Кот, который сорвал аплодисменты - Браун Лилиан Джексон (читаем книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Квиллеру, любившему всё современное, эта улица казалась коллекцией свадебных тортов. И тем не менее Приятную улицу часто фотографировали как типичный образец деревянного рококо с элементами готики и даже помещали эти снимки в журналах Центра.
Эти дома в девятнадцатом веке строило семейство Кэмпбеллов, и, хотя жители Приятной улицы являлись владельцами своих домов, земля, на которой эти дома стояли, принадлежала Бёрджессу Кэмпбеллу. Поэтому он с хозяйским интересом относился к живущим здесь людям и к их благосостоянию.
В свете происходящих событий Квиллер посчитал, что ему следует поближе познакомиться с Приятной улицей. Он взгромоздился на свой лежачий велосипед и принялся энергично крутить педали. При этом он знал, что один его вид — облегающий красно-жёлтый спортивный костюм, круглый жёлтый шлем, солнцезащитные очки и пышные усы — способен парализовать движение на Мейн-стрит (однажды из-за него какой-то автомобиль перед светофором врезался в бампер другого). Поэтому на Приятную улицу он отправился по задней дороге.
Приятная улица на самом деле оказалась тупиком — она упиралась в живописный зелёный островок, где можно было спокойно развернуться. С каждой стороны улицы стояло по пять домов с большими лужайками, и царившее здесь спокойствие объяснялось ещё и тем, что возле тротуаров машины не парковались. Боковая дорожка возле каждого дома вела в гараж, а гости оставляли свои машины за домом. Было утро среды, и на улице царила приятная тишина: дети отсиживали положенное количество уроков в школе, а взрослые — положенное количество часов в офисе, кто-то отправился по магазинам, кто-то — волонтерствовать. Ну а кто-то предавался любимым увлечениям. Слышалось чьё-то контральто, исполнявшее гаммы. Отдалённый звук электропилы говорил о том, что кто-то где-то мастерит какую-то мебель.
Квиллер дважды проехался по улице из конца в конец, потом остановился в самом её начале, чтобы оценить перспективу. Здесь не было двух одинаковых домов, но все они были вытянуты вверх. Окна и двери — высокие и узкие, третьи этажи увенчаны островерхими крышами. Некоторые дома были с башенками. В глаза бросалась барочная избыточность украшений каждого строения: причудливые завитки шли вдоль крыш, балконных перил, над дверями и окнами. Прежде чем уехать, Квиллер притормозил и, прищурившись, ещё раз внимательно оглядел всю улицу. Скрепя сердце он признал, что в ней действительно было какое-то очарование, как в иллюстрациях из книги сказок. На Приятной улице жили бизнесмены, два врача, преподаватель колледжа, судья, профессиональный астролог, музыкант и художник. Может быть, Бёрджесс сумеет объяснить, чем для всех них притягательна эта улица…
Перед встречей с Бёрджессом Квиллер едва успел быстро принять душ, бросить что-то хрустящее в миску, стоящую на полу в кухне, и с жадностью проглотить сандвич с ветчиной. За несколько минут до назначенного часа Коко вдруг взлетел на подоконник. Он почуял, что с Мейн-стрит свернула какая-то машина, миновала парковку перед театром и заскользила между деревьями, направляясь к амбару.
Квиллер вышел встретить гостя и увидел, как распахнулись дверцы автомобиля. Из правой выскочил пёс, за ним показался мужчина в твидовом костюме. Из левой вышел молодой водитель в джинсах и спортивной рубашке; сделав несколько шагов, он просто зашёлся от восторга.
— Ого! Да это же тот самый прославленный амбар, о котором столько говорят!
— Квилл, это Генри Эннис, — представил молодого человека Бёрджесс. — Водитель божьей милостью. Генри, можешь забрать меня в четыре.
— Пусть будет в четыре тридцать, — предложил Квиллер.
— Если понадоблюсь раньше, позвоните в библиотеку. Я буду там, хочу позаниматься.
Когда он уехал, Бёрджесс объяснил:
— Генри — стипендиат из Содаст-Сити. Я отвёл свой второй этаж под общежитие для студентов нашего колледжа — тех, у кого нет возможности ездить домой каждый вечер.
А студенты, в свою очередь, читали Бёрджессу вслух — научные статьи, «Нью-Йорк таймс» и работы, представленные для аттестации.
— Значит, так, — сказал Квиллер. — Экскурсия по моим владениям начинается здесь… Машины придётся оставлять во дворе, а места мало. Поэтому гостям будет предложено подъезжать по очереди.
Бёрджесс сказал что-то в небольшой диктофон.
— Собственно, дверь, в которую мы сейчас войдём, ведёт в кухню, значит, придётся назначить кого-то, кто будет направлять гостей вокруг амбара к парадному входу. Там мощеная дорожка, так что дамам на высоких каблуках опасность не грозит. Думаю, гостьи не преминут блеснуть нарядами… Я предпочёл бы для начала собрать всех в саду… Там каменные скамейки, цветы, и я надеюсь уговорить Энди Броуди поиграть полчаса на волынке.
Они вошли в дом, и Квиллер провёл Бёрджесса через большой холл, где будут встречать прибывающих гостей. Потом они прошли через столовую, где Пат и Селия О'Делл подготовят стол с легкими закусками… мимо бара с четырьмя высокими табуретами для тех, кому нравится сидеть, упершись локтями в барную стойку. Квиллер и Бёрджесс миновали библиотеку и наконец оказались в гостиной с большими мягкими креслами.
— А где же ваши коты? — спросил Бёрджесс. — По тому, как дышит Александр, я делаю вывод, что они неподалеку.
— Коты в сорока футах у нас над головами. И следят за каждым нашим шагом.
Когда все решения были приняты и всё необходимое записано на диктофон, хозяин и гость присели к стойке чего-нибудь выпить и Квиллер услышал ещё один рассказ для своего сборника «Были и небылицы Мускаунти».
— В девятнадцатом веке, — начал своё повествование Бёрджесс, — один из моих предков строил суда в Шотландии, на знаменитой реке Клайд возле Глазго. А когда Новый Свет стал манить своими огромными возможностями, мой прадед Ангус прибыл сюда с группой корабельных плотников, которые считались лучшими в мире. Они основали верфь на Пурпурном мысе и стали строить на ней четырёхмачтовые деревянные шхуны, а для мачт использовали стодвадцатифутовые стволы мускаунтских сосен. На этих парусниках привозили товары и продукты для поселенцев, а отсюда вывозили лес, уголь и камень.
А потом подоспели Новые Технологии! Пришёл беспроволочный телеграф, и ушла в прошлое доставка почты на пони, появились железные дороги и пароходы — и век четырёхмачтовых шхун подошёл к концу. Ангус писал в дневнике, что у него сердце кровью обливаюсь, когда он видел, как его высокие парусники превращают в баржи для перевозки угля.
Приехавшие с ним плотники остались без работы, и их замечательное мастерство пропадало зря.
И тут какой-то тихий голос подсказал прадеду, что нужно строить дома. Это был голос его жены Анны — практичной шотландки.
— Милый, — сказала она, — строй-ка ты дома, такие же романтичные, как твои парусники, и такие же красивые.
И она оказалась права! Новые Технологии породили целый класс молодых, настырных, рвущихся к успеху людей, жаждущих лучшей жизни. Им не нужны были громоздкие каменные дома, построенные известными богатеями, процветающими горнодобытчиками и лесопромышленниками. Они хотели романтики!
И вот Ангус купил землю на южной окраине Пикакса и построил десять красивых домов. Каждому отводился участок в один акр. Хотя среди этих домов не было двух одинаковых, все они принадлежали к архитектурному стилю, получившему название «ложная готика»: вытянутые вверх, украшенные множеством завитушек, они стали последним словом в североамериканском деревянном зодчестве.
А сейчас я расскажу то, что мало кому известно. Обшивку из вертикальных досок первоначально красили в цвета, которые нравились молодым викторианцам: в цвет мёда, кокоса, ржавчины, в цвет нефрита, барвинка, и на этом фоне белые завитки украшений смотрелись совсем как кружева.
Но теперь мы красим все эти дома белой краской, потому-то их и прозвали «свадебными тортами».
Когда пришло время вешать таблички с названием улицы, Ангус никак не мог это название придумать. Он говорил: «Я не хочу использовать имена, чтобы получилось что-то вроде улицы Кэмпбелла или улицы Глазго… Ничего слишком постного или выспренного… Хотелось бы чего-нибудь приятного». И прабабушка Анна, следуя незатейливой женской логике, предложила: «Ну и назови её улицей Приятной».
