Масон - Федоров Алексей Григорьевич (список книг txt) 📗
– Олежек, – начал я с места в карьер, – что тебе известно о деятельности масонов из ложи "Юпитер"?
Мой друг задумался не надолго, он уже порядком начитался моих "трудов" о русском масонстве и кое-что смыслил в этих вопросах.
– Мне помнится бессменным руководителем "Юпитера" еще с 1938 года был Б.Н.Ермолов. Именно в том году, 10 марта он был избран мастером ложи. Но, пожалуй, выступая на торжественном собрании 10 марта 1945 года мастер не был слишком оптимистичен. Это же именно Ермолов обратился к членам ложи с риторическим вопросом: "Урок, только что полученный человечеством, даст ли должные плоды в области духовного прогресса?"
– Ты прав, Олег, оптимизма было тогда очень мало, наверное, потому что всех основательно придавила страшная война, только что закончившаяся. Сильное смятение было в душах выживших. Представляешь, сколько энергии нужно было затратить, чтобы залечить душевные раны. Наверняка, не все выдержали испытание: кто-то из довольно близких людей погиб, некоторые сломались под тяжестью серьезных обстоятельств и связались особыми отношениями с фашистами (таких, кстати, было немного), кто-то попался на удочку КГБ. Всего-то ложа к тому времени насчитывала только двадцать девять человек. Но оставшимся на посту было непросто остудить память и горе по невинным жертвам и по тем, кто не выдержал испытания. Их пришлось вычеркивать из списков…
Мы удобно улеглись каждый на своей койке и совсем уже собрались, не спеша, со смаком и вкусом, пройтись по всем знакомым нам масонским ложам, имеющим тяготение к русскому офицерству. Кто из дворян не служил в России в армии до революции? Очень мало таких чудаков было. Но Олег пожелал выскочить из контекста нашего философско-публицистического разговора и задал неожиданный вопрос:
– Как ты относишься к писаниям старухи Шапокляк, то есть к Берберовой о масонстве?
Не скажу, чтобы такой вопрос меня "взорвал", но я не мог понять для чего Олегу необходимо в манную кашу мешать не сахарный, а обычный песок, да еще и набранный на пляжах другого континента. Все это варево потом будет невозможно слопать.
– Кажется, у Андрея Ивановича Серкова в свое время я наткнулся на очень точное определение "вклада" Берберовой в изучение масонства. Он называл ее "труды" журналистско-старческим скандализмом. Вот тут я с ним полностью солидарен. У меня к Берберовой приблизительно такое же отношение, как к масонской ложе "Гермес". Меня шокировал в ней пофамильный состав. Такое же удовольствие я получил от знакомства с составом женской ложи "Аврора". Но здесь меня смущал уже не национальный, а, естественно, половой и возрастной детерминизм. Мое твердое убеждение заключается в том, что носители ортодоксальных религий вообще не должны приближаться к масонской игре даже на пушечный выстрел. Это им противопоказано генетически, биологически, физиологически, если угодно. Но женщина – это всегда "Х2", и ее ортодоксальность обнимается с политической неустойчивостью так же лихо, как принципиальные половые пристрастия, подверженные возрастной коррозии. Молодежь до первого замужества изображает из себя феминисток, старухи, напрочь лишенные перспектив замужества, превращаются в моральных тиранов. Все вместе придает масонству вульгарную окраску – это уже театр парадоксов, а не масонская ложа.
Олег изобразил на своем лице явное непонимание причин столь категоричной позиции. Мне пришлось подбирать выражения, чтобы не застрять в памяти друга в качестве той кости в горле, от которой погибает и человек и дружба с ним.
– Понимаешь, Олег, – начал я медленно, – все хорошо, что хорошо кончается. Можно потолковать и о национальном вопросе, тогда роль еврейства в революции в России будит иметь четкое определение. Она нам хорошо известна и на других, более солидных примерах: в жизни и смерти Христа, прежде всего. Так нужны ли еще повторения? Зачем разрушать масонство, только еще наметившее пути возвращения в Россию. Пусть лучше его адептами будут этнос определяющие нации. А для собственно Израиля, полагаю, масонство просто не нужно – не так ли?
Олег не успел мне ответить, открылась дверь комнаты после короткого командного стука, и раздалась шутливая команда: "Выходи строиться на обед!"
Мы не успели поговорить о бабах-масонах, подхватили ноги в руки и высыпали во двор, там уже переминался с ноги на ногу Владимир, рядом замер Гончаров и еще несколько человек. В одном из ждущих кормежки я быстро признал нашего тайного ночного гостя – "Кудрявого". Его уже однажды пришлось выручать Олегу. Все как-то странно сочеталось, но не объединялось пока. Будем ждать, когда же подойдет и фаза дифференциации "объектов пристального внимания". В чью же пользу окажется тогда окончательный счет?
Обедали в столовой, расположенной невдалеке, слева от нашего корпуса. Все здесь было скромно, чисто, опрятно – построено на принципах самообслуживания. После обеда нас как бы развели "по интересам", со мной и Олегом взялся беседовать Владимир, остальных увели куда-то. Володя начал разговор на ходу, в свободной манере мы продвигались по гравийной аллее в сторону небольшого лесочка. На ходу беседовали и тот разговор ввел меня, мягко говоря, в легкое недоумение, хотя я уже давно положил за правило ничему не удивляться…
По словам Владимира, компетентным органам кое в чем уже удалось разобраться: круг интересов преследователей сужается. За нашей группой – а еще точнее, за мной и Олегом – вели "охоту", причем, квалифицированно, привлекая немалые силы и средства. Получалось так, что кому-то мы перешли дорогу, даже не въезжая в суть конфликта. Что заставило тех людей травить нас с борзыми, все еще не удалось расшифровать. Но, пока суть да дело, то придется решать вопросы самообороны и поиска с поличным "охотников за черепами". Одно было ясно: все деяния нападавшей стороны носили весьма агрессивный характер. Володя призвал меня и Олега быть весьма осмотрительными и не пытаться играть в детские игры – в ковбоев-сорвиголов. Сейчас же нас здесь собрали для "повышения боевой готовности" – нам с Олегом надлежало пройти курс "молодого бойца". В начале, как и водится у сыскорей и у диверсантов, мы должны возродить в себе навык огневой подготовки.
Решив не откладывать дела в долгий ящик, мы двинули в сторону стрельбища. Конечно, не в строю, а вразвалочку, но мы под руководством инструктора отправились повышать боевую подготовку. Владимир тоже прилепился к нашей компании, вел его простой лозунг: "Не скрою, ребята, люблю пострелять!". Ходу было минут пятнадцать, не более: шли по приятной лесной тропе, ничто не нарушало тишину и пения птиц, не было звуков, напоминающих о близости стрельбища. Прибыли на место: большая поляна с подстриженной травой, окружена с трех сторон высоким валов, чтобы гасить резвые пули, вырвавшиеся из неумелых стволов. Однако, полагаю, что здесь обычно стреляли те, кто никогда не мазал мимо мишени. Но вот для таких олухов, как мы с Олегом, земляное ограждение было кстати…
Уже в дороге, между делом, инструктор подкачал наши мозги несложной информацией. Оказывается бурному развитию ручных огнестрельных систем, позднее названных револьверами и пистолетами, способствовало появление капсуля-воспламенителя и изобретение вращающегося барабана, затем подающей патрон пружинной обоймы. В 1836 году неизвестный американский конструктор Джон Пирсони изобрел удачный револьвер "Патерсон", по названию города, где он был изготовлен и опробован. Но лавры от удачного изобретения получил не изобретатель, а менеджер того предприятия, которое занялось производством новой ручной огнестрельной системы – Сэмюэл Кольт. Он по существу украл у "творца револьвера" приоритет изобретения. Новый рывок, оказывается, исподволь готовил давно немецкий изобретатель Дрейзе: в 1827 году он изобрел первый унитарный патрон. К нему несколько позже присоединился французский оружейник Лефоше: в 1853 году он предложил шпилечный унитарный патрон с металлической гильзой. Наконец, в 1856 году американец Берингер, слизнув конструктивную идею у француза Флобера, усовершенствовал боевой патрон. Увлечение ручными огнестрельными системами подтолкнуло появление высококачественного бездымного пороха, резко повысившего мощность оружия.
