Мафия - Лаврова Ольга (серия книг TXT) 📗

Молодая женщина-эксперт приносит Знаменскому пакет.

– Пал Палыч, экспертиза по вашему любимому утоп­леннику.

Знаменский читает акт.

– Умер, потому что утонул, а утонул, потому что умер… Скромно.

– По-моему, вы мнительны. Он ведь по наркотикам проходит? Ну и перебрал. А дуриком упал в реку или прыгнул – это уж…

– К вашему сведению наркотиков не употреблял. В прошлом моряк, даже имел разряд по прыжкам в воду. И в тот самый день условился о важной деловой встрече. Он собирался жить!

– Пал Палыч, когда Кеннеди убили, и то не смогли установить, сколько пуль попало! А тут какой-то дядя Миша. Неужели весь Институт судебной медицины на ноги поднимать? Во сколько это обойдется?

– Я понял, спасибо. Буду изживать недостатки.

– Вы не обиделись?

– На вас? Грешно.

И еще не закрылась дверь, как он звонит Кибрит.

– Зиночка, привет. Как болеется?

…Кибрит дома. Зябко кутается в теплую шаль.

– Пока все то же. Смертельно надоело. Как вы там?.. Совет – с превеликим удовольствием. – Некоторое вре­мя слушает: – Угу, угу… то есть не помогли ли ему упасть в воду?.. А прижизненных повреждений нет… Ми­нуточку, минуточку! Небольшое отступление. Перед вой­ной, по-моему, во Франции некий господин женился на богатых дамах. И они тонули в собственных ваннах. Господин получал наследство, менял имя, и все повто­рялось. Притом никаких следов борьбы, насилия. Я не слишком долго?.. Конечно, скука же дома, загорелась. И известный тогда судебный медик установил – я упро­щенно, – установил следующее: если человек начинает тонуть без сознания – у него другое состояние нижних легочных тканей. Когда сознание выключено, характер дыхания меняется, понимаешь, и легкие по-другому наполняются водой… Да-да, иначе, чем у того, кто теряет сознание в процессе, так сказать, утопления… Как действовал француз? Приезжай, расскажу… Понимаю, что некогда. Проблемой у нас занимался один из учеников Авдеева, найди его, проведите повторную экспертизу… Нет, время не имеет значения. По французскому делу жены были захоронены, но все равно можно было определить.

Томин окликает Пал Палыча на лестнице. Тот приостанавливается подождать.

– Молодежь просится с большим разговором, – Томин оглядывается на следующих за ним Куркова и Сажина.

– Есть двадцать минут, – сверяется Пал Палыч с часами. – Вчера провели повторную экспертизу, – говорит он на ходу. – И что вы думаете?

– Дядю Мишу убрали под видом несчастного случая, – отвечает Сажин.

– Угадали.

– Нет, не угадал. Просто точно ложится в нашу схему.

– Какую такую схему? – спрашивает Томин.

– Это надо по порядку.

Они входят в кабинет Знаменского, он начинает разбирать папки в сейфе и торопит:

– Давайте, давайте.

– Как было приказано, – начинает Курков, – я копаю связи срочно кремированного Снегирева. И вот по­путно в наркодиспансере врач рассказывает: наркоманы, говорит, необъяснимы, как лемминги. Вдруг идут косяком лечиться, через неделю исчезают. Потом совсем дру­гая группа – и тоже куда-то девается.

– Что-то я такого не слышал, – замечает Томин.

– Не интересовались, – пожимает плечами Курков. – Посидели мы с врачом, поискали объяснение, и возник­ла следующая мысль: когда с торговцем что-то случается, клиенты бегут в диспансер перебиться с помощью медицины. Снова появляется торговец – откочевывают к нему. С этой мыслью пришел я к Севе Сажину.

– И что Сева? – смотрит Томин на своего стажера.

– Ничего особенного, Александр Николаевич. Пошуровали по другим районам. Везде как лемминги.

– Дальше! – говорит Пал Палыч, прекратив возню в сейфе.

– Дальше составили график этих набегов-исчезно­вений наркоманов. Глядим, один всплеск совпадает с пропажей дяди Миши.

Звонит телефон.

– Попозже, я занят, – говорит Пал Палыч.

– Сколько всех совпадений? – уже весь внимание, спрашивает он Куркова.

– Девять. Вот перечень.

– Та-ак.

– Совпадений с чем? – придирчиво уточняет Томин, адресуясь к Сажину.

– С якобы несчастными случаями среди людей, занятых в наркобизнесе, – отвечает тот.

– Ну знаешь, эта публика в смысле неожиданных смертей не имеет себе равных! Любую зависимость мож­но доказать. По воскресеньям травятся, по средам кида­ются с десятых этажей. Запросто докажу!

– Александр Николаевич, тот, что с десятого эта­жа, – вряд ли самоубийство. У Коли есть показания сосе­да, который за минуту до смерти разговаривал с ним в лифте. Дай, – говорит Сажин Куркову.

Томин читает показания.

– Хм… И все тишком, за спиной…

– Проверяли, верная ли у нас теория складывается.

Знаменский откладывает проштудированный перечень Куркова:

– Да, я тоже к этому шел. На черном рынке групповая борьба.

– Расчистка, Пал Палыч! Кто-то захватывает рынок, действует служба ликвидации!

– Насмотрелись вы, ребята, гангстерских фильмов! – машет на них Томин.

– А если это серьезно? – говорит ему Пал Палыч. – Вместо разрозненных дельцов создают систему?

Томин ходит по кабинету, думает:

– Считаешь?.. Может, потому и Морда окопался?..

– А притоны нам попросту сдали, – добавляет Пал Палыч. – Убирают конкурентов нашими руками.

– Слушай, Паш, есть способ проверить блестящую теорию молодежи. Допросим притонодержателя!

В проходной следственного изолятора Томин и Знаменский сдают оружие и получают пропуска. Затем проходят внутрь сквозь раздвинувшуюся решетку и идут к следственным кабинетам. На проходе Томин говорит:

– Придется, Паша, блефануть. Уйми принципы. «Мы всё знаем, поэтому рассказывайте» – это ведь полная классика, раз в жизни можешь себе позволить!

– Именно классика. Всем известная. То есть стандарт. А к нему надо пооригинальней.

…Притонщик зарос щетиной, но в том же щегольс­ком костюме, в котором забрали, но без брючного рем­ня, а элегантные ботинки, как здесь положено, лишены шнурков.

– На чем сгорел, на том дожаривайте, – говорит он, предупреждая вопросы. – А все эти где, у кого, почем – не буду я мараться!

– Ладно, – добродушно улыбается Томин. – Мы ведь что к вам: с полковником поспорили, знаете вы или не знаете, кто вас заложил?

Притонщик остро взглядывает на того, на другого. Конечно, сидя под замком, он размышлял и прикидывал, откуда на голову свалилась беда. Но приготовился отбиваться совсем от других вопросов.

– Мы о вас ни малейшего понятия не имели, не следили, ничего, – сообщает Знаменский. – И вдруг все три ваших притона.

– Да к тому же накануне, – вступает Томин, – ваш хороший знакомый почему-то из окна упал. – Он пока­зывает фотографию. – Расшибся, конечно, но узнать можно.

Притонщик отшатывается, невнятно то ли причита­ет, то ли ругается.

– Догадываетесь, кто ваши недруги? – спрашивает Пал Палыч.

– Не знаю.

– Видишь, Паша, проиграл, с тебя причитается! – «торжествует» Томин.

– Неужели с вами даже не говорили? – изумляется Пал Палыч. – Я думал, условия предложили, вы не пошли на уступки… Кстати, дядю Мишу помните? – подливает он масла в огонь. – Из Москвы-реки вылови­ли. А Демидов – тоже из ваших – машиной сбит.

– Совести у сволочей, как у бульдозера!.. Пришли на готовенькое и всю уличную сеть, всю клиентуру – все под себя! Кто согласился, с тех треть дохода! Чтоб им сесть, как я сел!

– За что же треть? – «разделяет» его возмущение Томин.

– За монополию! Товар-то ихний! – заходится зло­бой притонщик. – Иначе как нас под контролем дер­жать? За что отчитываться? Трест, говорят, мать их!..

Наконец-то казахский Есимгалиев – Умаров – Ива­нов зашевелился. Колпак сработал: стало известно, что он забрал из вокзальной камеры хранения чемодан с зельем.

Для встречи с покупателем он выбрал, как ему кажется, идеальное место: на узкой многолюдной, запруженной транспортом улице.