Идет розыск - Адамов Аркадий Григорьевич (лучшие книги .txt) 📗
— А каким?
— Тут, брат, целая механика. Так просто не расскажешь. Кое-чего оттуда, кое-чего туда-сюда, — туманно пояснил Родя и в свою очередь спросил: — Тебе зачем в Лялюшки?
— Дружок мой по армии там, вроде бы, живет. Вот в отпуск и решил проведать. Пятый год все собираюсь. Он уж и писать перестал.
— Как звать?
— Петр. А фамилия Свиридов.
— Точно! Есть там такой, — неожиданно объявил Родя и внимательно посмотрел на своего пассажира.
— Ну, да? — изумился Виталий.
— Ха! Сам едет и сам удивляется!
Родька снова широко улыбнулся, но в глазах его мелькнуло какое-то задумчивое выражение. Вообще, улыбался он непрестанно, такая уж у него была улыбчивая, веселая и круглая физиономия, но улыбки его были все время разные.
— Ну, ты ж чудик, — продолжая хитро улыбаться, сказал он.
— Да нет. Я удивляюсь, что ты его знаешь, — спохватился Виталий. — Не твоя же деревня.
— Ха! Да я тут всю округу знаю.
Они уже выехали из поселка на узкое асфальтированное шоссе, и, как всегда в таких случаях, дорога стала лучше. За поворотом показалась заправочная станция: две желтые колонки под навесом, домик заправщицы, а возле колонок несколько грузовых машин.
— Без перебоя, бензин-то? — спросил Виталий.
— Как часы. Лиля наша дело знает. К ней заправщики в первую очередь ездят, как только свистнет.
— Ловчит, небось?
— Зачем? Другой такой красавицы, я тебе скажу, в округе у нас нет. Как на мед, все летят.
— Ну, да? — недоверчиво усмехнулся Виталий.
— Точно. Кто женихаться, кто так.
— Добрая очень?
— Ни, ни. Строже не бывает. Слух прошел, на ней сам наш старший инспектор ГАИ жениться собрался. Товарищ Пенкин Григорий Данилович, — Родя лукаво подмигнул. — Гроза наша. Да вон он подкатил. Видишь?
В этот момент у заправочной и в самом деле остановился милицейский мотоцикл с коляской, и рослый лейтенант милиции в белой каске слез с него и не спеша направился к домику заправщицы. Водители машин, собравшиеся в кружок и шумно что-то обсуждавшие, смолкли и проводили его глазами.
— Солидный дядя, — одобрительно заметил Виталий и, спохватившись, спросил. — Слушай, ну, а как там мой Петр-то поживает?
— У него дела, — широко и загадочно улыбнулся Родька. — Петр Савельевич на пенсию даже собирается.
Вроде как болеет. Но в правлении, ясное дело, остается.
— Постой, постой! — воскликнул Виталий. — Какая пенсия? Ты говоришь, его Петр Савельевич звать?
— Ну, да, — Родька хитро скосил глаза на своего пассажира и по своему обыкновению улыбнулся. — Только он в армии служил, когда ты титьку у мамки сосал. Вот какое дело.
— Так, ведь, мой-то — Петр Сергеевич! Может, родственник?
— Приедешь, разберешься, — засмеялся Родька.
Они миновали заправочную и по сторонам дороги потянулись чуть заснеженные поля с проступающими черными, жирными пятнами земли. Потом потянулся кочковатый, голый кустарник, и дорога незаметно пошла по лесу, сначала редкому, слабому, невысокому, а затем втянулась в лес, мощный, густой, закрывавший полнеба.
Зеленой, глухой стеной вдоль дороги стояли могучие красавицы-ели, и воздух здесь был напоен их терпким запахом.
Родька что-то болтал о своих шоферских и колхозных делах и заботах, но Виталий слушал плохо. Слишком много впечатлений свалилось на него в это утро, надо было хоть немного в них разобраться и кое-что понять и запомнить. Вот, скажем, заправщица Лиля и инспектор Пенкин. С ними надо бы познакомиться. Они наверное видели три дня назад на дороге мощную машину с десятью тоннами лимонной кислоты, возможно, обратили внимание на водителя, да и на второго человека в кабине машины, этого чертового Диму. Наконец, могли случайно или не случайно выяснить ее маршрут. Словом, эти неведомые пока Лиля и Пенкин могут дать ценнейшую информацию. Ведь главная задача Виталия пока что сводилась именно к установлению маршрута исчезнувшей из Москвы машины с кислотой и тех, кто в ней ехал. Ему, Виталию, нужен был прежде всего водитель Семен — убийца. Каждый день его пребывания на свободе грозил новой бедой.
— …Его однажды собственный дружок из Москвы чуть не убил, — вдруг дошли до Виталия слова Родьки, продолжавшего что-то рассказывать.
— Кого? — переспросил Виталий.
— Да Прошку этого. Ну, которого ты в Доме приезжих завалил.
— А кто он такой, этот Прошка? — со вновь вспыхнувшим интересом спросил Виталий. — Откуда он?
— Тоже шоферяга. Из Лялюшков. Как от руля оторвется, все, управы на него нет. А за рулем как стеклышко. Пенкин к нему никак не подберется. А давно хочет права отобрать, я знаю.
— Почему же это он так хочет?
— Тут, брат, механика. На какие шиши он гуляет, Прошка-то? Вот я на свои трудовые так не загуляю. А тоже, вот, мотаюсь по их делам. Но Родька им не подходит, туды-сюды, — он, многозначительно улыбаясь, пошевелил в воздухе рукой. — Родька курс знает, его не собьешь. А вот Прошка им в самый раз. Он, видишь, и машину себе собирается покупать, «Жигули». Улавливаешь?
— Ну, а на какие же это все шиши?
— То-то и оно. Все догадываются, да никто не догадается.
— А товарищ Пенкин, выходит, догадался? — засмеялся Виталий.
— Не-а. Один я кое-чего знаю, — хвастливо улыбаясь, объявил Родька. — Да молчу. Не мое это дело, понял?
— Точно. В чужие дела лучше не соваться. Тем более темные, — поддержал Виталий и иронически добавил. — Нос откусить могут. А у тебя он и так, вон, какой короткий.
— Мой нос при мне, — Родька, видимо, обиделся, и неизменная его улыбка на круглом лице вышла досадливой и сердитой. — А вот Прошке надо бы давно укоротить. Нагличать больно стал. Сам видел.
— Так вот, московский приятель, ты говоришь, и хотел его укоротить?
— Ну, да. Тут другие дела. Чуть не убил, люди видели. Только Прошка жалиться на него не стал. Забоялся, гад.
— Это что ж такой за приятель, которого даже Прошка ваш боится?
— Говорю, из Москвы. Тоже шоферяга. Грузы к ним туда, в Лялюшки, возит. Он туда, а Прошка оттуда.
— Там что, завод какой?
— Завод… — презрительно усмехнулся Родька. — Цех там один, в колхозе у них. Ну, вот, вроде, как у нас тоже.
— А-а. Ну, понятно.
— Ничего тебе, милый друг, понятно тут быть не может, — назидательно произнес Родька. — Поумней нас с тобой люди есть.
Они помолчали.
Дорога все шла и шла через лес, и не редела могучая стена зеленых елей по сторонам, густые, длинные лапы их, перекидываясь через узкую обочину, чуть не задевали машину.
— Ох, и места у вас здесь, — вздохнул Виталий.
— Ага. Под охраной лес. Сейчас твои Лялюшки будут.
И верно. Лес постепенно начал редеть, отступать в сторону от дороги, и вдали, за полем, показалась деревня.
Дорога сначала полого спускалась к ней, потом пошла на подъем. Солнце продолжало ослепительно сиять в голубом мареве, временами заходя за легкие белесые облака.
Искрились снежные языки, залегшие в ложбинке, и первые грачи уже вышагивали по мокрым комьям земли.
Вдали тянулись дымки над избами Лялюшек.
— Где тебя высадить? — спросил Родька.
— Давай к тому Свиридову, что ли, — махнул рукой Виталий. — Расспрошу хоть.
— Гляди, с ним поаккуратнее. Мужик хваткий.
— А зачем меня хватать?
— Они вообще приезжих не любят. Понял?
— Кто «они»?
— Они, — с ударением, загадочно произнес Родька и засмеялся.
Машина въехала в деревню, и асфальт сразу сменился выбитым, ухабистым булыжником с лужами. Где-то громко играло радио. Над некоторыми избами тянулись вверх длиннющие шесты телевизионных антенн. Был разгар дня. Холодное, яркое солнце плавилось в бледно-голубом небе чуть не над самой головой. Людей на улице было мало.
На небольшой, грязноватой площади, посреди которой на столбе гремел репродуктор, машина сделала полукруг и остановилась возле бревенчатого домика с небольшой вывеской «Чайная».
— Вон туда за угол завернешь, — показал Родька, — и третья изба справа. Новая. Понял? Ну, пока. Ищи дружка, свищи. И меня не забывай, если — что, — он широко и дружески улыбнулся. — Ты парень ничего.
