Тень - Колбергс Андрис Леонидович (читать книги онлайн бесплатно регистрация .txt) 📗
Машина тем временем выехала из квартала и повернула на широкую асфальтированную улицу, параллельную железной дороге.
— Езжай прямо, — сказал майор. — Путь неблизкий.
— Что это она молола о старой любви?
— Чепуха, — махнул рукой майор. — Белла, может, и была для него первой любовью, но никак не наоборот. Во всяком случае, так мне дворничиха рассказывала. Еще когда Виктора в первый раз арестовали. Ей, в свою очередь, поведала мать Виктора. Мамаши, известно, всегда найдут романтическую причину. Краденые денежки он спускал на пару с Беллой, ей все было мало, все грозилась уйти к другому. Ездили кутить в Таллинн, в Ленинград. Подростка ночами нет дома, а мамочка молчит, как заговорщик. Вот и домолчалась до инфаркта.
Между улицей и железнодорожным полотном стоял не огражденный забором розовый дом в два этажа, перед ним выстроился ряд дровяных сарайчиков, темнела чугунная водокачка.
— И этот у меня вот где! — проговорил майор, вылезая из машины. — Все жильцы вроде работают, а на самом деле шляются по Центральному рынку, спекулируют.
— Когда-то тут пасся конь рыжей масти.
— Это давно было. Когда в доме одни цыгане жили.
— А теперь?
— Теперь всякий народ, но все равно гляди в оба. Все время что-нибудь случается. Весной четверых посадили за изнасилование.
Решили, что и на этот раз наверх пойдут вдвоем, а оставшиеся в машине последят, чтобы из дома никто не удрал.
За дверьми был облупленный, грязный коридор с квартирами по обе стороны. Где-то хныкал ребенок, на него покрикивала мать.
— Здесь… Только осторожно, не споткнитесь.
На второй этаж вела крутая скрипучая лестница без перил, со сбитыми ступеньками.
— Как в бочке… Держитесь рукой за стенку, — наставлял майор.
В дальнем конце коридора тускло светилось окно, на дворе светало.
Все же номеров квартир было не разглядеть, и майор принялся считать двери.
— Кажется, тут, — проворчал он и постучался.
Дверь открыли сразу, и Харий увидел женщину, кутающуюся во фланелевый халат. В лицо пахнуло теплым смрадом.
— Доброе утро!
— Доброе… — ответила женщина. Взгляд у нее был робкий и пугливый. Видно, утренние и вечерние визиты милиции были ей не в диковинку, казалось, она уже смирилась с очередной потерей.
— Виктор дома?
— Он спит.
Харий с майором прошли на кухню. Половину ее занимала плита, на которой стояла сковорода с недоеденной вечером картошкой. Стены пропитались дымом и кухонными запахами.
Майор, ничего не спрашивая, миновал кухню, нащупал у косяка выключатель. Комнату залил белый свет, лампочка была без абажура и очень яркая.
На диване, лицом кверху, лежал, раскрыв рот, Виктор Вазов-Войский. Он негромко похрапывал. Лицо его, покрытое трехдневной щетиной, выглядело серым. На полу стояли две пустые бутылки из-под крепленой бурды, неизвестно почему именуемой портвейном.
— Вставай! — Майор тряхнул спящего за плечо.
Приоткрылись воспаленные глаза, видно было, что он пытается оценить ситуацию, чтобы понять, как действовать дальше.
— Оставьте меня в покое, я спать хочу! — враждебно произнес парень и отвернулся было к стене, но участковый потянул его за плечо.
— Просыпайся-подымайся, — добродушно сказал он. — Скоро у тебя будет вволю времени, успеешь выспаться.
Женщина на кухне тихонько заплакала.
— В чем дело? — Молодой человек привстал с постели. И заросший, он разительно походил на Эрика Вецберза. Даже морщины те же, разве что более глубокие.
— Поедем, там узнаешь…
— Никуда я не поеду!
— Поедешь… поедешь… Давай-ка лезь в штаны, нам некогда.
— Вы на меня собак не вешайте. Моя совесть чистая.
— Тогда тем более поторопись.
— Не дадут человеку отоспаться с похмелья. — Парень сел на краешек дивана. — Мария, дай мне чистую рубашку!
Казалось, каждое движение дается ему с трудом, причиняет боль. Харию вспомнилось, как его дед тяжело, с натугой вставал по утрам и одевался, торопясь в хлев, чтобы накормить скотину; но всю одеревенелость — ему тогда было под восемьдесят — как рукой снимало, стоило деду войти в конюшню и услышать тихое ржание встрепенувшейся в стойле Тиллы.
— Где работаешь?
— Брось сети накидывать, начальник! Всего два месяца! Я еще выбираю. Наш брат тоже законы знает!
— Он уже пристроился в топливном тресте, но… — бормотала женщина, роясь в шкафу.
— Заткнись! — прикрикнул на нее парень, и она тотчас умолкла.
Наконец он собрался — дешевые туфли, поношенные джинсы, спортивного покроя трикотажная рубашка, куртка на искусственном меху с пристежным капюшоном. Нет, непохоже, что у него совсем недавно были восемьсот рублей.
— А бритва, помазок! — спохватилась женщина.
— Не боись, милая, стричь и брить меня там будут бесплатно.
Женщина застыла посреди бедной комнатки — ждала, что он с ней попрощается. Она держалась стоически, но глаза уже наполнились слезами.
— Ну, бывай, Мариша! — парень похлопал ее по плечу.
— Пиши…
Майор вышел на кухню, Харий Даука последовал за ним. Женщина даже не допускала мысли, что парня взяли по ошибке, что он может оказаться невиновным, и это потрясло Хария. Наверно, не первый, кого вот так уводят из этой квартиры, потому-то на ее лице, когда она открывала дверь, не было и доли изумления, одно лишь примирение с судьбой.
Провожая взглядом уходящих, она ни с того ни с сего вдруг сказала следователю, который поотстал от остальных:
— Не везет… Страшно мне не везет…
И резким движением притворила дверь, повернула ключ в замке. Будто опасалась, что Харий станет допытываться у нее, почему не везет. Даука представил себе своего начальника Алстера и решил, что уж тот не раздумывал бы над ответом.
«Не тех друзей выбираете, — сказал бы Алстер. — В следующий раз будьте поосторожней!»
И в его словах было бы много правды. С одной поправкой: в этот дом приходят не те, кто обитает в комфортабельных квартирах с лоджиями на солнечной стороне.
Харий слышал, как идущие впереди спускаются по темной лестнице, рукой придерживаясь за стену.
— Она-то работает? — спросил у Виктора майор.
— Оставь ее в покое, начальник. Она святая. Может, бог мозгами обидел, но святая, точно.
— Прохладно. Может, наденете пальто? — поеживаясь, сказал Харий Даука, когда они вышли на улицу. Он умышленно пропустил слово «кожаное». — Вернитесь, мы подождем.
— Нет у нас, начальник, теплой пальтушечки, — ответил Вазов-Войский и, завидев на обочине милицейскую автомашину, пошел к ней без приглашения.
— Я останусь. — Майор протянул руку Харию. — Коли встал рано, проверю заодно несколько адресочков поблизости. Где-то тут один неплательщик алиментов скрывается.
Распрощались.
Подымался туман, встречные машины шли с ближним светом, чтобы быть заметнее.
Вазов-Войский сидел нахохлившись и всю дорогу смотрел в заднее зарешеченное стекло.
Допрос почти ничего не дал.
Битых два часа следователь Даука путал Вазова-Войского вопросами и ставил ему логические ловушки, но тот и не собирался признаваться. Единственно, появились какие-то вехи, указывающие направление дальнейших поисков. Когда Виктору необходимо было о чем-то умолчать, он пользовался ответом, который казался ему универсальным средством от всех бед.
— Не знаю, — говорил Вазов-Войский. — Не помню, бухой был.
Даука записал всю беседу на магнитофон и то же самое запечатлел на бумаге. Он не старался что-либо доказывать задержанному, только спрашивал и спрашивал, чтобы потом, в одиночку, не спеша проанализировать его ответы и наметить схему дальнейшей работы. На втором допросе он прижмет Войского как следует; доказательств для осуждения достаточно, парень знает, что за чистосердечное признание наказание смягчают, так что, возможно, расколется. Во всяком случае, он не похож на тех твердолобых, которые на следствии с перепугу твердят, что белое это черное, и только на суде рыдают горючими слезами, надеясь на смягчение приговора.
