Тень - Колбергс Андрис Леонидович (читать книги онлайн бесплатно регистрация .txt) 📗
Столетней давности успехи француза Бертильона в создании картотеки преступников на основе данных о длине рук и ног навели Сиполса на мысль об улучшении существующей картотеки управления.
Эта мысль не давала ему покоя ни днем ни ночью — ему все казалось, что он опоздал; не может быть, чтобы столь простая догадка уже не осенила кого-нибудь. К счастью, Сиполс владел четырьмя языками и, снедаемый желанием установить, кто украл его идею, не вылезал из читален, пока не проглотил всю имеющуюся в Риге специальную литературу. В ней не было ни намека на что-либо подобное, и от волнения у Сиполса дрожали руки и ноги: могло статься, что его еще не успели обскакать.
Ценой больших усилий Сиполсу удалось пробить себе отпуск раньше срока, и он помчался в Москву, однако и там не нашел никаких указаний на то, что кто-либо работает в интересующем его направлении или уже добился каких-нибудь успехов.
Постепенно жена и дети стали забывать его дорогие черты, так как домой он являлся затемно и ненадолго. В коридоре отдела, встречая товарищей по работе, Сиполс уже не говорил им «доброе утро», как положено воспитанному человеку, а сразу же набрасывался с расспросами о фотороботах.
Если хорошенько подумать, то какая-то доля здравого смысла в затее Сиполса была. Он основывался на том, что фотороботы, представляющие изображения разных лиц, складываются из одних и тех же частей. Сиполс кинулся эти части особым образом нумеровать. В итоге каждый фоторобот получал восьмизначный индекс, в котором первая цифра обозначала лоб, вторая — нос, третья — рот и так далее до восьмой, которая информировала о форме ушей. Если проставить соответствующее восьмизначное число на хранящейся в картотеке личной карточке и допустить, что свидетели в одной из позиций могут ошибиться, то время поиска все равно сократится по меньшей мере в сто раз. Последнее обстоятельство было особенно важным, поскольку преступник часто торопился изменить свою внешность, чтобы ввести в заблуждение свидетелей и помешать следствию.
Вопреки тому, что Петерис Сиполс ни минуты не сомневался в пользе своего открытия, в том, что его личный вклад в усовершенствование картотеки огромен, до сих пор этим способом не удалось найти ни одного разыскиваемого. Сам автор объяснял это тем, что успел обработать только треть карточек и пока не нашел формулы для определения возрастных изменений в облике человека. Часть «героев» милицейской картотеки запечатлена на фото лет двадцать, а то и тридцать назад, и так как затем эти люди закона не преступали, то и снимков посвежее в картотеке не было.
Неуспех огорчал Сиполса, и он старался не пропустить ни одного случая, а они были довольно редкими, когда в малом зале собирали свидетелей, чтобы с их помощью сконструировать фоторобот.
Откинувшись в мягких креслах, приглашенные смотрели на экран и командовали, какие из предлагаемых частей лица оставить, а какие — убрать. Иногда возникали разногласия, но в целом ничто не нарушало напряженной рабочей обстановки.
Едва был готов фоторобот, Сиполс с восьмизначным индексом в руках стремглав несся в архив, чтобы проторчать там без сна ближайшие двое суток, так как начальство еще не дало разрешения расположить карточки по системе отверстий или по краевой перфорации, и ему приходилось выискивать каждую в отдельности и сравнивать, сравнивать.
Вот почему было бы неразумно удивляться наигранному равнодушию, с каким Сиполс, пытаясь скрыть свое ликование, неторопливой походкой, предварительно постучавшись, вошел в кабинет следователя Хария Дауки. Харий допрашивал свидетеля по одному из уголовных дел, находившихся в его производстве, он знал цену времени и готов был выслушать коллегу сразу же, но Сиполс жестом показал, что не будет ему мешать, и, расположившись на потертой софе а-ля бидермайер, небрежно закинул ногу на ногу и принялся изучать убранство кабинета с видом туриста, который попал на охраняемый государством объект, имеющий большую историческую ценность. Ух, как здорово он смотрелся! Даже звездочки на погонах блестели ярче обычного.
Наконец допрос свидетеля был закончен, тот, вздохнув, расписался на каждой странице протокола и ушел, а Сиполс, пересев на его место, вынул из конверта четыре фотографии и разложил перед Харием. И поглядел на следователя, как бы спрашивая: «Ну, каково?»
— Поздравляю, старик! — с непритворной радостью воскликнул Харий, никогда не завидовавший чужому успеху. — Ты войдешь в историю!
— Который из них тебе годится?
— Эрик Вецберз. Я не знал, что он имеет судимость. Девчата из бюро дали неправильную информацию. Это многое меняет.
Лица на снимках были довольно схожи, но Харий без колебаний взял второе фото справа. Всего лишь пару дней назад он встречался с этим человеком, да и фотография была нестарая, годичной давности, не больше. Здесь не могло быть ошибки.
— А с каким искусством он разыгрывал передо мной целый спектакль! Знаешь, надо будет взять в оборот этих девиц из справочного!
— Слушай, — растерялся Сиполс, у которого душа вдруг ушла в пятки. — Это никакой не Эрик Вецберз. — Выхватив у Дауки фотографию, он отогнул пришпиленный к ней листок и прочитал: — Виктор Вазов-Войский. По кличке «Шило». Родился в пятьдесят шестом в Риге. Рост метр восемьдесят два. Образование среднее. Три судимости, все три — квартирные кражи.
— Ты уверен?
— Сам выписывал.
— Что о нем еще известно?
— В последний раз выпущен на свободу два с половиной месяца назад.
— Живет в Риге?
— Собирался податься к отцу в Мурманск. В Риге не прописан.
— Покажи-ка еще раз фото! Разрази меня гром… Черт… Это Эрик Вецберз!
Харий Даука достал из ящика стола размноженный типографским способом рисунок, сличил с фотографией — одно и то же лицо. Естественно, в мелочах кое-что не совпадало, ведь фоторобот — это снимок комбинированный, но оба криминалиста не сомневались, что имеют дело с одним и тем же субъектом.
У обоих мелькнула мысль, что Вазов-Войский живет по документам Эрика Вецберза, но в этой мысли было слишком много нелогичного. У Вецберза высокая квалификация, редкая профессия, он трудится на одном заводе целых десять лет. Вецберз имеет семью и соседей, рядом с которыми живет достаточно долго. Наконец, у Вецберза…
— Не знаю уж как, но в архив вместо фото Вазова-Войского попал снимок Вецберза, — сказал Даука.
Сиполс покачал головой.
— Волосы еще можно подкрасить, но рост — как две капли воды. Сантиметр в сантиметр. Тут какая-то загадка.
— Я запрошу Мурманск.
— И ничего умнее не придумаешь. — Возникшая неясность заметно огорчила Сиполса, так как отдаляла миг возложения лаврового венка на голову триумфатора. — Ну, я пошел. Скопилась масса работы.
У следователя тоже был нелегкий день, но он сумел урвать после обеда пару часов, отложив допрос Мендея Мнацоканова, — тот, в отличие от Вазова-Войского, никуда исчезнуть не мог, так как подметал улицы под строгим надзором.
Как и следовало ожидать, по телетайпу из Мурманска сообщили, что гражданин Виктор Геннадиевич Вазов-Войский ни в самом городе, ни в Мурманской области не прописан.
Из всех способов, с помощью которых Даука мог разыскать невесть где проживающего трижды судимого рецидивиста, Харий для начала выбрал наименее трудоемкий: пошел в архив знакомиться с последним уголовным делом Войского, лишившим того радостей вольной жизни на три года. В деле должны быть хотя бы ссылки на то, в какой части города его искать. Несколько месяцев свободы — обычно слишком малый срок, чтобы обзавестись новыми друзьями, чаще всего довольствуются старыми.
Грубо сколоченные архивные стеллажи петляли по длиннющим сводчатым ходам, но Даука быстро раздобыл нужную ему папку.
Он сел за стол и, стряхнув с папки пыль, начал перелистывать дело.
Группу из шести человек судили за квартирные кражи и угон автомашин. Вначале машины служили для перевозки краденого, но когда разошлись награбленные деньги, были проданы по частям. Главарь группы — старший по возрасту, ему было за тридцать — участвовал почти во всех кражах. Суд признал его главным виновником и осудил на максимально возможный срок: шесть лет лишения свободы, так как один год у него еще оставался от предыдущего срока. Вазов-Войский по важности в группе был вторым, хотя участвовал лишь в двух кражах. В отличие от остальных они были тщательно подготовлены, и в обоих случаях потерпевшие лишились вещей, ценность которых выражалась в пятизначных числах. После задержания преступников из этих вещей хозяевам не вернули почти ничего: Вазов-Войский утверждал, что продал все неизвестным лицам, прямо на улице, а полученные деньги промотал в ресторанах и проиграл в карты. Похоже, его действительно преследовала страсть к картишкам: о них упоминали в своих объяснениях и остальные осужденные. Чаще всего играли в трехкомнатной кооперативной квартире самого Вазова-Войского, где в основном и хранили награбленное до продажи. Новичками в этой шестерке были только двое, они и в карточной игре оказались молокососами — кроме денег проиграли старшому и Вазову-Войскому свою долю. Решением суда квартиру отдали в распоряжение кооператива, но компенсация покрыла лишь ничтожную долю материального ущерба, понесенного потерпевшими. В свои двадцать два года Вазов-Войский наделал таких долгов, что практически не имел надежды отдать их до конца жизни.
