Тревожная кнопка - Кивинов Андрей Владимирович (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
— Никита год назад у «лошадки» кокаин изъял.
— У какой лошадки?
— У курьера. В протоколе десятую часть указал. Остальное припрятал. Братва пыталась накатить, но он на наркомдурь стрелки перевел. А сам торгует потихоньку. «Крузера» себе купил. Мало ему «ниссана».
— Ни фига себе! — показательно «обалдела» Светочка.
— Вот и я говорю… Наверняка кокс в гараже.
— С чего ты взял?
— Ну не дома же… А дачи у него пока нет. Вот продаст остатки, купит…
— Погоди-погоди… Ты-то откуда про кокаин знаешь?
Задергался второй глаз. Правый-левый, правый-левый. Семафор.
— Серега Михалев по пьяни проболтался. Я, вообще, думаю, не из-за этого ли Никита его подставил?
— А Серега откуда?
— Он же с Никитой дружил…
— Володь… Вот ты представь, я встречусь с Бойковым и все это расскажу. Он же начнет задавать уточняющие вопросы — откуда знаешь, кто говорил… И что я отвечу?
Седых прекратил тикать глазами и почесал подбородок:
— Да… Начнет.
— И потом. Извини, но это ваши разборки, и я в них влезать не собираюсь. У меня своих хватает. Могу дать телефон Бойкова, звони сам.
Светочка не исключала, что ее проверка на «засланность» продолжается. Про кокаин и «лендкрузер» знают многие, ничего принципиально нового Седых не сообщил. Хотя он не похож на «оборотня».
— Пойдем, — она поднялась со скамейки, — пока скандал не перерастет в массовые беспорядки.
Совещание происходило при закрытых дверях. Потому что в замке сломалась собачка, и открыть его можно было только снаружи. Хозяин кабинета Борис Дмитриевич Царев по телефону вызвал слесаря, чтобы не вылезать через окно со второго этажа по пожарной лестнице. С его радикулитом и остеохондрозом сие чревато. Да и лестница старая, не выдержит еще.
Вторым угодившим в замочный капкан оказался старший оперуполномоченный Бойков, зашедший доложить вести с боевых полей. Он был так эмоционален, что не рассчитал с силой и при закрывании двери повредил собачку. Но мудрый начальник его понял и простил. Ибо косяк, совершенный в служебном рвении, косяком не считается.
— Хлеб — на наркотическом жаргоне означает героин, — блеснул эрудицией подчиненный.
— Теперь понятно, почему Михалев искал замену. Одно дело возить черный нал, другое — наркотики. Если задержат — не отоврешься.
— Да, не исключено. Предложил Никите, тот отказался, но выгоду извлек. Даже двойную выгоду. Сам не убивал, но наводочку дать мог. С условием, что курьеры живыми не вернутся. И денег заработал, и от свидетеля избавился. Не исключено, Михалев мог его напрягать, требуя долю за тот кокаин.
— Это все предположения. Ничего конкретного на Сапрыкина у нас нет. Седых показаний не даст, да и толку с его показаний…
— Может, обыскать гараж? Найдем кокаин. Сапрыкина закроем и будем разговаривать с ним в спокойной обстановке.
— Обыскать официально или так? — осторожно уточнил Царев.
— Да как угодно… Было бы желание.
— Нет уж… Давай только по закону.
— По закону основания нужны.
— Коля, я все понимаю, но… Не уподобляйся.
— Ладно, попробую… Родионовой что делать? Может, заканчивать со спектаклем? Думаю, нехорошие ребята уже в курсе, кто она такая. Или сильно подозревают. Как бы Светку не обидели.
Царев нервно посмотрел на стенные часы: вот-вот начнется летучка с заместителями, а слесаря все нет.
— Да, будем заканчивать. Но напоследок пусть поработает с этой Юлей. Формально это ее участок, имеет право вызвать и побеседовать. Или прийти к ней домой. В любом случае, хуже не будет. Глядишь, какая информация проскочит. Либо Никита активизируется.
— Хорошо, передам, — Коля поднялся из-за стола и по инерции направился к двери.
— Погоди, — остановил Царев и показал на окно, — сегодня выход там. Лестница справа. Далеко, но, если хорошо оттолкнуться, допрыгнуть можно.
Мировая рецессия и финансовый кризис обошли стороной лоток Керима — азербайджанского торговца арбузами и дынями. Но санитарная полиция, участковый уполномоченный, налоговая и миграционная служба, как стихийное бедствие, не обходили никогда. По понятным причинам — здесь всегда можно было найти нарушения действующего законодательства и различных норм. Однако лоток продолжал функционировать, принося людям арбузную радость. Ибо мусульманин Керим всегда помнил цитату из Писания: «Да не оскудеет рука дающего, да не опустеет рука берущего». И рука не оскудевала вне зависимости от политической и экономической ситуации в стране.
Вот и сегодня рука автоматически полезла в секретный карман, где лежали внебюджетные фонды. Потому что к лотку подошел Никита Романович Сапрыкин, один из тех воробушков, которых надо подкармливать в обязательном порядке. Согласно устной договоренности, воробушек прилетал раз в неделю, по средам. Сумма подкормки колебалась с оглядкой на курс евро и положение дел на лондонской бирже. Что вполне справедливо. Цены на арбузы тоже не отличались постоянством.
Но сейчас упомянутая рука не достигла кармана. Ведь в дело вмешалась третья сила. Гораздо более страшная, чем участковый уполномоченный. И дала соответствующую установку на поведение.
— Никита Романович, извините… Не успел деньги оприходовать… А сегодня еще не наторговал… Может, завтра?
Никита снял кепочку, протер платком лоб, потом снова надел головной убор, аккуратно свернул платочек и убрал в карман. Делал он это показательно неторопливо, словно давая Кериму время опомниться и извиниться. Тот не опомнился.
— Керим… Что значит «не успел»? Вот товар привезти успел, ценники поменять успел, а самого главного не успел. Работать надо лучше.
— Да, конечно, — не возражал торговец, — но даже у президента бывает форс-мажор.
— Хорошо, что не форшмак… Молодец. А слышал про такое слово — совесть? Или не слышал? Так я могу познакомить. Керим, мы же договорились по-людски, а не по-собачьи, — Никита сменил тон на более динамичный: — Чего ты борзеешь?
— Хорошо-хорошо… Извините, — рука достигла секретного кармана, извлекла несколько тысячных купюр и передала их участковому.
— То-то же… Партнерство — это доверие, — порадовал цитатой берущий, пряча деньги в уже не секретный карман рубашки, — удачной торговли. До следующей среды. Ой… Совсем забыл. Арбузик…
Он выбрал самый крупный, упаковал его в пакет.
— На здоровье.
— Спасибо, Керим, — Никита развернулся и замер.
Холодом обдало ноги. И арбуз в руке показался свинцовым. Тут же захотелось его бросить.
— А хороший выбрал… Вкус есть.
Перед ним стоял улыбающийся козел Бойков, мужик с видеокамерой и пара собровцев в масках. Никита бросил взгляд на Керима, тот виновато опустил глаза, словно подросток, застигнутый предками за просмотром родительского «хоум-видео».
«Ну сволочь…»
— Доставай-доставай, — предложил оэсбэшник.
— Что доставать? — дрогнувшим голосом переспросил Никита, понявший, что крайне серьезно влип.
— Сам знаешь что. Давай не стесняйся. Здесь все свои, ведомственные, — Бойков авторучкой указал на его нагрудный карман, в который участковый только что положил мзду, — партнерство — это доверие.
И Никита понял, что у него остался только один выход. Через заднепроходное отверстие. Вернее, не у него, а у денег.
Он положил пакет с арбузом на землю, неспешно расстегнул карман, достал купюры и вдруг со скоростью языка хамелеона, ловящего муху, сунул их себе в рот. Но, увы — сработал принцип бутылочного горлышка. Купюры так торопились попасть в пищевод, что устроили давку. В результате застряли в горле.
Но, слава богу, рядом оказались спасатели-реаниматоры. И первый из них — Николай Васильевич Бойков, резкой души человек. Он мгновенно сориентировался и принялся душить участкового, сжав шею Никиты и не давая денежным знакам превратиться в отходы жизнедеятельности. Остальные экстренные терапевты тоже не стояли сложа руки. Один из собровцев нанес легкий расслабляющий удар в живот, как советуют пособия по оказанию доврачебной помощи, второй же засунул пальцы больному в рот. Пальцы защищали специальные бронированные перчатки, поэтому риск потерять их был невелик.
