никогда не любили. Девушек, которые не только красивы, но и умны, никогда не любят. Когда умер ее отец и мы обеднели, она стала все больше и больше уходить в себя. В школе она жила только мечтами, и это тоже не способствовало ее популярности. У нее появились враги. Они не раз пытались делать ей гадости. Так продолжалось и в больнице. Люди бросали ей беспочвенные обвинения, потому что ненавидели ее за то, что у нее был такой выдающийся отец.
— Что за обвинения?
— О, я даже не стану поганить ими язык или оскорблять ваш слух, мистер Арчер. Я знаю, что Галли добра от природы, и этого достаточно. Она всегда делала только добро и не могла совершить ничего другого. За много лет жизни я научилась не обращать внимания на лживую болтовню толпы. — Лицо ее превратилось в железную маску.
— Боюсь, что одной вашей уверенности мало, миссис Лоуренс. Ваша дочь в тюрьме, и против нее имеется множество серьезных улик.
— Улики! Нелепые выдумки полицейских, которые пытаются скрыть за ними собственную беспомощность. Но им не удастся заставить мою дочь отдуваться за их грехи.
— Ваша дочь убила своего мужа. — Это были самые жестокие слова, сказанные мной миссис Лоуренс. — Вопрос лишь в том, что вы собираетесь предпринять в связи с этим? У вас есть деньги?
— Немного. Около двухсот долларов. Однако вы совершенно заблуждаетесь насчет вины Галли. Я понимаю, что сейчас все против моей девочки, но, как мать, я твердо уверена, что она не способна на убийство.
— Не будем спорить. Однако двухсот долларов, конечно, мало. Даже если вы заплатите двадцать тысяч и наймете лучших адвокатов в Южной Калифорнии. Галли в лучшем случае признают виновной в убийстве со смягчающими обстоятельствами. В любом случае ей предстоит провести в тюрьме многие годы. Может быть, всю оставшуюся жизнь — все зависит от того, насколько искусно ее будут защищать в Верховном суде.
— Я могу собрать кое-какие деньги под этот дом.
— Однако он, кажется, заложен?
— Да, но с правом выкупа.
— У меня тут есть небольшая сумма, — сказал я, достав из кармашка для часов пятисотдолларовую банкноту, полученную от Даузера. — Мне не нужны эти деньги. — Я уронил бумажку ей на колени.
Она беззвучно открыла и закрыла рот.
— Почему вы мне их даете? — спросила она наконец.
— Галли нужна помощь. Мне придется дать показания против нее.
— Вы добрый человек. Ведь вам самому нужны эти деньги — Глаза ее наполнились слезами. — Вы, должно быть, все-таки верите, что Галли невиновна.
— Нет. Я прошел выучку в полиции, и эта работа наложила на меня отпечаток. Я знаю, что ваша дочь виновна, и не могу делать вид, что мне это неизвестно. Но я в каком-то смысле чувствую себя ответственным. Если не за нее, то за вас.
Она поняла меня. По щекам ее текли слезы.
— Если бы только вы поверили в то, что она невиновна. Если бы хоть кто-нибудь поверил мне.
— Кто-нибудь — возможно. Но не все двенадцать присяжных. Вы видели сегодняшние газеты?
— Видела. — Она наклонилась вперед, комкая в руках банкноту. — Мистер Арчер!
— Да? Я могу что-нибудь еще для вас сделать?
— Нет, спасибо, больше ничего. Вы и так слишком добры. У меня такое чувство, что вам можно довериться. Я хотела сказать вам... — Она порывисто встала и подошла к швейной машинке у окна. Подняв крышку футляра, она извлекла откуда-то из глубины продолговатый пакет в оберточной бумаге. — Галли отдала мне это на сохранение во вторник утром. Она взяла с меня слово, что я никому не скажу, но теперь положение изменилось, не правда ли? Вдруг в этом пакете какое-то свидетельство в ее пользу? Вот, я его не разворачивала.
