Девять жизней - Лин Фрэнк (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗

Но этот ублюдок застрелил ее, причем самым эффектным способом. Чтобы совершить убийство так, как он это сделал, нужен дьявольски холодный расчет. Он выпустил две пули, судя по результату – типа «магнум». Затем выбросил гильзы – и аккуратно поставил еще две слева от тела. Несомненно, в качестве предупреждения. Но кому? И зачем?

Пока я обдумывал это, Делиз осторожно вела машину через Стокпорт. Тед продолжал бросать на меня исполненные надежды взгляды, но я молчал. Он уже выслушал историю Хэдлам и Риштона из уст Делиз, однако я не собирался ее подтверждать. Когда мы высадили Теда у его дома в Дидсбери, он сказал:

– Сообщи мне к вечеру, что надумаешь, Дейв.

Я пожелал ему счастливого Рождества, и он отправился отмечать его в одиночестве. Жена Теда, забрав двоих детей, ушла от него к спортивному репортеру из газеты «Баннер». С тех пор они ни разу не виделись; не смягчил ее и неожиданный успех Теда. Жизнь течет по своим законам, сколько бы Тед ни уверял зрителей и себя самого, что действительность и мыльная опера – одно и то же.

Не хотел бы я уподобиться Теду: превратиться в одинокого эксцентричного пьяницу, осложняющего жизнь своим друзьям.

Я испытал облегчение, вновь очутившись на узких улочках Чорлтона, хотя мы двигались несколько не в том направлении, в каком мне хотелось бы. Делиз почти ничего не говорила, но по выражению ее лица было понятно, что она считает совершенно необходимым, чтобы я дал интервью Теду. Я был убежден в обратном.

Улица с газоном посередине, на которой жила Молли, тянулась вдоль небольшого парка. Местные обитатели использовали его преимущественно в качестве туалета для собак, и даже теперь, в сочельник, тут шагу нельзя было ступить без того, чтобы не наткнуться на одного из этих друзей человека. Огромная пятнистая тварь, помесь неизвестного животного с немецкой овчаркой, разлеглась у Молли на пороге. Делиз перешагнула через собаку и вошла в дверь. Когда я последовал за ней, псина оскалила зубы и зарычала. Зверюга чувствовала себя здесь как дома, и я решил, что она принадлежит Молли.

Собака пробралась за мной в столовую. Делиз уже скрылась в кухне, где в клубах пара вырисовывались, как подножия Гималайских гор под облаками, могучие плечи Кашалота. Я остановился, не уверенный, стоит ли продолжать вторжение. В последний раз Молли накинулась на меня так, что мне пришлось в спешном порядке эвакуироваться. И теперь она, как навязчивый кошмар, вылетела из кухни с занесенной над головой сковородкой. Я отскочил в сторону, но оказалось, что на этот раз мишенью была овчарка, с успехом выставленная за дверь.

– Вы впустили сюда эту суку? – прогрохотала хозяйка. – Эта дрянь обгадила мне весь порог. А тут – новый ковер!

– Простите, миссис Делани, – пробормотал я.

– Не надо, не надо! Никакая я вам не миссис! – проворчала она, перекидывая сковородку из руки в руку.

– Простите, Молли, я думал, что собака ваша.

Она окинула меня подозрительным взглядом, пытаясь понять, не смеюсь ли я над ней. Ее сощуренные свирепые глазки на сердитом округлом лице казались еще меньше. Я не мог надивиться на чудеса природы: неужели эта необъятная фурия – мать маленькой, изящной Делиз? Она немного успокоилась, хотя мое появление, несомненно, не привело ее в восторг.

– Забудем это, – отрезала она. – Поздравляю вас с Рождеством. Кто старое помянет, тому глаз вон. Делиз очень к вам привязана, хоть я ее и не понимаю. В общем, входите и чувствуйте себя как дома.

Обед прошел довольно спокойно. Корзинки из слоеного греческого теста с начинкой из брынзы, овощи и пудинг на растительном масле составляли интересную альтернативу традиционному рождественскому меню.

После обеда Молли удалилась в свою спальню для сиесты, а мы с Делиз прилегли на диван. Его конструкция, специально укрепленная, чтобы выдерживать вес Молли, прекрасно подходила для моих намерений. Сверху доносился храп Молли. Несмотря на то, что я провел за решеткой всего два дня, я чувствовал, что вполне заслужил традиционное утешение освобожденных из заключения. Делиз не имела ничего против.

– Ты заложила ту дыру в полу ее спальни? – с опаской спросил я, когда она сняла блузку.

– А ты прислушайся! – рассмеялась она. – Я налила ей столько «Бушмиллз», что она продрыхнет до утра!

День клонился к вечеру, когда Делиз задала наконец сакраментальный вопрос:

– Так ты собираешься позвонить Теду, Дейв?

Я покачал головой.

Она накрутила на палец прядь моих волос и с силой дернула.

– Ты самый отвратительный тип на свете, Дейв Кьюнан! Ты специально делаешь все, чтобы прозябать в нищете и безвестности до конца своих дней?

Вулканические всхрапы, под аккомпанемент которых совершалось наше воссоединение, вдруг прервались, но через минуту возобновились в прежнем ритме. Мы с Делиз начали одеваться.

Она начала убирать со стола, громко звякая тарелками. Частота и интенсивность всхрапов снова изменилась. Я присоединился к уборке.

– Ну позвони ему хоть просто так, Дейв, – продолжала уговаривать меня Делиз. – Объясни ему, почему ты отказываешься от заработка. Может быть, заодно объяснишь и мне…

– Милая Делиз, чтобы вытащить из клиента информацию, Тед Блейк пообещает златые горы. Но когда дойдет до дела – обстоятельства резко изменятся. Поверь мне, я знаю его не один год.

Делиз удалилась на кухню и стала составлять грязные кастрюли с таким грохотом, что Молли очнулась бы, даже если бы лежала под наркозом. Это было последнее оружие из арсенала Делиз: мне предстояло выдержать натиск разъяренной Молли Делани.

Через несколько минут дом задрожал от ее шагов по лестнице. Я остался на месте, исполненный решимости сохранить хладнокровие при любых обстоятельствах, но Кашалот вплыл на кухню с самым добродушным видом.

– Я не пропустила речь королевы? – Она плюхнулась на диван.

– Неужели вы, Молли, тайная монархистка? – спросил я.

– Ну, как вам сказать… Рождественское обращение я слушаю всегда, – осторожно ответила она и повернулась к дочери: – Бросай эти горшки, Делиз! Оставь посуду до завтра и налей нам еще по рюмочке.

Домой я вернулся после полуночи. Наполнил ванну и отмокал в ней два часа, а потом лег в постель и проспал до середины Дня Рождественских Подарков [10]. Поскольку Делиз решила дуться, на остаток праздников я был предоставлен самому себе. Можно поехать к родителям, но там слишком многолюдно: на рождественские каникулы приехали мои брат и сестра со своими семьями. Меня тяготила роль отщепенца не меньше, чем соболезнования, которые они продолжали высказывать мне по поводу смерти моей жены. Финбар и Фиона Салвей тоже уехали куда-то к племяннику.

Мысль позвонить Теду Блейку даже не приходила мне в голову. Мне было совершенно нечего ему сказать.

Я прокатился на велосипеде по долине Мерси до самого канала Бриджуотер – крутил педали, пока хватало сил. Как всегда, это помогало мне думать. Я был совершенно уверен: Хэдлам и Риштон не могли быть прямыми виновниками смерти Глории. Они, несомненно, знали, что поручают мне опасное дело – возможно, потому и наняли меня забрать таинственную папку, – но чтобы самим совершить убийство…

Они просто не годились для этой роли. До Глории Риштон развелся с тремя женами. Он выбрасывал женщин, но не расстреливал их.

Пока я размышлял таким образом о невиновности телевизионных звезд, мне вдруг пришла в голову отвратительная мысль. Если Глория не знала человека, который ее убил, а Риштон предупредил ее о моем приезде – стало быть, она думала, что в гараж ее ведет Дейв Кьюнан? Она открыла дверь человеку, которого считала Дейвом Кьюнаном, которого ее муж послал по только им известному делу…

Это соображение так меня потрясло, что я чуть не сорвался с набережной. Кругом было полно народа – в основном рыбаки и парочки на байдарках, отправляющиеся в круиз по чеширским рекам. Погода стояла по-прежнему ясная, слишком теплая для конца декабря. Я доехал до Данхэм-Мэсси, остановился и посмотрел через поле на одинокий коттедж и парк. Под старыми раскидистыми дубами гуляли люди. Я подумал, что если бы я был старшим инспектором сыскной полиции Джеролдом, то попытался бы установить, имела ли Глория Риштон какие-либо связи с криминальным миром и не имел ли Саймон Риштон врагов, которые могли бы попытаться отомстить ему смертью его жены. Я очень тщательно допросил бы Риштона, но арестовывать на этой стадии расследования ни в коем случае не стал бы.