Дюссельдорфский убийца - Уоллес Эдгар Ричард Горацио (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
— Я зайду к вам еще, фрау Эльза, — ласково произнес Горн, вставая. — Я принесу вам порошки, от которых, ручаюсь, вам станет лучше.
— Дай Бог, только я вряд ли встану, доктор, спасибо вам.
— Это мы еще посмотрим, — ободряюще возразил Горн и вышел в другую комнату.
— Как больная? — спросил Мяч.
— Очень тяжелая форма, — ответил Горн.
— Да уж вы прямо скажите, умрет старуха? — спросил столяр. — Доктор Фридрихсон только руками развел.
— Мы, врачи; надеемся до последней минуты, — серьезно ответил Горн. — Я заеду еще и завезу ей лекарство.
Проводив гостей, столяр пошел в мастерскую и, подойдя к окну, долго еще смотрел вслед удалявшемуся автомобилю. Потом кивком подозвал проходившего мальчишку.
— Эй, Курт, беги скорей, скажи Якобу, что у меня были Мяч и этот новый, как его, Горн. Пускай придет. Да поворачивайся живее.
Но тому не пришлось повторять дважды. Услышав известное всем имя Мяч, он сразу сообразил важность доверенного ему поручения и, сломя голову, кинулся бежать по улице.
Глава 14.
КОЛЬЦО В ПЕРЧАТКЕ
Похороны несчастной девочки, последней жертвы вампира, были назначены на вторник. В субботу на имя Горна в полицию было доставлено следующее письмо:
«Я знаю, вам будет небезынтересно узнать, что я буду присутствовать на похоронах. Так как вам все равно не удастся меня узнать, то через две недели можете назначить похороны новой жертвы.
Дюссельдорфский убийца».
Собравшиеся полицейские долго ломали себе головы над этим письмом. Понятно, что на похороны соберется по крайней мере половина всего населения города, и убийце легко будет оставаться незамеченным. Тем более, что его никто не знает в лицо. При его наглости и безнаказанности никто не сомневался, что он исполнит свое обещание.
— Единственный человек, который мог бы его узнать, не будет на погребении. Но я дам ему еще один шанс.
— Вы уверены в том, что узнаете убийцу? — осмелился спросить Мяч.
— Нет, я еще не уверен. Для окончательного решения мне нужны еще три вещи: один сентиментальный разговор, гребенка и одно глупое письмо. Не трудитесь понимать. Вы справлялись о здоровье фрау Эльзы?
— Она чувствует себя значительно лучше после ваших порошков, скоро, кажется, выздоровеет.
— Ей осталось жить не более недели, — возразил Горн.
Мяч остолбенел.
— Как? После обыкновенной простуды? Она ведь еще не старая женщина.
— Есть различные яды, — начал Горн, как бы разговаривая с самим собой. — Вернее и безопаснее всего действуют восточные или завезенные в Европу из Африки. Царствующие дома средних веков наглядно показали их применение. Борджиа и Медичи. Яд, которым был отравлен Генрих Третий, был любимым средством Екатерины Медичи. С его помощью она убрала с дороги всех людей, мешавших ее планам. Родина его — Африка. Им пользуются негритянские племена, поклоняющиеся Великой змее. Как это ни странно, он существует еще и в России, на берегах Оби. Им можно отравить вещь, которую носит или пользуется жертва. Это может быть, например, платье, книга. Генрих отравился, перелистывая книгу с охотничьими гравюрами — подарком матери-королевы. Этим ядом можно отравить даже воздух, влив несколько его капель в лампаду или ночник. Попав тем или иным способом в кровь, яд действует медленно, но верно: спасения нет. Начинаются приступы лихорадки, высокая температура, сердцебиение, удушье, бред. Потом резкий упадок сил, головокружение, кровавая испарина, известная в медицине только как следствие очень редкой болезни — гемофилии, то есть плохой сворачиваемости крови и кровоточивости сосудов. И еще один характерный признак: зеленоватый цвет кожи, отделяющейся при малейшем прикосновении хлопьями.
— И вы уверены, что фрау Эльза отравлена именно этим ядом? — спросил напряженно слушавший Мяч.
Горн вынул из стоявшей на столе коробки маленький пакетик и, открыв его, показал крохотную ягодку, напоминавшую малину.
— Что это, по-вашему?
— Гм… малина, кажется. Ну, конечно, она.
— Совершенно верно, это она, но отравленная аква-тофаной.
— Какое же отношение может иметь к этому делу фрау Эльза?
— Может быть, вы разрешите мне вначале проверить свои предположения? Я люблю утверждать что-либо только наверняка.
Известие о полученном Горном письме быстро распространилось по городу.
В день похорон толпы любопытных устремились на кладбище. Все ожидали чего-то необычайного, как зрители в цирке, каждую минуту ждущие, что вот-вот жонглирующий на воздушной трапеции под куполом цирка акробат сорвется и рухнет на арену. Напряженные нервы искали выхода. Собравшиеся беспокойно оглядывали друг друга, подозрительно следя за поверенным полиции. Без слез нельзя было смотреть на засыпанный цветами катафалк с белым глазетовым гробиком.
Но любителям сильных ощущений не довелось развлечься. Торжественная церемония прошла без всяких инцидентов. Усиленный наряд пешей и конной полиции поддерживал стройность шествия.
К концу церемонии подъехал закрытый черный автомобиль, при виде которого многие настороженно повернули головы. Высокий бледный человек с усталым безразличным лицом возложил на могилу венок и, обратившись с краткими словами соболезнования к матери покойной, медленно пошел к выходу.
— Я вас давно уже жду, фрейлин Рут, — заметил он, останавливаясь перед вспыхнувшей девушкой. — Вам следует получить гонорар за перепечатанную статью, — добавил он, слегка улыбаясь.
— Я не нуждаюсь в частной работе, — сказала она резко, с трудом скрывая свое негодование.
Как вообще он смеет говорить с ней после того, что случилось?
— Но иногда ведь полезно бывает узнать кое-что о курах или помидорах, — продолжал поддразнивать ее Горн. — Кроме того, вы все равно придете ко мне так или иначе.
— Вы слишком самоуверенны, господин комиссар.
— Нисколько. Во-первых, у нас заключена некоторая коммерческая сделка. Очень жаль, если вы о ней забыли. А, во-вторых, я дам вам на днях сенсационное интервью. Вполне официально.
Это задело Рут за живое. Профессиональное любопытство победило досаду.
— На самом деле? Когда же вы разрешите к вам зайти?
— В первый же теплый солнечный день, — заявил Горн. — Я говорю совершенно серьезно. Не забудьте предупредить вашего отца, что вы отправляетесь на прогулку.
— Но я не собираюсь никуда…
— Видите ли, милая Рут, — тихо, но твердо сказал Горн, — ваши намерения для меня совершенно не имеют значения. Если я вовлекаю в свою орбиту каких-нибудь людей, то они или повинуются мне беспрекословно, или… — красноречивый жест окончил фразу. — Ваше возмущение вполне понятно, и мне очень нравится, но оно совершенно бесполезно. Через две недели вы избавитесь от тирана, но до этого срока принадлежите мне. В ближайший же теплый день прошу вас прийти в бюро. Или даже я сам заеду за вами.
И, вежливо приподняв цилиндр, Горн пошел дальше. Рут, побледнев от гнева, обратилась к злополучному Мячу, как тень следовавшему за комиссаром.
— Вы слышали? Что это значит? Я не нахожу слов возмущения этой наглостью.
— Милая Рут, ради Бога, успокойтесь. Поверьте, если Горн что-нибудь говорит, так и будет.
— Но при чем тут я? Неужели вы думаете, что я имею какое-нибудь отношение к… — она оборвала фразу и густо покраснела под пристальным взглядом всегда таких добродушных и жизнерадостных глаз инспектора. Но он, не замечая, казалось, ее смущения, отечески поглаживал дрожащие пальцы, затянутые в лайковую перчатку.
— Бедная девочка, я знаю, как вам иногда бывает тяжело. И, поверьте мне, если в какую-нибудь минуту вы расскажете, что вас гнетет, Усталому Сердцу, то это облегчит вашу душу. Не смотрите на него, как на полицейское пугало. Он молод, но, пережив сам большое горе, понимает страдания других.
— Но для чего тогда этот тон?
— Это его право — приказывать. И вам, и мне, кому угодно. Во время войны Горн, совсем еще молодым, занимал большой пост в тайной агентуре. Он был правой рукой знаменитой «мадмуазель Доктер», одним словом решал участь тысячи людей. Следствием такой работы является изумительная выдержка и снисходительное, отношение ко всем окружающим.
