Удар молнии - Макбейн Эд (библиотека электронных книг .TXT) 📗

Они ждали.

— Проклятье, — повторила Дженни, — ну скажите же, что это неправда...

— Мне очень жаль, — произнес Карелла.

— Но как... как?... — Она шмыгнула носом, потянулась к сумке, достала пачку бумажных салфеток, вынула одну, высморкалась и приложила салфетку к глазам.

— Как это случилось?

Об убийстве никто никогда не думает, разве что те, кто его совершает. Всегда думают об автомобильной катастрофе или о несчастном случае в метро, там то и дело попадают под поезд или в зубья эскалатора. Вот что приходит людям в голову, когда говоришь им, что человек мертв. Убийство — никогда. А если прямо говоришь им, что человека убили, что он не просто мертв, а его именно убили, если они знают, что было совершено убийство, то всегда думают о пистолете или о ноже, или о яде; могут убить и голыми руками, забить до смерти, задушить. А сейчас человека повесили. Как объяснить это? Или во всяком случае сделали так, чтобы заставить поверить, что повесили? Как объяснить девушке двадцати лет, которая шмыгает носом и утирается рваной бумажной салфеткой, что ее подругу нашли висящей на этом чертовом фонарном столбе?

— Перелом шейных позвонков, — Карелла решил использовать формулу медэксперта. — И позвоночника.

— О, Боже мой!

Он все еще не сказал девушке, что это было сделано насильно. Она вопросительно посмотрела на него, постепенно соображая, что двое детективов не пришли бы сюда и не стали бы задавать вопросы, если бы речь шла просто о несчастном случае. Нет, не что-то, а кто-то был причиной смерти Марсии Шаффер.

— Ее убили, да? — спросила Дженни.

— Да.

— Когда?

— В четверг вечером. Медэксперт считает, что где-то около семи.

— О, Боже, — снова сказала Дженни.

— Так в четверг вечером вы ее точно не видели? — спросил Хейз.

— Нет.

— А она не говорила, что собирается делать, я имею в виду в тот вечер?

— Нет. А где... где вы нашли ее?

— В северной части города.

— На улице? Кто-то набросился на нее на улице?

Карелла вздохнул.

— Она висела на фонарном столбе.

— О, Боже, — Дженни снова залилась слезами.

Глава 4

Дэниэл Маклолин был невысокого роста толстячок лет эдак под шестьдесят. На нем были темные просторные брюки, коричневые туфли, на редкость кричащая спортивная куртка, рубаха персикового цвета, галстук, на вид точь-в-точь от Джексона Поллока, только еще более пестрый, и темно-коричневая соломенная шляпа с узкими полями и пером в тон рубахе. Тяжело дыша, то и дело отирая лоб, с которого катились крупные капли пота, он подошел к полицейским, ожидающим его у подъезда. Бросив на них беглый взгляд, он перевел свои карие глазки на мусорные баки, тянувшиеся от железных перил вдоль всего фасада. Казалось, ему нравится, что они доверху набиты разного рода хламом, даже на тротуар кое-что вываливается.

От Дженни полицейские узнали, что они с Марсией поселились в этом доме примерно в одно и то же время, больше двух лет назад, когда поступили в Рэмсей по спортивной стипендии. А до того Марсия и вправду жила в небольшом городке штата Канзас, только не в Баффало Данг, как сказала Дженни, когда все еще было так хорошо и славно и не омрачено вестью о страшной гибели, а в местечке, которое называлось Манхэттен; местные жители прозвали его Яблочком.

По словам Дженни, владелец дома — вот этот самый Дэниэл Маклолин, который наслаждался сейчас видом всякого дерьма, вывалившегося из мусорных баков, в течение всего последнего года, а может и больше, пытался избавиться от жильцов, чтобы поделить старые большие квартиры надвое и тем самым получать с аренды побольше. Пока у него это, в общем, не получилось. Кроме одной старушки, которая переехала в богадельню, остальные жильцы наотрез отказались уезжать из района, сделавшегося внезапно весьма престижным: ведь за такие деньги квартиру снять совершенно невозможно, разве что на какой-нибудь занюханной окраине, где, собственно, многие из них и выросли. В попытке избавиться от жильцов, которые съезжать не хотели, Маклолин сначала уволил управдома, а затем сам занялся в высшей степени продуктивной деятельностью по управлению домом, в результате которой вода переставала идти в самое разное время суток, мусорные баки не освобождались, отопление не включалось до пятнадцатого октября, а это был по закону крайний срок. Сегодня было только одиннадцатое: скоро станет ясно, будет горячая вода в положенный срок или нет; впрочем, при такой погоде это был вопрос, скорее, академический. Но с мусорными баками было явно не все в порядке.

— Это вы меня вызывали? — спросил Маклолин, поднимаясь по ступеням.

— Мистер Маклолин? — выступил вперед Карелла.

— Он самый, — руки Маклолин не протянул. — Должен сказать, что мне вовсе не улыбается тащиться в такую даль только ради того, чтобы привезти эти треклятые ключи.

— Но ведь иначе нам не попасть в квартиру, — заметил Хейз.

Они позвонили ему перед тем, как зайти перекусить в грязную забегаловку на углу, хотя вокруг было полно отличных французских ресторанов. Каждый заказал себе по гамбургеру с жареной картошкой и по стакану кока-колы. Во время обеда Карелла собирался спросить Хейза, зачем все-таки индеец купил себе шляпу, но мысли его были заняты тем, что обычный рацион полицейского наверняка показался бы европейским рестораторам чем-то совершенно несъедобным. А потом, в час дня, притащился Маклолин и принялся ныть, что ему пришлось тащиться Бог знает откуда, а контора-то у него была всего в шести кварталах.

— Начать с того, что мне очень не нравится, что она умерла, — сказал Маклолин. — Свободная квартира мне не помешает, но вдруг никто не захочет снимать ее, потому что здесь жила девушка, которая умерла?

— С убийством всегда проблемы, — сказал Карелла.

— Это точно. — Маклолин явно не уловил сарказма. — Ну хорошо, вот ключи, пошли. Надеюсь, мы не проторчим здесь вечность.

— Час-два, наверное, — уточнил Хейз. — Но вам не обязательно оставаться с нами. Просто оставьте ключ, потом вам вернут его.

— Не сомневаюсь, — сказал Маклолин, хотя в душе как раз сомневался, подозревая вора в каждом полицейском этого города.

— Я провожу вас, пошли.

Что Дженни Комптон сказала правду, стало ясно сразу, как только они оказались в небольшом вестибюле на первом этаже. С потолка свисал простой патрон. Замки на некоторых почтовых ящиках сломаны. Стекло на внутренней двери треснуло, а ручка поворачивалась от малейшего прикосновения.

Красноречивым свидетельством борьбы Маклолина со своими неуступчивыми жильцами был также грязный и до дыр протертый линолеум в холле, немытые окна на всех этажах, расшатанные перила и обнаженная проводка. «Да, любому из жильцов, — подумал Карелла, — достаточно просто позвонить в аппарат уполномоченного по правам человека». Он обменялся взглядами с Хейзом, тот мрачно кивнул. Маклолин остановился у квартиры три "а", пошарил в карманах в поисках ключа, отпер дверь и попеременно посмотрел сначала на одного полицейского, потом на другого, словно пытаясь путем такого беглого осмотра определить характер обоих.

— Слушайте, у меня много дел, — сказал Маклолин. — Если я оставлю ключи, вы и вправду вернете их?

— Честное скаутское, — с кислым видом сказал Хейз.

— Моя контора на Бауэр-стрит, — уточнил Маклолин, протягивая ему ключи. — Впрочем, вы и так знаете, вы ведь звонили мне туда. В случае претензий со стороны родственников девушки я не несу ответственности за тот ущерб, который вы можете нанести.

— Мы будем аккуратными, — сказал Карелла.

— И не забудьте вернуть ключи.

— Не беспокойтесь, все будет в порядке.

— Да уж, надеюсь, — с этими словами, покачивая головой, Маклолин начал спускаться.

— Миляга, — усмехнулся Карелла.

— Да, замечательный человек, — откликнулся Хейз, и они вошли в квартиру.

Как Дженни и говорила, квартира оказалась побольше, чем в новых городских домах. Сразу за входной дверью был просторный холл, а за ним внушительных размеров гостиная. Квартира казалась еще больше оттого, что мебели в ней было не много — обычное, в общем, дело, когда учишься на стипендию. У одной стены был диван, рядом с ним два складных стула.