Легавые - Макбейн Эд (библиотека электронных книг .txt) 📗
– А я свяжусь с отделом по борьбе с терроризмом, – сообщил начальник полиции.
– Чем скорей, тем лучше. – Мэр встал из-за стола. – Спасибо, господа, что пришли и поделились вашими соображениями. Убежден, что встреча была полезной.
– С минуты на минуту появятся мои ребята, – сказал прокурор
– Спасибо, – отозвался мэр – Поверьте, я ценю вашу заботу.
Прежде чем разойтись, все собравшиеся заверили мэра, что ему обеспечат надежную защиту. Тот поблагодарил каждого, а затем сел за стол в большое кожаное кресло и взглянул на часы.
За окном пошел снег.
Сначала это был легкий снежок.
Он падал неторопливо, покрывая тротуары и мостовые тонким слоем белой пудры. К восьми вечера, когда Ричард Дженеро выписывался из больницы, снег повалил сильнее, не создавая, однако, проблем для городского транспорта, особенно для машин, у которых были покрышки с шипами, как на автомобиле отца Дженеро. По пути домой семейство Дженеро затеяло горячую дискуссию. Мать уговаривала сына разрешить ей поговорить с капитаном, а отец просил ее помолчать. Дженеро чувствовал, что полон сил, и рвался на работу, хотя его смена была только завтра – с четырех часов до полуночи. Из-за ранения капитан Фрик на неделю снял его с пешего патрулирования и поручил работу в патрульной машине.
Глава 13
Пятница.
Город превратился в тундру. Столько снега видели разве что те, кто родился на Аляске. Снег засыпал все: крыши, стены, тротуары, мостовые, мусорные баки, даже людей. Такого не было и в знаменитую пургу 1888 года, говорили знатоки, родившиеся много позже. Его чести Дж.М. В. пришлось срочно нанимать тысячу двести работников для уборки снега. На это должно было уйти 585400 долларов и рабочая неделя – при условии, что снегопад не повторится.
Как только снежная буря прекратилась, люди взялись за работу. А прекратилась она в 15.30 – за пятнадцать минут до того, как Дженеро сел в патрульную машину, и за полтора часа до того, как Карелла и Уиллис заняли свой пост в ателье. Городские власти рассчитывали, что снег убирать будут в три смены, но ударил мороз, и работать стало трудно. Город накрыло волной холода – из Канады или откуда-то еще. Никого не интересовало, откуда взялась эта волна. Всем хотелось, чтобы она поскорее ушла куда-нибудь подальше – в океан, на Бермуды или во Флориду.
Лютый мороз загнал людей в квартиры. Жизнь в городе замерла. Днем объявили чрезвычайное положение, и к четырем часам дня улицы опустели. Большинство учреждений и контор закрылось, машины на улицах можно было пересчитать по пальцам, городской транспорт почти бездействовал. Автомобили, застрявшие на перекрестках, под тяжелыми снежными шапками выглядели допотопными животными на арктической равнине. Рабочие, убиравшие снег с мостовых и тротуаров, грелись у костров, которые разводили в железных бочках, а затем снова брались за лопаты. Они бросали снег в урчавшие самосвалы, из выхлопных труб тянулись сизые клубы дыма, быстро таявшие в морозных сумерках. В пять часов зажглись уличные фонари, и снег покрылся янтарными пятнами. По улицам гулял свирепый ледяной ветер, свинцово-серое небо становилось чернее и чернее.
Карелла и Уиллис коротали время за шашками в теплом и уютном ателье, причем Карелла проигрывал партию за партией, пока Уиллис не сознался, что в школе занимался в шашечной секции. Передвигая шашки, Карелла думал, как он будет добираться домой.
Карелла сильно сомневался, что налет состоится. Ему казалось, что в такую погоду ни один нормальный преступник не высунет носа на улицу. Если бы вопрос стоял так: сегодня или никогда – тогда другое дело. Например, в такой-то час в такое-то место доставят на десять миллионов долларов золота. Тут уж волей-неволей придется действовать, наплевав на опасность и погоду. Но ателье можно ограбить когда угодно. Преступники знали, что по пятницам Джон Портной уносит выручку домой в металлическом ящике. Он делает это семь тысяч лет и не изменит своему правилу еще пару тысячелетий. Поэтому можно ограбить его в эту пятницу, можно в следующую, а можно подождать до мая, когда распустятся листочки, защебечут птицы и грабить будет легко и приятно, не опасаясь замерзнуть по дороге.
Но вдруг они все же явятся сегодня? – размышлял Карелла. Уиллис тем временем съел сразу две его шашки. Вдруг он и Уиллис поймают грабителей? Как ему добраться до жены и детей в такую погоду? У его машины зимние покрышки, но без цепей. А как проехать даже на самых лучших покрышках по такому льду? Была, правда, смутная надежда, что капитан Фрик пошлет кого-нибудь из патрульных отвезти его домой в Риверхед, но использование служебного транспорта для перевозки служащих никогда не поощрялось, а тем более сейчас, когда глухие преступники носятся по городу, убивая направо и налево.
– Съешь меня, – сказал Уиллис.
Карелла хмыкнул и съел шашку. Он взглянул на часы – девятнадцать двадцать. Если Калуччи и Ла Бреска не передумали, они будут здесь примерно через полчаса. А тем временем в квартире Питера Калуччи хозяин и Ла Бреска тщательно готовились к налету. Джону Портному, худому сутулому старику с запавшими глазами, было за семьдесят, но ребята решили не искушать судьбу. Калуччи вооружился кольтом калибра 0.45, а Ла Бреска – «вальтером», который приобрел по случаю. Оба пистолета – полуавтоматические. Если Джон Портной вздумает брыкаться, его можно будет успокоить в два счета. Калуччи сунул кольт в правый карман пальто, Ла Бреска заткнул «вальтер» за пояс.
Приятели договорились стрелять, только если Джон Портной станет голосить. Они собирались связать старика, заткнуть ему рот и оставить в задней комнате, а потом вернуться с добычей к Калуччи. До ателье было пять минут ходьбы, но, поскольку улицы завалило снегом, они договорились выйти в 19.25.
Вид у обоих был внушительный, а уж с пистолетами и подавно. Досадно, конечно, что никто не увидит их сейчас и не оценит по достоинству этих крутых и отчаянных парней.
Из уютного салона патрульной машины Ричард Дженеро смотрел на занесенные снегом и продуваемые ветром улицы. Он прислушивался к позвякиванию цепей на колесах и стрекотанию рации. За рулем сидел верзила по фамилии Филлипс, который с самого начала смены, то есть с 15.45, непрерывно жаловался на свою горькую судьбу. Было уже полвосьмого вечера, но Филлипс все еще рассказывал, как он вкалывал на прошлой неделе, не зная ни секунды покоя («нет, это было безумием пойти работать в полицию!»). Справа от Дженеро продолжала бубнить рация: «Машина номер двадцать тринадцатый квадрат... машина двадцать восемь, сигнал...»
– Как это похоже на Рождество, – сказал Дженеро, глядя на сугробы.
– Рождество! – фыркнул Филлипс. – Я дежурил в это Рождество. Было черт знает что...
– Все белым-бело, – продолжал Дженеро.
– Вот именно, а кому это нужно?
Сунув руки под мышки, Дженеро слушал и не слышал, как бубнят радио и Филлипс. Рация потрескивала, цепи на колесах мелодично позвякивали.
Дженеро клонило в сон.
Глухому что-то не давало покоя.
И дело было не в снеге, который засыпал улицы, мостовые и колодец М3860 на Факсон-драйв. Снег его не пугал. Глухой был готов к сюрпризам погоды. В багажнике его черного автомобиля, стоявшего возле дома, лежали лопаты. Снег – ерунда, придется немножко его покидать, чтобы добраться до люка, вот и все. На это уйдет время, поэтому выехать надо на час раньше. Нет, дело было не в снеге, а в чем-то другом.
– Что происходит? – шепнул Бак. Он был в полицейской форме, взятой напрокат, и чувствовал себя в ней не совсем ловко.
– Ума не приложу, – ответил Ахмад. – Ты только погляди, как он мечется, места себе не находит.
Глухой и впрямь не находил себе места. Он ходил из угла в угол, бормоча под нос и кивая головой, словно скорбящий старик, который понял наконец, как несовершенен мир. Бак, чувствуя себя героем, потому что на его груди была ленточка «За доблестную службу», подошел к нему и спросил:
