Отказной материал - Майоров Сергей (онлайн книга без .txt) 📗

Столбик пепла упал с сигареты на бланк телефонограммы. Колосов представил, как бы он поступил, если бы нечто подобное случилось с его пятнадцатилетней дочерью. Ответ нашёлся сразу и абсолютно не удивил майора. Если бы он знал, кто это сделал, или сумел бы их найти, то попросту убил бы. Перестрелял бы из табельного ПМ или из личного дробовика. Перебил бы всех, независимо от степени участия, меры вины и характеристик с места жительства и работы, не думая о своём служебном долге, погонах и последствиях, которые были бы для него намного хуже, чем для насильников, попади они на скамью подсудимых.

Второй вариант разрешения материала заключался в том, что Ветрова, оправившись, насколько это возможно, от потрясения, всё-таки подаёт заявление, материал, опять же, идёт в прокуратуру, и там возбуждают уголовное дело. После чего на руководимом им 14-м отделении милиции виснет «глухарь» из тяжкой сто семнадцатой статьи [6] в сочетании с не менее приятной сто восьмой. «Глухарь» — так как никаких доказательств по делу, кроме показаний потерпевшей, не предвидится, а преступники, если получится их «сосчитать» и задержать, или сразу от всего отрекутся, или, дав поначалу правдивые показания, впоследствии посоветуются с адвокатами и от собственных слов откажутся, завалив все мыслимые и немыслимые инстанции жалобами о том, как жестоко их били в застенках отделения и заставляли брать на себя чужие грехи. Отсидев в лучшем случае трое суток в ИВС, они уйдут под подписку о невыезде, чем все и закончится.

Прослужив в милиции двадцать два года, Колосов, сам начинавший оперуполномоченным, помнил времена, когда при получении такой вот телефонограммы вся милиция города «рыла бы землю», пока трое ублюдков не были бы задержаны, а доказательства их вины полностью собраны. И сидели бы они до суда, как и положено, в тюрьме, лишённые возможности мешать следствию в «установлении истины по делу», и Ветровой пришлось бы опасаться не «друзей» задержанных, а их родственников, осаждающих её с деньгами и подарками. А получив на суде свой долгий срок, причём срок реальный, без всяких там «условностей» и отсрочек исполнения, вся троица отправилась бы в зону, где, скорее всего, и осталась навсегда. Зона не любит таких и нередко сама выносит свой приговор.

Существовал и третий вариант: Ковалёв. Разминая затёкшую спину, Колосов прошёлся по кабинету и остановился у тёмного окна, глядя, как ветер гнёт верхушки деревьев и перегоняет по земле мусор. Уперевшись ладонями в холодное стекло, он оценивал все три варианта, пытаясь представить, чем же всё-таки может закончиться эта история.

Петров отвёз Костю домой на своей машине. В дороге оба молчали. Узнав о том, что Катя отказалась сообщить какие-либо подробности происшедшего и написать заявление, Ковалёв хотел сразу же отправиться в больницу, но Дима отговорил его. Впрочем, Костя особо и не настаивал, понимая, что именно его, вполне возможно, Катя хочет видеть меньше, чем кого бы то ни было, да и в любом случае ей необходимо дать время прийти в себя.

День прошёл очень быстро, хотя Костя не делал ничего. В голове вертелись обрывки каких-то разговоров, и вспоминался брат. Ближе к вечеру он успокоился, и первая чётко сформировавшаяся мысль была простой: он их найдёт. Найдёт, сколько бы это ни заняло времени и чего бы ему это ни стоило. Ознакомившись с собранной за день информацией и убедившись, что каких-либо реальных зацепок пока нет, Костя совершенно спокойно начал обдумывать свои ближайшие шаги. Его совершенно не интересовало, будет ли возбуждено уголовное дело, или вынесут постановление об отказе, какой попадётся следователь и кому поручат оперативную часть работы. Он рассчитывал только на себя. Это было его дело. В этом деле он и потерпевший, и сыщик, следователь, прокурор, судья и палач — в одном лице. Вот только адвокатом он не будет. На предстоящем процессе адвокату нет места. Если им будет что сказать в своё оправдание и если у них окажется для этого время, он их, конечно, выслушает. Но на вынесение и исполнение приговора это не повлияет. Таких людей уже поздно перевоспитывать, их надо уничтожать.

Как и каждый сотрудник милиции, Ковалёв знал: число изнасилований в городе за последнее время значительно выросло. Но число поступающих заявлений сокращается, а количество возбуждённых по ним уголовных дел и вовсе мизерно. И дело вовсе не в том, что территориальные отделения милиции «зажимают» заявления или не хотят по ним работать. Почему-то заявляют в основном те, кто или хочет «сорвать» со своего обидчика деньги, а потом полюбовно разойтись, или кому необходимо оправдаться перед родственниками и мужьями за собственное далеко не идеальное поведение. А истинные жертвы совершенного насилия — те, кого затащили на чердак, в подвал или в машину, — молчат. Не заявляют, потому что боятся мести, огласки, потому что предпочитают пережитый кошмар похоронить, а не ворошить заново и не верят в то, что насильников найдут и накажут. Некоторые уходят после того, как в беседе с опером или следователем прокуратуры узнают о том, что необходимо не только вспомнить все, что произошло, но и рассказать это со всеми подробностями, вплоть до собственных ощущений. А потом этот рассказ, записанный на линованном бланке протокола допроса, будут читать десятки посторонних людей, а на суде, если до него вообще дойдёт дело, адвокаты и обвиняемые будут поливать потерпевшую грязью, ковыряясь в её прошлой жизни и стремясь доказать, что все произошло по взаимному согласию.

Скосив глаза на сидевшего рядом Диму, Костя подумал, что это единственный человек, которому он сможет довериться. Конечно, и остальные ребята будут рады помочь, но до определённого предела. А потому, если брать по большому счёту, он может рассчитывать только на себя и на Диму. Их связывает гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Дружба, схожесть взглядов на очень многие вещи, а также то, что пару лет назад Костя очень помог Диме разобраться в ситуации, чем-то похожей на сегодняшнюю.

— Я куплю сигареты, — сказал Петров, сбавляя скорость и направляя свою «шестёрку» к тротуару.

Машина остановилась, Дима вышел, и Ковалёв долго смотрел на тёмный силуэт друга, чётко выделяющийся на фоне ярко освещённых окон торговых ларьков.

Они встретились только под вечер. Подъехав к расположенному на контролируемой территории гриль-бару, Вова увидел небрежно припаркованный «ниссан», вылез из своей машины и прошёл в зал.

Гена сидел в отдельной боковой кабинке, что-то ел и разговаривал с Серым. Невысокий, худощавый, в тёмном костюме и очках в металлической оправе, Серый сидел с чашечкой кофе в руке, лицом ко входу. Когда-то он работал в уголовном розыске, потом несколько лет сидел, а ныне являлся консультантом Крутого по некоторым специальным вопросам. Увидев Вову, он скользнул по нему колючим внимательным взглядом. Вова сразу раздумал подходить к своему другу и начальнику, направился к стойке, где, поздоровавшись со знакомыми, заказал себе салат, цыплёнка-гриль, стаканчик лёгкого вина и кофе.

Закончив разговор, Серый аккуратно поставил чашку на блюдце, поднялся и пошёл к дверям, а Гена задумчиво откинулся на спинку дивана, поигрывая пачкой сигарет. По его лицу Вова видел, что тот чем-то озабочен, и почувствовал неприятное волнение: вдруг Серому стало известно о ночных событиях? Вова не сомневался, что если Крутой узнает о происшедшем, то не только не одобрит такое поведение, но и придумает наказание, соответствующее своему прозвищу. Причём пострадают в первую очередь Вова и Саша, Гена ведь — один из фаворитов, кандидат на вышестоящую должность, его территория приносит группировке стабильный высокий доход, поэтому весь гнев руководства падёт на головы двух нерадивых «быков».

Будучи женатым во второй раз и имея годовалую дочку, Крутой, более известный в официальных кругах, как генеральный директор АОЗТ «Парус» Сергей Берский, никогда не отказывался от возможности переспать с понравившейся ему женщиной. При этом он придерживался определённых принципов. Если понравилась — постарайся понравиться сам и уговори. Не получилось уговорить — постарайся купить. Не удалось купить — плюнь и найди другую. Обладая эффектной внешностью — высокий, атлетически сложенный, с густыми чёрными волосами и мужественным лицом — и будучи одним из самых богатых людей города, Крутой имел много возможностей как для уговоров, так и для покупки. Необходимости прибегать к грубой силе у него не возникало, а отсидев несколько лет за нанесение телесных повреждений, он навсегда сохранил присущее многим зэкам крайне отрицательное отношение к насильникам.