Идет розыск - Адамов Аркадий Григорьевич (лучшие книги .txt) 📗
Платформа была пуста. Пока Виталий оглядывался, несколько пассажиров, сошедших с поезда вместе с ним, уже исчезли.
«Та-ак, — подумал Виталий, поставив у ног свой маленький, потертый чемоданчик и закурив, по привычке закрывая ладонями огонек зажигалки. — Значит, первый пункт у меня Лялюшки, „темное место“, как говорит товарищ Албанян, потом Горелово, потом Сухой Лог. Ну, названия. Впрочем, Лялюшки звучит даже ласково. Как же мне туда добраться на ночь глядя? А, может, тут, на станции, заночевать? Тут, наверное, и буфет есть, чаек. Ну, да посмотрим».
Он запахнул свое старенькое, видавшее виды пальто, подхватил чемоданчик и бодро направился к станционному зданию, приветливо светившемуся своими большими, чистыми окнами.
В зале ожидания было светло и тепло. На одной из длинных, отполированных временем, потемневших скамеек, оставшихся, видимо, от прежнего вокзала, кто-то спал, укрывшись с головой телогрейкой, на другой — сидели две женщины, ели что-то и тихо переговаривались между собой.
Слева от окошечка кассы находился буфет.
Там суетилась полная, немолодая женщина в белом халате. За ее спиной на подставке сопел огромный блестящий самовар.
Виталий подошел к буфету, рассмотрел выставленные под стеклом бутерброды с потрескавшимися сырными ломтиками и тушками какой-то рыбки, блюдца с красноватым винегретом, сметану в граненых стаканах и решил, что с голода он тут не умрет. А чай — это было вообще отлично. С чая он и начал.
— Попрошу два стакана, — сказал он. — Раз самовар, значит, чай должен быть отличным, так я полагаю.
— Какой уж есть, — сухо ответила женщина, окинув Виталия настороженным взглядом, и спросила. — С поезда?
— С поезда, — подтвердил Виталий. — Вот погреюсь у вас и дальше отправлюсь. Лялюшки далеко будут? Как туда добираться?
— Два раза в день автобус. Час назад последний ушел.
— А километров сколько туда?
— Поболе двадцати будет.
— Да-а. Пешком не доберешься.
Женщина тем временем выставила перед ним два граненых стакана с чаем, блюдце с сахаром и все так же сухо спросила:
— Чего еще?
— А еще вот с сыром два бутерброда, — ответил Виталий и в свою очередь спросил. — Чего это вы, мамаша, такая суровая?
— А чего радоваться-то?
— Как чего? — улыбнулся Виталий. — Вот, к примеру, хороший человек перед вами стоит. А говорят, ласковое слово и кошке приятно.
Женщина хмуро посмотрела на Виталия, но уголки рта все же дрогнули в непроизвольной улыбке.
— Какой ты человек, не знаю, — сказала она. — Вижу только, что длинный. И чего в наши края пожаловал?
— Друга ищу. В армии вместе служили. Сейчас, вроде, в Лялюшках живет.
— Как звать-то?
— Петр. А фамилия Свиридов. Не слыхали?
— Ну, в Лялюшках, может, и живет. А у нас тут такого нет.
— Он, кажется, на заправочной станции работает. Есть тут у вас такая?
— Это на шоссе, — махнула рукой женщина.
— Московское шоссе-то?
— Не. Московское там, — она указала в другую сторону.
— А это куда ведет?
— Как раз в Лялюшки и ведет.
— А дальше?
— А зачем тебе дальше? — подозрительно взглянула на него женщина.
— Ох, мамаша, какая вы бдительная. Я что, на шпиона похож или, к примеру, на жулика какого?
— Ничего я такого не думаю. Сорок шесть копеек с тебя.
— Сейчас отсчитаем.
Виталий достал кошелек.
— Заночевать тебе надо, — неожиданно сказала женщина. — Куда, на ночь глядя, пойдешь? А утром автобус будет.
— Где же у вас тут заночевать?
— Вон, прямо через площадь. Дом приезжих. Скажешь, Мария Гавриловна прислала.
— А без протекции разве нельзя?
— Как желаешь.
— Ладно. Спасибо, Мария Гавриловна.
Виталий допил горячий, безвкусный чай, проглотил сухие бутерброды и, взяв свой чемоданчик, вышел через другую дверь зала ожидания на небольшую, темноватую площадь с клумбой посередине, где в мокрой, черной земле кое-где застрял снег. По другую сторону площади виднелись в тусклом свете редких фонарей домик почты, а рядом двухэтажный, с потеками краски на фасаде Дом приезжих. Возле него стояли старенький «Москвич», мотоцикл с коляской и замызганная грузовая машина.
Виталий, оглядевшись, направился к Дому приезжих.
Бойкая молодая женщина, окинув взглядом незнакомого человека, равнодушно и безапелляционно объявила:
— Только общий номер. Койка. Шестнадцатым будете. Семьдесят копеек сутки.
— А если отдельно?
— Отдельно мест нет. И за это спасибо скажите.
— Спасибо. Но я, вообще-то, от Марии Гавриловны, — негромко сказал Виталий.
— Чего же молчите? — рассердилась молодая женщина и тем же безапелляционным тоном добавила. — Руль двадцать. Берите ключ. Паспорт только. Вам на одну ночь?
— На одну.
— Утром, до десяти, освободите. Вот люди, — она пожала плечами.
Спал Виталий, как убитый.
Разбудила его громкая ссора в коридоре. Пьяный голос ревел что-то, два женских голоса визгливо спорили с ним.
Ссора все больше разгоралась. Виталий вскочил, торопливо оделся и выглянул за дверь. В этот момент пьяный схватил одну из женщин за волосы и повалил на пол. Отчаянный крик огласил коридор. Из других комнат выскочили люди, кто-то кинулся на хулигана.
«Ну, слава богу, без меня обошлось, — с облегчением подумал Виталий. — Мне только не хватало таким образом в милицию попасть».
Однако пьяный раскидал навалившихся на него парней и снова кинулся на женщину, та в страхе прижалась к стене.
Тут уж Виталий не выдержал. Подскочив, он заученным приемом опрокинул пьяного и прижал его к полу.
Опомнились и парни и с яростью навалились на него.
— Ну, братцы, теперь уж вы сами с ним разберитесь, — сказал, тяжело дыша, Виталий и выпрямился. — Здоров, однако, медведь. Справитесь?
— Мы ему сейчас башку открутим, — со злостью сказал один из парней. — Вон, с утра полные зенки налил.
Второй парень поднял глаза на Виталия.
— Приемы знаешь? Здорово ты его завалил.
Час спустя Виталий уже стоял в длинной очереди на автобус.
В голубом небе плавилось солнце, било в глаза. Небольшой поселок казался добрым и уютным, несмотря на грязь и снег вокруг. Тянулись косые дымки из труб потемневших за зиму домиков за черными, мокрыми штакетниками. Сильный ветер раскачивал деревья. Люди в очереди поеживались от холода, пытаясь спрятаться за спинами стоящих впереди.
Неожиданно кто-то хлопнул Виталия по плечу. Он оглянулся. Перед ним, улыбаясь, стоял парень из Дома приезжих.
— Здорово еще раз, — сказал он. — Признаешь?
— Ясное дело, — ответно улыбнулся Виталий. — Соратник, можно сказать.
— Куда путь держишь?
— В Лялюшки надо.
— Идем, подвезу. Вон моя родимая стоит, — парень указал на грузовую машину возле Дома приезжих. — Мне как раз по пути.
Они зашагали к машине.
— А ты откуда? — спросил Виталий.
— Из Сухого Лога. Колхоз наш там.
— От Лялюшек далеко?
— Тридцать шесть километров. Всего ничего. Я тут чуть не через день мотаюсь. А ты сам откуда?
— Из Москвы.
— Ого! Я туда тоже езжу. Уж раз в неделю, как пить дать. Знаешь, сколько бензина зря пожег? Жуть.
Они подошли к машине и залезли в кабину. Взревел мотор.
— Хорошо она у тебя берет, — отметил Виталий.
— Следить надо. Техника заботу любит. Машина, — он подмигнул, — она, как девка, на это откликается. Жик! И порядок. Тебя как звать-то?
— Виталий. А тебя?
— Меня Родион. Родя, короче говоря. Сержант в отставке, — он снова широко улыбнулся. — Артиллерия — бог войны.
— Была. Теперь другим богам поклоняемся. Пострашнее.
Они уже медленно ехали по неширокой улочке поселка, то и дело ныряя в глубокие, полные водой колдобины.
Машину раскачивало, как корабль в непогоду, за спиной жалобно скрипел кузов.
— Родь, а ты почему сказал, что зря бензин жжешь, когда в Москву ездишь? — спросил Виталий. — Почему же зря?
— Не своим делом занимаюсь.
