Мистер Хайд - Буало-Нарсежак Пьер Том (читать книги бесплатно полностью txt, fb2) 📗
«Наблюдается распад целостной личности… Больной впадает в полную апатию… Происходят физические и моральные изменения личности…»
Жантом резко захлопнул книгу. Порылся в бумажнике. Рецепт Бриюэна… Галоперидол. Вот! Он так и знал. «Транквилизатор, применяемый при галлюцинациях и т. п. Побочные действия: импотенция, фригидность и т. п.».
— Что я и говорил! — воскликнул Жантом.
Он упал в кресло. Бриюэн обманул его. Болезнь у него гораздо серьезнее. На самом деле он страдает раздвоением личности. Бриюэн не решился произнести это слово, но ведь… Доказательство налицо. Он не ночевал дома или просто прилег ненадолго. Где же он тогда был? Где был Хайд? Теперь это уже не игра в прятки. Из лунатика он превратился в оборотня.
Он закрыл лицо руками. Надо сделать, да, он знает, что надо сделать. Он поговорит об этом с Риффеном. Но прежде всего, чтобы его убедить, следует предъявить ему улики: рецепты Бриюэна. Они красноречивы. И потом, стоит щедро ему заплатить, чтобы он оставался как бы в его распоряжении по меньшей мере неделю. В случае необходимости он может ночевать в кабинете. Главное — чтобы не покидал свой пост.
Жантом позвонил в банк. Сколько у него на счету? Всего-то! Маловато. А если попросить денег у Мириам? Она не откажет. Такое уж случалось. Но сколько ему придется выслушать саркастических замечаний! И ведь никак не объяснишь, зачем Жантому понадобились деньги. Дура, она не понимает, что сама находится в опасности и что красный свет у нее под дверью не помешает однажды ночью сумасшедшему войти, если его подтолкнут к этому бредовые образы… Что сказал Бриюэн? Что дважды два — четыре. Конечно, бывает и так, если правильно считать. А если вообще не считать? Или, вернее, если считать по-своему… Тогда сразу же получается, что дважды два — двадцать два. Что?.. Ах да, звонят. Наконец-то пришел Рюффен.
Жантом мгновенно становится другим человеком, приветливым, любезным, здраво разбирающимся в своих проблемах. Он усадил частного сыщика в кресло, предложил рюмку мутного портвейна со дна бутылки.
— Алкоголь не употребляю, — отказался Рюффен.
— Я тоже, — сказал Жантом.
Предельно ясно, не стесняясь, он принялся объяснять, почему попал в руки психиатра. Показал рецепты.
— Я дошел до нервоуспокаивающих средств, — внешне бесстрастно заметил он. — Это значит, что в любой момент я могу окончательно сойти с ума, если не будет доказано, что кто-то, начав издалека, все ближе подходит ко мне, пытаясь загнать меня в угол, убеждая, что именно я и есть — убийца стариков. Это ужасно. Сейчас вот, разговаривая с вами, я твердо убежден, что рядом со мной есть человек, стремящийся погубить меня. Но за несколько минут до вашего прихода я равным образом был убежден, что убийца — это я. Понимаете? Сам с собой играю в «орла» или «решку».
Рюффен довольно долго хранил молчание. Удивлен? Не верит?
— Это очень необычный случай, — наконец проговорил он.
— Если вы мне не верите, — отозвался Жантом, — доктор Бриюэн готов принять вас. Он был бы даже очень рад встретиться с вами. Он сам посоветовал мне обратиться за помощью к полицейскому.
— Но чего вы хотите от меня? — с сомнением в голосе попытался возразить Рюффен.
— Хочу, чтобы вы наблюдали за мной. Двадцать четыре часа в сутки.
— Но не по ночам же.
— Да нет же. Именно по ночам. Это очень важно. Надо посмотреть, выхожу ли я из комнаты. Куда иду? Встречаюсь ли с кем-нибудь? Не происходит ли так, что в определенный час я меняю личность? Заплачу столько, сколько вы скажете, в каком-то смысле это вопрос жизни или смерти. И не только для меня.
Жантом поднял руку, предупреждая возможное возражение.
— Разумеется, — продолжал он, — вы скорее всего установите, что я веду правильный образ жизни без малейших подозрительных эпизодов… Но в таком случае, если произойдет еще одно преступление, вы будете знать, что это не я. Понимаете? Даже если в этом преступлении возникнут какие-то особенные детали, которые смогу объяснить только я, вы, зная правду, пресечете мои самообвинения. Ваше свидетельство не позволит мне впасть в окончательную депрессию. И обезоружит моего преследователя… То, что я говорю, вполне разумно, ведь так?
— Вроде бы так, — пробормотал Рюффен. — Но, признаю, никогда не слышал ничего более необыкновенного. Что вы предлагаете практически? На несколько дней я смогу освободиться, но чтобы все получилось, как задумано, я должен следить за вами, как бы. без вашего ведома. Если вы будете чувствовать меня рядом в качестве телохранителя, ничего не произойдет: либо вы откажетесь от перевоплощения, либо ваш враг не станет больше ничего предпринимать.
— Что ж, — ответил Жантом, — живите здесь как друг, как гость, свободный в своих передвижениях. Если у вас возникнет желание выйти, выходите. Но, разумеется, для пользы дела, чтобы удобнее наблюдать за мной. Если вам хочется посидеть здесь, почитать или что-то написать, пожалуйста. Но следите за телефоном. Отмечайте всех, кто мне звонит. И еще внимательно наблюдайте за мной и обо всем рассказывайте доктору. Ну, например, принесите магнитофон и записывайте все, что я говорю ночью во сне.
— Все это нелегко сделать, — констатировал Рюффен. — Главное, вам это обойдется дорого при сомнительных результатах. Когда мне надо начать?
— Если можно, прямо сейчас.
— Ну уж нет. Мне надо принять кое-какие меры. Начнем с того, что один я не справлюсь. Мне нужен помощник, но не волнуйтесь, этим займется агентство. У меня есть нужные люди. Кроме того, дайте мне время завершить два-три небольших дела. Через четыре дня. Согласны?
Жантом вдруг принял озабоченный вид.
— Мсье Рюффен, — спросил он, — полагаю, что вы связаны профессиональной тайной?
— Разумеется. А что?
— То, что я безоглядно доверился вам… Мне стыдно. Не хочу, чтобы вы начали расспрашивать врача: «Этот Жантом… Все ли у него в порядке с головой? Стоит ли делать то, о чем он просит?
Рюффен дружески взял его за руки.
— Успокойтесь. Наше ремесло приучило нас работать с самыми разными клиентами.
— Но ведь я, — продолжал настаивать Жантом, — особый случай. Поймите, что это особый случай. Я не обычный клиент. Поэтому, прошу вас, не обсуждайте меня с доктором Бриюэном. Просто послушайте его.
— Не волнуйтесь. И ждите. Четыре дня — это не так долго, всего четыре дня. Ваш друг окажется слишком уж хитер, если проявит себя за это время… Подождите. Еще несколько вопросов. Нет ли у вас впечатления, что кто- то сюда приходил? Что здесь что-то искали? Что какие- то вещи находятся не на своем месте?
— Откровенно говоря, не знаю. Хотя да, порой у меня возникает такое ощущение.
— Вы проверяли состояние одежды, обуви? Нет? Тогда займитесь этим. Ведь чтобы выйти из дома…
— Я обычно пользуюсь служебной лестницей. Но иногда спускаюсь к жене, она живет этажом ниже, а потом еду на лифте.
— Она вас часто посещает?
— Никогда. К ней хожу всегда я.
— Хорошо. Я принял к сведению. Вы храните здесь важные бумаги? У писателя обычно целые папки с заметками, записями, набросками работ.
— Только не у меня. Я никогда ничего не храню. Нигде.
— И у издателя?
— То же самое. — Жантом постучал себя по лбу. — Все здесь.
— Вы знали жертвы?
— Нет. Никогда даже их не видел.
— У вас есть друзья или близкие, с которыми вы ведете переписку?
— Я никому не пишу.
— Любовной связи нет? Вынужден спросить это,
— Нет.
— Ни с женщиной… ни с мужчиной?
— Прошу вас.
— Короче, несмотря на свою профессию, в парижской толчее вы живете отшельником.
— Да. Я с самого детства был одинок. Сам этого хотел. Мой брак — совершенно непонятная вещь, но можете его рассматривать как абсолютно нелепую попытку найти общение.
— А ваша жена не злится на это?
— Нисколько. Свои чувства и сентиментальные переживания она отдает читательницам. И поверьте, это ей приносит доход.
Рюффен прервал разговор.
— Ну что ж, начнем, пожалуй, с понедельника, — предложил он. — А пока отдохните. Погуляйте. Дайте своей болезни передышку. Помните, что я займусь вами серьезно.
