Большая расплата (ЛП) - Пенни Луиз (книги хорошего качества .TXT) 📗
— Предположим, что он ждал скорого разоблачения со стороны Гамаша. Предположим, позже они встретились в апартаментах ЛеДюка, и ЛеДюка высказал угрозу в адрес мадам Гамаш. Или…
— В адрес Анни.
Одна лишь мысль о том, что кто-то задумал обидеть его беременную жену, заставляла Жана-Ги бледнеть от ярости.
Но он понимал, что сценарий, описанный Лакост, мог иметь место. Маловероятен. Но возможен.
Потому что он понимал, что сам способен ответить на подобное.
— Не думаю, что месье Гамаш убил ЛеДюка, — сказал Бовуар. — Но если так, то лишь в миг помешательства, чтобы защитить свою семью. Это надо признать.
Изабель Лакост кивнула. Она склонялась к той же мысли. Но всё же, кто знает, как люди поведут себя в подобной ситуации? Желина был прав насчёт одного — если кто-то и мог отлично сфальсифицировать улики на месте преступления, то это Арман Гамаш.
— Странно другое, Жан-Ги.
Он знал — когда она называла его по имени, то собиралась говорить о чем-то серьёзном. И без протокола.
— Oui?
— Заместитель комиссара Желина сегодня утром заявил, что месье Гамаш запрашивал именно его.
Бовуар уже почти забыл об этом, под гнетом других проблем, поднятых на совещании.
— Я думал, что запрос делала ты, — сознался он.
— Да, я тоже так думала. Но месье Гамаш сознался. Он даже высказался в том плане, что запрашивал именно Желину, потому что восхищается им.
— То есть, месье Гамаш действовал за твоей спиной? — спросил Бовуар. — И договорился, чтобы заместитель комиссара КККП приехал и стал независимым наблюдателем?
— Да.
— Но зачем?!
Слишком многое из совершенного его тестем было так ему несвойственно. Может ли в этом ряду быть ещё и убийство?
— У меня насчёт всего этого гадкое предчувствие, Жан-Ги.
Бовуар промолчал, не в силах согласиться, и не имея резонов не соглашаться.
Мир перед их взорами растворился. Искаженные тени, сугробы, и даже дорога. Остались лишь звезды в ночном небе. На один головокружительный миг показалось, что они оказались на краю света и соскользнули с него.
Нос автомобиля нырнул вниз, и из ниоткуда возникла приветливая деревушка Три Сосны.
Глава 30
— Как бы ты назвала эту компанию кадетов из Сюртэ? –Мирна кивнула в противоположный край заполненного посетителями зала бистро, где четверо студентов жадно поглощали из огромного блюда, стоящего по центру их стола, картошку-фри и запивали её колой.
— В смысле? — пробубнила в свой стакан Рут. Слова, утонувшие в парах шотландского виски, звучали глухо.
— Ну, например, «стая гиен», — объяснила Мирна, наблюдая, как кадеты кормятся.
— «Выводок щенков», — предложил свой вариант Оливье, принеся ещё два пузатых бокала с красным вином к их столику у камина. — Это для Клары и Рейн-Мари. Не трогай, — он пробуравил Рут взглядом, получив в ответ не менее ледяной взгляд. — Они только что закончили выгул собак. Я ожидаю их с минуты на минуту.
— Собак? — переспросил Габри. — Не слишком ли ты оптимистичен, mon beau.
Грейси была у Гамашей уже пару дней и за это время не стала больше походить на щенка. Словом, она была не похожа ни на что, кроме Грейси.
Габри дотянулся до кусочка багета с ломтиком зрелого Стилтона и штришком красного перца сверху, изо всех сил стараясь быть подальше от Розы, не упускавшей возможности ущипнуть его всякий раз, как он проходил мимо с едой или выпивкой.
— «Полёт бабочек» [10], — сказала Мирна.
— «Конфи из утки», — Габри зыркнул на Розу.
— Вижу, — заговорила Рут, опуская на столешницу свой стакан и принимаясь за красное вино, — ты, наконец, соизволила произнести что-то интересное.
— Могу теперь помирать счастливой, — сообщила Мирна.
Рут посмотрела на неё выжидающе и, кажется, расстроилась, когда Мирна не опрокинулась с дивана.
— Ну и как ты назовёшь эту студенческую компанию? — спросила её Мирна.
— Разочарованием? — предположила Рут. — Нет, погоди. Это про детей. А про студентов… Как вы назовёте их группу?
— Привет, — поздоровалась Рейн-Мари, и они с Кларой присоединились к остальным. — О какой группе речь?
Мирна объяснила, потом извинившись, удалилась и через минуту вернулась из своего магазина с толстым справочником. Тяжело опустилась на свой край дивана, почти катапультируя Рут в воздух.
— Всегда подозревал, что Рут закончит пятнышком на стене, — сообщил Габри Кларе. — Но никогда не думал, что это может быть и потолок.
Он обернулся к Мирне:
— Я дам тебе пять долларов, если ты провернёшь такое ещё разок. А давайте устроим такую игру на следующей ярмарке? Призом будет плюшевая утка.
— Гомик, — буркнула Рут, стряхивая с Розы капли красного вина. Кажется, уже не в первый раз.
— Ведьма, — ответил ей Габри.
— Ты с этими людьми знакома? — спросила Клара у Рейн-Мари.
— Никогда с ними не встречалась, — сказала та, уселась в кресло и протянула Кларе оставшийся бокал вина.
— И если подумать, — продолжила Клара, — мы могли бы тихо-мирно выпивать и в моей студии.
Фактически таков и был план. Анри и Грейси с Лео поиграли бы вместе, пока Рейн-Мари штудировала бы бумаги исторического общества из архивной коробки, а Клара бы рисовала.
Так и планировалось, пока Рейн-Мари не пришла к Кларе и не увидела, что та сотворила с портретом.
Изначально это был автопортрет. Но что-то пошло не так. Он поменялся, эволюционировал. И отнюдь не в дарвинистском понимании. То было, по мнению Рейн-Мари, явно не улучшение.
Впервые с момента знакомства с художницей и её изумительными портретами, Рейн-Мари с тоской подумала, что Кларе изменило чувство прекрасного.
Несколько минут они в тишине сидели в её студии. Клара рисовала. Утомленный неуёмной энергией щенков, Анри свернулся калачом на диване, положив морду на колени Рейн-Мари. Хозяйка теребила его неординарные уши, и они вдвоём наблюдали за игрой Грейси и Лео.
Автопортрет Клары больше не походил на Клару. То, что раньше было выписано блестяще, теперь стало искажено. Нос отсутствовал, рот застыл в странном выражении, и что-то неправильное было с глазами.
Там появилась жестокость. Желание причинять боль. Глаза смотрели на Рейн-Мари, словно искали жертву. Она посмотрела в прислоненное к креслу зеркало, и задалась вопросом — что такого увидела в зеркале Клара, что так исказило картину.
— Как тебе? — спросила Клара, потом прикусила кисть, как удила, зубами, и уставилась на свою работу.
По признанию Клары, все её портреты начинались с комка в горле, но сейчас именно Рейн-Мари чувствовала, как ей мешает комок в горле.
— Блестяще, — произнесла она. — Это для шоу или для себя?
— Для себя, — сказала Клара, поднимаясь с табуретки.
Слава за это Господу, решила Рейн-Мари, но тут же напомнила себе, что живопись это процесс. Это процесс.
Живопись это процесс.
— Пойдём-ка в бистро, — предложила она, вынимая себя из недр дивана, не в силах больше смотреть на то, что делает Клара. — Скоро вернётся Арман, и наверняка будет искать меня там.
— А он вообще знает, что у него тут есть дом? — поинтересовалась Клара, положив кисть и вытирая руки.
Рейн-Мари засмеялась и подхватила коробку со старыми фотографиями, которые планировала просмотреть.
— Наш дом он считает ещё одним крылом бистро.
— Он недалёк от истины, — сказала Клара.
Пока Клара умывалась, Рейн-Мари отвела Анри и Грейси домой, и встретилась с подругой у входа в бистро.
Через окно им было видно четверых студентов, уписывающих картошку и бурно жестикулирующих, о чём-то спорящих. Было видно карту, развернутую на столе. Ребята смотрелись генералами, обсуждающими план военных действий.
Это были очень юные генералы. И очень странный план.
— Арман сказал тебе, зачем поручил кадетам расследовать историю карты? — спросила Клара.
— Нет. Думаю, всё началось как забава. Как упражнение. А после убийства превратилось во что-то иное.
