Сделка Райнемана - Ладлэм Роберт (чтение книг txt) 📗
Дэвид хотел было ответить ему, но так ничего и не сказал. То, что он слышал, повергло его в странное, близкое к шоку состояние. С головой творилось черт знает что. Одна за другой вспыхивали ослепительно яркие молнии, сопровождаемые оглушительными раскатами грома… Обладавшими столь же чудовищной разрушительной силой, как и доносившиеся до него слова… Все, что смог он, это лишь кивнуть: язык не повиновался ему.
Бросив на Сполдинга пристальный взгляд, Фельд продолжил свой рассказ:
– В Нью-Йорке я объяснил вам, хотя и вкратце, что скрывалось за диверсией на аэродроме. То, что произошло тогда на острове Терсейра, – дело рук фанатиков. Горячим, темпераментным испанским евреям было более чем достаточно одного того факта, что, как считали они, человек из Лиссабона, поступившись своей честью, стал одним из соучастников преступной сделки. Поверьте, никто так не радовался тому, что вам удалось уцелеть, как мы, члены американского подразделения «Хаганы». Мы предположили, что вы задержались в Нью-Йорке с одной только целью – чтобы досконально разобраться в системе расчетов, разработанной для буэнос-айресской операции. И, исходя из этого, стали действовать.
И вдруг совершенно неожиданно выясняется, что у нас совсем не остается времени. В сообщениях из Йоханнесбурга, переданных нам с непростительно долгой задержкой, говорилось вполне определенно о том, что алмазы уже доставлены в Буэнос-Айрес. И тогда мы сочли необходимым пойти на самые крайние, насильственные меры, включавшие и вашу ликвидацию. Однако убить вас нам не удалось. Этому помешали, как думается мне, люди Райнемана. – Ашер Фельд, помолчав немного, добавил устало: – Остальное вы знаете.
Нет! Остальное он не знал! Ничего не знал!
Какое-то безумие!
Сумасшествие.
То, что было всем, оказалось ничем! А то, что было ничем, оказалось всем!
Проведенные в страшном напряжении долгие годы!.. Годы, унесшие жизни многих людей!.. Ужасные ночные кошмары, заставлявшие пробуждаться в холодном поту!.. Убийства, которые он совершал!.. Убийства!.. О господи!
Ради чего?! Боже мой, ради чего все это?!
– Вы лжете! – Дэвид стукнул кулаком по столу. Металлическая рукоятка пистолета, который он по-прежнему держал в ладони, с такой силой опустилась на деревянную крышку стола, что шум от удара разнесся по всей комнате. – Вы лжете! – воскликнул он в отчаянии, но в голосе его уже ощущалась растерянность. – Из того, что вы говорите, мне ровным счетом ничего не известно! Я прибыл сюда, в Буэнос-Айрес, лишь затем, чтобы купить чертежи гироскопа! Удостовериться в их аутентичности! И затем отправить в центр соответствующую шифровку, чтобы этот сукин сын смог получить на свои швейцарские счета кругленькую сумму! И это все. Больше я ничего не знаю! Совсем ничего! И к тому, что случилось тут, не имею ни малейшего отношения!
– Да… – произнес мягко Ашер Фельд. – Согласен с вами.
Дэвид, вытянув шею, огляделся в смятении, сам не зная зачем. В голове грохотали непрестанно громовые раскаты, ослепительные вспышки молнии перед его глазами вызывали у него острую боль. Он снова увидел недвижные тела на полу, лежавшие в луже крови… И трупы на диване, все в той же крови.
Смерть и сюда заглянула.
Показала, на что способна она.
Весь призрачный мир давно уже сошел со своей орбиты… Тысячи рискованных акций… Боль и страдания… Удары и контрудары… Гибель несчетного числа людей. И новые смерти… Все оказалось бессмысленным. Вокруг – пустота. Совершено ужасное предательство, – если только и в самом деле это было предательством… Сотни тысяч ни в чем не повинных граждан принесены в жертву за абсолютное ничто.
Он должен остановиться. Должен подумать. Сконцентрировать внимание.
Дэвид посмотрел на измученного, изможденного Эжена Леона с белым, как бумага, лицом.
Он умирает, подумал Сполдинг.
Еще одна смерть.
Он должен сосредоточиться.
О боже, он должен подумать. Начать с чего-то. И думать, думать.
Сконцентрировав внимание.
А иначе он сойдет с ума.
Дэвид повернулся к Фельду. В его глазах он прочел сострадание. Хотя в них могло бы быть и нечто иное. Могло бы быть, но не было. Не было ничего, кроме сострадания.
И все же это были глаза человека, который убивал с холодной рассудочностью.
Так же, как делал и он, резидент из Лиссабона.
Карая людей.
Но ради чего?
Возникает множество вопросов. Так сосредоточься на них. Слушай, что говорит этот Фельд. Найди ошибку в его рассуждениях. Найди ее… Никогда еще за всю историю мира не было столь острой необходимости обнаружить ошибку, как сейчас!
– Я не верю вам, – произнес Дэвид, стараясь, как никогда в жизни, чтобы голос его звучал убедительно.
– А я думаю, что это не так, – спокойно ответил Фельд. – Эта девушка, Лэсли Хоуквуд, сказала нам, что вы ничего не знаете. В это трудно было поверить… Но сейчас я верю в это.
Дэвид должен был осмыслить услышанное. До него не сразу дошло, о ком идет речь. Имя Лэсли Хоуквуд ему ничего не сказало. Но только в первый момент. Затем у него в голове прояснилось. И он ощутил в сердце боль.
– Каким образом она оказалась вдруг связана с вами? – спросил он едва слышно.
– Герольд Голдсмит – ее дядя. Точнее, дядя ее мужа. Ведь сама она не еврейка.
– Голдсмит? Я впервые слышу о нем… – Сконцентрировать внимание! Сосредоточиться и говорить, заранее все продумав.
– Зато его имя известно тысячам евреев. Это он стоял за переговорами, которые вели Барук и Леман. Никто в Америке не сделал так много, как он, чтобы вытащить наших людей из концлагерей… Правда, вначале он не желал иметь с нами дела. И так продолжалось до тех пор, пока сознательные, добрые и сострадательные люди в Вашингтоне, Лондоне и Ватикане не отвернулись от него. Тогда он, придя в ярость, присоединился к нам – назло им. Развернув бурную деятельность. Герольд Голдсмит не ограничился этим и вовлек в наше дело и свою племянницу. Возможно, она чересчур уж драматизирует все, с чем ей приходится сталкиваться. Вместе с тем эта девушка исключительно исполнительна. Добросовестно выполняет все поручения, которые ей дают. Особую ценность для нас представляет то обстоятельство, что она вращается в кругах, закрытых для евреев.
– Почему?
Слушай! Слушай же. Бога ради! Вникай во все! Сконцентрируй внимание!
Ашер Фельд не сразу ответил. Взгляд его темных, глубоко сидящих глаз омрачился сквозившей в них холодной ненавистью.
– Она встречалась с десятками… а может, и с сотнями… людей, с которыми Герольд Голдсмит порвал отношения. Разглядывала вместе с ними их фотографии, слушала, что говорили они. Уже этого одного было бы для нас вполне достаточно. В общем, она знает свое дело.
К Дэвиду начала наконец возвращаться способность судить обо всем холодно и трезво. И это – благодаря Лэсли. Упоминание о ней явилось тем живительным средством, которое помогло ему вырваться из полубезумного состояния. Однако вопросы, возникшие у него, так и оставались вопросами.
И он, решив уточнить кое-что, произнес:
– Я не стану, конечно, отрицать того факта, что Райнеман купил чертежи…
– О, хватит! – прервал его Фельд. – Вы были резидентом в Лиссабоне. И вероятно, не забыли еще о том, что ни одному из ваших агентов – даже лучшим из лучших – так и не удалось проникнуть в Пенемюнде. Отказалось от попыток внедриться туда и немецкое подполье. Или это не так?
– Никто никогда не отказывался от этого. Ни те, ни другие. И немецкое подполье участвует в этой операции самым непосредственным образом! – возразил Дэвид и тут же подумал, что он допустил промах, сказав о том, о чем не следовало бы говорить.
– Если бы это действительно было так, – сказал Фельд, кивнув в сторону лежавших на диване двух мертвых тел, принадлежавших немецким охранникам Райнемана, – то и эти люди являлись бы членами одной из подпольных организаций. И тогда они были бы живы. Вы же знаете, Лиссабонец, «Хагану». Мы не убиваем подпольщиков.
Сполдинг смотрел на говорившего ровным тоном еврея и думал о том, что тот, пожалуй, прав.
