Мистер Хайд - Буало-Нарсежак Пьер Том (читать книги бесплатно полностью txt, fb2) 📗
Кто-то вошел в магазин.
— Извините, — сказал Ломон.
Он оставил Жантома одного среди столов, сервантов, старинных часов. Неподвижный, застывший, бледный, Жантом стал похож на подержанный манекен. Где-то вдалеке Ломон отчаянно спорит. Без борьбы он не уступает ни гроша. Вернулся очень сердитый.
— Ну и люди, — проворчал он, — клянусь, с ними нужно терпение и терпение. Да, я продал ему игровой столик, но не моя вина, что ножка отвалилась. Со старинной мебелью такое часто случается. Вы уже уходите? Не хотите. посмотреть письмо? Вы же знаете, какими злыми на язык были эти Гонкуры. А теперь за их сплетни очень хорошо платят. Желаю вам такой же удачи, чтобы когда-нибудь записка за подписью Жантома стоила на аукционе очень дорого.
Жантом больше не может сдерживаться. Ему нужны подробности, мельчайшие подробности, и он должен осмотреть свою квартиру. Хотя он почти уверен, что прошлую ночь спал хорошо. Что касается «Писем с моей мельницы», то эта книга всегда вызывала у него отвращение. В школе он по необходимости читал отрывки. Но в его библиотеке этой книги никогда не было. Этот факт — солидная опора. Но единственная, поскольку в голове вновь началась настоящая сумятица. И еще мучает назойливая мысль: кто мог знать, что Рюффен начнет действовать только через четыре дня? У него в квартире установлены микрофоны? Ужасающее предположение. Он вдруг увидел на стенах маленькие кругленькие черные штуковины, похожие на гроздья винограда, которые подслушивают его и наблюдают за ним. И бесшумно обмениваются между собой: «Готов. Теперь он во всем признается. Или повесится, или вскроет вены, как мать».
Он бежит по лестнице, а кровь бросается ему в, голову и стучит в висках. Обессилев, он рухнул в кресло, но у него нет времени перевести дыхание. Прежде всего, необходимо переговорить с Летелье. Он в этом разбирается лучше всех. Увы, секретарша ответила, что Летелье нет на месте. Тогда Рюффен… Рюффен еще не вернулся. Может, Бриюэн? Но Бриюэн в конце концов пошлет его подальше.
В полном отчаянии Жантом вынул из кармана револьвер и начал медленно водить им вокруг себя, как Мишель Строгоф, удерживающий на расстоянии окруживших его волков. Ему на память приходят отрывки когда-то прочитанного, они проплывают перед ним, на какое-то время захватывают, понемногу успокаивая. Что за комедию он ломает? Бросил на стол безобидный револьвер и прошел в ванную смочить виски холодной водой. Микрофоны! Надо же такое придумать! Слава Богу, он еще способен отличать болезненный вымысел от просто смешного. В доказательство этого он направился к настольной лампе, вывернул лампочку, потом встал на стул и вывернул одну за другой лампы из люстры, затем посмотрел за висящей на стене репродукцией «Нимф», приподнял край паласа, все время про себя повторяя: «Доказательство! Доказательство!» Наконец вслух произнес: «Я утверждаю, что микрофонов здесь нет». Стоит перекреститься или сделать еще какой-нибудь искупительный жест. Успокоившись, он уселся у телефона.
— Мсье Рюффена, пожалуйста… Он на месте? Прекрасно. Это Жантом… Алло, Рюффен… Догадываетесь, почему я звоню?.. Только что узнал… Да, именно это. Но мне хотелось бы знать подробности.
— Хорошо, что позвонили, — ответил Рюффен. — Впрочем, я в любом случае сам бы вам позвонил, учитывая ваше состояние… Как вы? Вас это не очень потрясло?
— Немного.
— Понимаю, ведь теперь все указывает на вас. Вернее, не так. Все указывало бы на вас, если бы к полиции попала ваша медицинская карточка. Но пока она о вас ничего не знает, вы в полной безопасности. Вы слышите, мсье Жантом? В полной безопасности. Разумеется, полиция объединила все четыре дела в одно. Она уверена, что преступник — маньяк. Она также убеждена, что эта серия получит некоторое продолжение, как это происходило в семнадцатом округе, если помните… Стариков убивали одного за другим. Поэтому ищут они в психиатрических лечебницах. Допрашивают там и сям, установили пристальное наблюдение над всем шестым округом, но все это обычная рутина. Комиссар, однако, не дурак, он не исключает возможности предумышленных убийств — ведь преступник, чтобы запутать следы, может устраивать ловкие инсценировки, как будто бы все это совершил сумасшедший, который после убийства дает волю своей фантазии. Маркетти, старая лиса, не исключает даже возможности, что здесь орудует целая банда, не следует забывать, что жертв грабят, а куда уходит награбленное, как вы думаете?
— Да, конечно, — сказал Жантом, — я вам верю, но полиция обо мне ничего не узнает до тех пор, пока меня не выдадут. Стоит убийце указать на меня, скажем, в анонимном письме, и все кончено.
— Да нет же, дорогой друг. Вовсе нет. Не сомневайтесь, что сейчас на полицию обрушился водопад анонимных писем. И если в каком-то из них говорится: «Вот он», то за этим не следует немедленного расследования. Для этого нужно совершенно другое.
— Моя медицинская карточка, как вы сами сказали.
Сбитый с толку Рюффен немного подумал, прежде чем ответить.
— Ваша карточка находится у врача. Не думаете же вы…
— Послушайте, — отрезал Жантом, — скажите лучше, что мне вменяется в вину в этом новом деле.
— Подождите, пока я знаю об этом только понаслышке. Мне кое-что рассказал Шателье, заместитель Маркетти. Не забывайте, что мы работали вместе до тех пор, пока я не ушел из полиции. Вот что удалось установить. По заключению судебного медика, смерть наступила около полуночи. Убийца вошел, воспользовавшись отмычкой.
— Подвел замок?
— То, что пятнадцать или двадцать лет назад считалось надежным замком, для сегодняшних взломщиков — просто игрушка. Ну вот у вас, например. Когда вы поставили замок?
— Ну, очень давно.
— Вот видите. Если бы вы захотели его сменить, знаете, во что бы это вам обошлось? В пять-шесть тысяч франков. Поэтому сами понимаете, старики крепко подумают, прежде чем его сменить. Нет, замки не представляют сейчас никакой проблемы.
— Продолжайте.
— Старая дама спала. Ее задушили, как цыпленка. По мнению Шателье, все остальное — инсценировка. Во-первых, визитер очень тщательно везде все обыскал. Всегда можно найти ценности, акции, наличные. Эти несчастные постоянно боятся оказаться на мели и не доверяют банкам, поскольку их часто грабят. Во-вторых, этот человек принес с собой книжку «Письма с моей мельницы», раскрыл ее на нужной странице и положил на коврике у кровати, как будто она выпала из рук старушки. Разумеется, это сделано для того, чтобы вы, читая газеты, приняли все на свой счет — кто, кроме вас, может понять этот намек… Очнитесь же! Я чувствую, что вы потрясены.
— Да, вы правы, — прошептал Жантом. — Значит, все продумано заранее.
— Вне всякого сомнения, и причем очень давно. Есть еще одна деталь, которая должна вас доконать: огонь. Но сами понимаете, убийца не стал поливать бензином мебель. Его слишком заботили внешние эффекты. Ему нужен был небольшой милый самовозгоревшийся огонь, произведение артиста, а не вандала. Вот почему он бросил в складку одеяла зажженную сигарету. Подождал немного, убедившись, что огонь разгорается, а потом позвонил тем, кого вы называете «людьми в белом». Это произошло примерно в два часа. Потом ушел, оставив дверь приоткрытой, как бы по забывчивости. Своими действиями он всячески навязывает мысль, что убийство совершено непрофессионалом.
Жантом схватился за телефон, как человек, под ногами у которого разверзлась пропасть, хватается за ветку.
— Вы уверены, что это не я? — с каким-то хрипом проговорил он.
— Да что вы! Жантом, дружище, придите в себя% Послушайте меня. К сожалению, до завтрашнего вечера я еще занят. Тем не менее я сумел поразмыслить. Знаете, что я думаю?.. Очнитесь! Вы здесь?.. Так вот, я думаю, что вас шантажируют. Именно так. Допустим, на вас заявят, как вы того боитесь. Вашему врагу это ничего не даст. Допустим, вас арестуют. И что же против вас есть? Довольно сомнительная медицинская карточка, и все. Вашего отца когда-то обвинили в поджоге мельницы. Но, черт побери, это же не делает из вас маньяка, одержимого пироманией.
