Масон - Федоров Алексей Григорьевич (список книг txt) 📗
Мы с Олегом, столь основательно расширив кругозор, просто воспылали страстью к огнестрельным системам и задались целью перепробовать все, что можно по этой части.
В 1897 году появились пистолеты системы Браунинг с магазином в рукоятке и возвратной пружиной под стволом. На нашей родине уникальными пистолетами до сих пор являются такие системы, как "ТТ", "ПМ", "Стечкин". Ну, уж эти-то пистолеты мы не упустим, от души настреляемся.
Для начала, нам позволили выбрать для "прикладки к руке" "ТТ" или "ПМ". Творцом сравнительного маленького личного оружия офицера, до сих пор стоящего на вооружении органов милиции, является Николай Федорович Макаров (1914-1988) – изобретатель самоучка, начинавший свою карьеру механиком в Сасовском паровозном депо. Он изобрел прекрасный пистолет ближнего боя, из него хорошо лупить по нападающему прямо от бедра. На этой модели остановил свой выбор Олег. Но я предпочел все же, пусть несколько неуклюжий с первого взгляда, но мощный "ТТ". Эта система прошла проверку в годы Отечественной войны. Пистолет до сих пор вдребезги разносит бронежилеты, выпускаемые большинством современных фирм.
Наши занятия начались с формирования "культуры работы с оружием": инструктор настойчиво вбивал в наши головы основные принципы приемов и методов максимально эффективного и безопасного применения оружия. В памяти долго еще будут свербить термины: "оружие вне тела", "оружие вне моего тела", "расположение ствола в плоскости безопасности", "палец контрольный", "палец рабочий", "оружие в мишени" и так далее…
Нас учили, школилии, снимали стружку за огрехи, а Владимир в это время, исподтишка поглядывая на нас, палил вовсю из своего любимого "Стечкина" – одиночными, очередями, справой, слевой, с двух рук… Мы завидовали ему, но понимали, что без теоретической подготовки даже в стрельбе хорошего результата не добьешься…
Наконец, и нам позволили насладить мужскую гордыню: никто не ограничивал нас в количестве выстрелов, "натаскивание" проходило весьма деликатно. Инструктор наблюдал за нашими экзерцициями и, как бы невзначай, подсказывал варианты более эффективного способа применения оружия. Мы не ершились, а начинали пробовать предлагаемый вариант и быстро постигали его преимущества. Странно, но через час страшной пальбы мы стали замечать, что пули в мишень начали ложиться ровнее, кучнее и ближе к яблочку.
Однако все устают: устало оружие, померкло и наше внимание, стали дрожать руки – потребовался перерыв. Разрядив пистолеты, мы отошли от огневой позиции и прилегли на мягкую, не скошенную в том месте травку. Я улегся на живот, подогнув и подтянув левую ногу так же, как я это делаю, когда ложусь спать и уже чувствую надвигающуюся муть сладкого сна. Голова моя улеглась на руки, уткнулась в мягкую, душистую траву… Сознание моментально отлетело – сначала неизвестно куда… Потом кручение в зыбкой невисомости прекратилось: я понял, что откатился к годам девятнадцати – двадцати. Тогда вот также, мы еще молодые, необстрелянные курсанты Военно-медицинской академии, зачисленные в первый взвод второго факультета, то есть в воздушные десантники, лежали на похожем стрельбище в летнем лагере в Красном Селе и лупили из автомата Калашникова, укороченного (АКС-74У), постигая азы науки "борьбы с врагом". Уже тогда мы понимали, что выбрали непростую профессию. Встав на тот путь, мы, скорее всего, рисковали многим. Возможно, новая профессия потребует от нас и самого дорогого – жизни, "которая дается один раз и прожить ее надо так, чтобы…" Мы – это мой приятель и однокашник по Нахимовскому военно-морскому училищу Сергеев и я – были до мозга костей заряжены идеологическими порохом. Понятийные штампы в том числе достались нам по наследству – от Николая Островского, например. Потому Сергеев и я действительно считали, что наши тела и души проходят закалку, подобно стали – мы били готовы к испытаниям огнем и холодом. Слушатели академии, где вроде бы должны готовить представителей самой гуманной профессии, палили из АКС так, словно вели настоящий бой с окружившими нас превосходящими силами противника. Потом мы узнаем, что при десантировании в тылу врага обязательно травмируется некоторое число диверсионной группы. И если выполняется серьезное специальное задание, то именно врачу придется по приказу командира группы "убрать небоеспособного". Ты будешь вкалывать пострадавшему яд, забывая о милосердии, но помня, что группа обязана выполнить боевое задание, даже пожертвовав жизнью этого человека. В том будет заключаться милосердие иного качества.
Мы были верны долгу! И отголоски той веры, воспитанной в нас жизнью, воинскими традициями с четырнадцати лет, приобщали нас к особой касте масонов. Нас настолько бодрило ощущение сопричастности с особой породой людей, что мы были готовы прыгать с парашютом и днем и ночью, в любую погоду, на территорию любого врага, лишь бы выполнить боевую задачу. Ребята понимали, что похожи на "цепных псов", натаскиваемых для самых кровавых дел. Но то была наша жизнь: правила бытия военной касты – особой, верной долгу, приказу командира!..
Прошло много лет, наши пути с Сергеевым разошлись. Он выбрал особую стезю, приведшую его к смерти – он повелел похоронить свое тело в пучине Тихого океана. Я хорошо понимал его выбор: ему просто надоела эта жизнь! К тому времени он, скорее всего, многое переосмыслил и отделил "мух от котлет"… Но ему и претил весь тот бардак, творящийся в нашей стране, и потому он сперва уплыл из нее – на свободные просторы океана. Но за свободу Сергееву пришлось заплатить дорогой ценой – и он, как водится у масонов, не стал жадничать!..
Мой друг так же, как и многие честные и порядочные люди, не хотел понимать и принимать законы новой жизни. Он не был фанатиком партии, не собирался идти по стопам клоуна Зюганова и ему подобным. Ему претила маска гордого буревестника, коммуниста, авангарда пролетариата! Наверняка, мой давний друг задавал себе простой вопрос: "А почему именно пролетариат должен руководить, повелевать жизнью остальных людей, желавших чувствовать себя свободными?" Кто сказал, что у работяг, при всем уважении к их тяжелому труду, должны быть особые привилегии? Все люди равны перед Богом!.. Не надо путать интересы авантюристов, стремящихся к власти, и потому использующих "особый инструмент" для достижения личной цели, и законы развития свободного общества…
Да, черт с ними, с коммунистами – достаточно взглянуть на похабное рыла их современных вождей, чтобы понять, кто чего стоит!.. Дело вовсе не в том, просто воспоминания о молодости навеяли грусть, потому что пришлось вспомнить о тех, кого уже нет в живых, но они остались мне дороги. Стрельба несколько разрядила мою долго копившуюся внутри агрессию. Мысленно я перестрелял всех личных врагов… Но душа осталась опустошенной: не было замены той агрессии, поскольку я давно растерял все положительные эмоции. Я, видимо, жил как раз тем, что не навидел врагов, подлецов, дураков, коверкающих жизнь честных людей, мою собственную жизнь… Вот почему память и поплыла в сторону Сергеева – моего старого друга. Он, скорее всего, был нужен мне сейчас. Я еще раз понял, что хорошие люди, как правило, не умеют объединяться, а от того терпят страшные издержки, порой стоящие им жизни…
Но рядом палил из "Стечкина" сын Сергеева – Владимир, рядом со мной лежал на траве мой друг Олег Верещагин… Значит все и не так уж плохо в этом мире. Вот пришел же мне на помощь Владимир, сколотил нас всех в бойцовскую стаю, призвал к самообороне, к деятельности, несущей наверняка положительный результат, во всяком случае, имеющий смысл!.. Значит и хорошие люди умеют объединяться, только делать это необходимо быстрее, решительнее и без лишней рефлексии…
Мысли улетели, и я окунулся в короткий сон: минут пятнадцать – двадцать, не более. Никто меня не беспокоил, я сам проснулся – свежий и бодрый, готовый, как и в свои девятнадцать лет, к головокружительным прыжкам с парашютом на территорию любого враждебного государства, в любое время суток… Но делать это теперь я стану только для того, чтобы оказать помощь достойным людям!.. Тут же голос сверху успокоил: "Кому ты, старый пень, нужен! Себя сумей защитить и на том спасибо!"… Я прислушался к "голосу сверху". Мне показался он очень знакомым: точно это были солдатские сентенции Владимира, мать его так!.. Интересно, откуда у него эта способность – читать мысли на расстоянии. Видимо, кое-что он унаследовал от своего отца…
