Наследие Скарлатти - Ладлэм Роберт (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Элизабет умолкла и положила свой портфель прямо перед собой. Сидевшие вокруг стола господа заволновались, у них возникло недоброе предчувствие. Некоторые были шокированы тем, что вот так просто мадам сделала всеобщим достоянием информацию, которую они считали секретной. Американцы Гибсон и Лэндор тихой сапой внедрялись в канадскую экономику, попирая все и всяческие юридические нормы, грубо нарушая существующие канадско-американские договоры. Немцы фон Шнитцлер и Киндорф провели тайные переговоры с Густавом Круппом, который, опасаясь возможного заговора против Веймарской республики, принимает отчаянные меры, чтобы сохранить свою независимость. Он поклялся выдать их, если эти переговоры станут достоянием гласности. Француз Луи Франсуа Д’Альмейда непрерывно расширяет свои владения в сети франко-итальянских дорог. Если об этом станет известно, они могут быть конфискованы государством, так как большую часть акций он выкупил у итальянского правительства посредством обыкновенной взятки.
Дородный швед Мюрдаль, вытаращив глаза, недоуменно взирал на Элизабет Скарлатти, которая, как оказалось, досконально знала все о стокгольмской бирже. Принадлежащая ему компания поглотила «Донненфельд» путем противозаконной скупки американских акций. Если это станет достоянием общественности, вмешаются шведские власти и он вылетит в трубу. Только англичане, казалось, чувствовали себя неуязвимыми. Но их показное спокойствие было обманчиво. Ибо Сидней Мастерсон, неоспоримый наследник всех капиталов сэра Роберта Клайва, совсем недавно заключил соглашения с Цейлоном, пока неизвестные широкому кругу бизнесменов по экспорту и импорту. Они содержали определенные пункты сомнительного свойства. Кое-кто даже заявляет, что англичане явно смошенничали.
Приглушенными голосами на четырех языках за столом были экстренно проведены мини-совещания. Элизабет пришлось даже значительно повысить голос, чтобы ее было слышно.
– Я вижу, кое-кто из вас совещается со своими помощниками. Если бы я знала, что в нашей встрече будут участвовать второстепенные лица, я бы привезла и своих советников. Наши адвокаты могли бы вдоволь посплетничать между собой. Однако решения, которые нам предстоит принять, должны остаться между нами.
Генрих Крюгер агрессивно выпалил:
– Я бы на вашем месте не уповал на то, что сегодня будут приняты какие-то решения. Никаких решений не будет! Вы не сообщили нам ничего существенного!
Некоторые из участников совещания, точнее, два немца, Д’Альмейда, Гибсон, Лэндор, Мюрдаль и Мастерсон избегали смотреть на него. Потому что Крюгер был им мало симпатичен.
– Вы так считаете? Вероятно, я недооценивала вашу значимость!.. Видимо, вы ужасно важная персона. – И вновь на лицах некоторых участников совещания, за исключением упомянутых выше, промелькнула легкая улыбка. – Но, боюсь, вы переоцениваете себя. – Элизабет была довольна: ей удалось самое главное – она злила, провоцировала Алстера Стюарта Скарлетта. – Насколько мне известно, – продолжала она, – в вашем активе имеются ценные бумаги на сумму около двухсот семидесяти миллионов долларов. Если вы продадите их весьма сомнительным путем, вы потеряете пятьдесят, а то и шестьдесят процентов их стоимости. Я могу возместить минимум, то есть сто тридцать пять миллионов долларов, по существующему сегодня обменному курсу сто восемь.
Мэтью Кэнфилд оттолкнулся от стены, затем вернулся на прежнее место.
Сидевшие за столом были удивлены происходящим. Заметно усилился гул голосов. Советники качали головами, кивали, недоумевали. Каждый из присутствующих считал, что ему кое-что известно о других. Но Генриха Крюгера по-настоящему не знал никто. Они даже не были уверены в его праве присутствовать за этим столом. Элизабет прервала разговоры.
– К тому же, мистер Крюгер, вам наверняка известно, что факт кражи легко доказуем при должном расследовании. Существуют международные законы, обязывающие выдавать преступников. Поэтому не исключено, что ваши активы в конечном счете могут быть оценены в ноль.
Над столом нависла тягостная тишина. Все уставились на Генриха Крюгера. Слова «кража», «преступление» и прочие – опасные слова. Крюгера боялись многие из них, и вот кому-то удалось поставить его на место.
– Не пугайте меня! – твердым голосом заявил Крюгер. Он откинулся в кресле и в упор смотрел на мать. – Вы в состоянии подтвердить обвинения? Я готов опровергнуть их в любую минуту. Вы здесь сочувствия не найдете! Более того, вы ступили на опасную тропу. Помните! – Он смотрел на нее в упор, и Элизабет не выдержала его взгляда.
Она не была сейчас готова к действиям против него, против Генриха Крюгера. Она не станет трепать за этим столом имя Скарлатти. Она не может рисковать жизнями своих близких. Она будет действовать иначе, не сейчас. Есть другой путь.
Крюгер выиграл один раунд. Это было ясно всем, и это побуждало Элизабет к немедленному действию.
– Бог с вами, с вашими активами. Они совершенно несущественны.
Фраза «совершенно несущественны» применительно к сотням миллионов произвела должный эффект.
– Господа! Прежде чем нас прервали, я успела назвать вам всем ваши личные активы, с точностью плюс-минус пять миллионов по каждой группе. Я считала, что оценивать финансовую помощь по национальным группам куда более по-джентльменски, чем каждого в отдельности, – есть же, в конце концов, что-то святое. Я намекала на ряд, скажем так, деликатных переговоров. Опасных, как, наверно, выразился бы мистер Крюгер, если бы о них стало известно правительствам ваших стран.
Семь членов цюрихской группы сидели молча. Пятеро проявили любопытство.
– Я имею в виду моих сограждан, мистера Гибсона и мистера Лэндора. А также мсье Д’Альмейду, мистера Сиднея Мастерсона и, разумеется, господина Мюрдаля. Я бы включила сюда также двоих из трех немецких вкладчиков – господина фон Шнитцлера и господина Киндорфа, хотя и по разным причинам, о которых, я уверена, они догадываются.
Никто не проронил ни слова. Взоры всех были прикованы к Элизабет.
– Но, готовясь к встрече, я все же припасла кое-что для каждого из вас в отдельности.
Тишину зала нарушил англичанин Сидней Мастерсон:
– Могу я спросить, с какой целью вы занимались этим… этим не свойственным вашему положению… расследованием? Вы с завидным прилежанием покопались в моих делах и преуспели, отдаю вам должное. Но, между прочим, мы деловые люди и отнюдь не гонимся за званием святых. Не сомневаюсь, что вам это известно.
– Безусловно, известно, иначе я не явилась бы сюда.
– Тогда в чем дело? Зачем вы прибыли? – задиристо прозвучал голос с немецким акцентом, принадлежавший барону Рурской области Киндорфу.
Мастерсон между тем продолжал:
– В вашей телеграмме, мадам, – а мы все ее получили – особо подчеркивалось наличие сфер взаимного интереса. Как я понял, вы даже допускали использование в наших общих интересах финансов Скарлатти. В высшей степени благородно, конечно… Но я вынужден согласиться с мистером Крюгером: в сегодняшних ваших речах звучит угроза, и мне это не очень нравится!
– О дорогой мистер Мастерсон! Но разве вы никогда не обещали английского золота мелким князькам Индии? А вы, господин Киндорф, разве не подкупали профсоюзных деятелей, чтобы они начали забастовку с требованием повышения заработной платы после того, как Франция покинет Рур? Извольте! Я приехала сюда именно для того, чтобы запугать вас! Вам еще меньше понравится то, что я намерена сказать далее.
Мастерсон поднялся из-за стола. Задвигались и другие кресла. Атмосфера накалялась.
– Я больше не намерен вас слушать, – сказал Мастерсон.
– В таком случае уже завтра Министерство иностранных дел, британская биржа и состав директоров Английской коллегии импортеров будут иметь детальную информацию о ваших грубо нарушающих закон соглашениях на Цейлоне! А ведь обязательства вы взяли на себя огромные! Известия, таким образом, приведут к серьезному преследованию ваших капиталов!
Мастерсон шагнул назад к своему креслу и застыл, вцепившись руками в спинку.
