Боль. Нестерпимая боль - Кивинов Андрей Владимирович (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
– Да, мамаша, упекли вот, сижу.
– У меня тоже сынок сидит. Вася Копейкин, не слыхал?
– Нет, мать, не помню.
– Если в тюрьме-то встретишь, привет передай, скажи, жива-здорова, пускай не переживает.
– Ладно, если встречу – передам.
– Как кормят-то вас, поди плохо? Смотри худой какой.
– Да, мать, на хлебе и воде сидим, да и это менты отбирают.
– Погоди-ка маленько, я сейчас в магазинчик сбегаю, колбаски тебе куплю.
Старушка засуетилась, порылась в сумке и пошла в сторону универсама.
Волков сел на подоконник и повернулся к Дукалису.
– Ну что, сколько там?
– Погоди, не сбивай, помоги лучше коробки передвинуть. Пока сто сорок бутылок.
– Хорошо. Жаль, отдавать придётся. Там на бой ничего нельзя списать?
– Посмотрим, но думаю, не больше пары пузырей.
– Да нам больше и не надо. Миша не пьёт, Эдик дежурит, а Кивинов умотал куда-то.
Волков слез с окна и стал помогать расставлять коробки по углам. Одна из бутылок была открыта.
– Во, сейчас продегустируем.
Слава достал стакан, налил половину, подошёл к окну и свистнул.
– Эй, мужик, иди, выпей, чтобы мне легко сиделось, в тюрьму увозят.
Крайний с очереди за пивом оглянулся, увидел стакан в окне и вприпрыжку подбежал к Волкову.
– Держи. – Слава привязал стакан к портупее и спустил из окна. – Глотни за меня.
Мужик выдохнул и опрокинул стакан в рот.
– Ну как? – поинтересовался Волков.
– Хо, – захлебнулся мужичок. – Спасибочки. Хорошая штука. Ещё не угостишь?
– Не могу, брат, остальное на зону возьму.
– Ну, будь здоров. – Мужичок вернулся в очередь.
– Пить можно, – резюмировал Волков. – За закусью кто пойдёт?
– Вместе сейчас сгоняем.
– Лады, давай закругляйся.
– Сынок, – послышался голос с улицы. Волков подскочил к окну и сделал грустную мину.
– Вот, перекуси. Ой, как бы тебе передать?
– Сейчас, мамаша, придумаем что-нибудь. – Слава отвязал от портупеи стакан и привязал пакет. Затем высунул конструкцию в окно и сказал: – Спасибо, мать. Клади в пакет.
Старушка стала перекладывать продукты.
– Всё, кушай на здоровье. Не забудешь, Вася Копейкин? Может, свидишься.
– Не забуду, встречу – привет передам.
– Ну, спасибо, родной, выходи поскорее.
– Ага.
Волков подтянул пакет к решётке и рукой достал свёртки.
– Так, что тут? Колбаска, сыр, хлеб, огурец. То что надо. Накрывай. Повезло и бежать не надо. Сервис как на Западе.
– У тебя совесть есть? Может, она это на последние купила?
– Можно подумать, я её просил.
– Между прочим, я, как юрист, усматриваю в твоих действиях 147-ю – мошенничество. Так что скоро ты её сына и вправду увидеть сможешь.
– Кончай балаболить, доставай свой наборчик. Мне почему-то из твоих рюмок больше пить нравиться, изжога не мучает потом.
Утром следующего дня Кивинов шагал по коридорам Большого дома. «Как в купейном вагоне, – подумал он, – двери, двери, туалет. Куда же мне тут? О, это здесь». Накануне он перезвонил Игорю Суворову и уточнил всё, что хотел.
Подозрения подтвердились. Чтобы устранить последние сомнения, оставалось сделать ещё один шаг.
Кивинов зашёл в кабинет.
– О, Андрюха, привет, каким ветром?
– Конечно, попутным.
В кабинете сидело четыре человека. Один из них встал, подошёл к Кивинову и протянул руку. Это был отдел, курировавший линию розыска без вести пропавших граждан. Сюда со всех районов стекалась информация о «потеряшках» и о найденных, но неопознанных трупах. Здесь она анализировалась, систематизировалась и загонялась в компьютер.
Сотрудника, поздоровавшегося с Кивиновым, звали Федей. В своё время он год работал в 85-м отделении, но тяга к мертвецам привела его в этот отдел.
– Что новенького, как Георгич? – Фёдор вернулся за заваленный всяческими бумагами стол, а Кивинов опустился в кресло напротив.
– Да нормально, воюем. Держим штурвал. А ты как?
– Да вот, смотри, – он ткнул пальцем в бумаги, – и вон в углу ещё столько же. Писанины на год вперёд.
– Работка не позавидуешь. Не надоело с макулатурой возиться?
– И не говори, во где! Ты прикинь, сколько бумаг надо исписать, карточек заполнить, чтобы оформить дело на без вести попавшего. По старым меркам это ещё куда ни шло, но сейчас – вилы. Каждый день кто-то пропадает. Компьютер поставили, а писанину не отменили, вот и мучайся. Труп находят неопознанный, а чтобы проверить, есть ли похожий потеряшка, надо гору бумаг перелопатить. И всё вручную, а народа мало. Ты-то зачем?
– Да успокойся, не переживай, что ты мне-то плачешься? У меня забот не меньше. Вон, министру внутренних дел скажи. Мне у тебя покопаться придётся. Хочу посмотреть все дела на мужчин, пропавших с машинами.
– Думаешь, это просто? У нас ведь все потеряшки в куче – и с машинами, и без. Тебе за какой период надо?
– Думаю, пока за год.
– Вон в том шкафу. Доставай папки, только осторожнее, не перепутай. Они по хронологии сложены. Располагайся у окна, листай.
Фёдор раскрыл очередную папку и стал названивать в морг.
Кивинов, вынув из кармана блокнот, принялся сосредоточенно листать дела.
Иногда, прочитав дело, он надолго задумывался, некоторые откладывал сразу.
Работа предстояла большая. Не вставая, он просидел так два часа. Просмотрев наконец последнюю папку, он спросил:
– Это всё?
– Кроме тех, что ещё из районов не поступили.
– То-то я смотрю, моего водителя нет.
– Когда он пропал?
– Недели две назад.
– Тогда ещё только месяца через пол к нам поступит.
– Понятно. С такой оперативностью только динозавров искать. Им спешить некуда.
Фёдор вздохнул:
– А что делать?
Кивинов попрощался с присутствующими, спустился по лестнице и вышел на Литейный. Ему нравился этот уголок Питера. От Литейного отходили тихие улочки, по которым он любил гулять, заглядывая в уютные кафе-подвальчики.
Недалеко, в красивом парке стоял кинотеатр «Ленинград», куда Кивинов, ещё будучи студентом, вместе со своими коллегами бегал с лекций. В то время здесь шли самые лучшие фильмы, и народ всё время толпился у касс. Ещё не знали видиков и кабельного телевидения. Сейчас по-другому. Возле афиш почти никого нет, как бы крут боевик ни был.
