Дело о прокурорше в постели - Константинов Андрей Дмитриевич (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗
— Ясли-то напротив цирка, на углу Фонтанки? — словно не услышав ничего особенного, спокойно спросил Шаховский, одновременно набирая на мобильном номер.
— Михалыч, — сказал кому-то в телефон ББ, — ты на тачке? Можешь через три минуты быть на Фонтанке, напротив цирка?
В салоне было слышно, как некий Михалыч матерится.
— Ну лады. Встань напротив, не светись. Из машины выйди, но улицу не переходи… — ББ положил трубу.
— Все под контролем, — сообщил он мне, — Михалыч рядом, повезло… Он, кстати, опер… Тебя я высажу чуть раньше, сам подъеду прямо к входу. Ты идешь внутрь, берешь сына. Не торопясь, слышишь? Потом стоишь внутри и ждешь. Если что не так, не ори, сразу беги в группу или на кухню, в общем, к людям. Все поняла?
Я кивнула.
Б высадил меня на мосту, я на дубовых ногах попыталась бежать.
Когда я влетела в группу, там никого не было. В коридоре, пахнувшем детской больницей, на меня наткнулась медсестра.
— Что с вами, вам помочь?
— Где? где? — рычала я сквозь сопли, тыча пальцем в сторону пустой раздевалки.
— Гуляют они, — растерянно пробормотала она.
Но, выбежав во двор, я никого не увидела.
— Они в Михайловский сад пошли, — в форточку крикнула медсестра.
Боже, как далеко. Я не дойду…
В парке царила идиллия — старики в спортивных костюмах, разминаясь, размахивали руками, а за ними, в песочнице, ковырялась группа.
— Антошка!
На мой вопль обернулись все. Сына среди детей не было.
Я сидела на диване в кабинете Обнорского и не знала, что делать. Вокруг ходили, курили, спорили. У меня же в голове было два вопроса: сообщать в милицию или идти в прокуратуру и говорить со Смирновой?
ББ рассказывал, что Михалыч, тот опер, которому он звонил с дороги, времени зря не терял. Он разговорил молоденькую воспитательницу, ошалевшую от моего вопля, когда я обнаружила отсутствие сына.
Светлана Ивановна, воспитательница моего сына, рассказала Михалычу — благообразному и немолодому дядечке, — что женщина, забравшая моего сына, была такая интеллигентная, представилась моей тетей. Михалыч сообщил ББ и номера старой иномарки, запомнившиеся девушке только потому, что 28-74 — это день и год ее рождения. Но по базе ГИБДД пробить ничего не удалось, машина, наверное, была не местная.
В общем, все мы зашли в тупик.
Наконец Обнорский не выдержал и встряхнул меня:
— Рассказывай.
— Я не могу. Пусть все выйдут.
В опустевшем кабинете я выложила Обнорскому все. И про слежку за мужем, и про содержание второй кассеты. От неожиданности он сидел совсем обалдевший.
— Понял, — наконец произнес он. — С ребенком, я уверен, пока все в порядке. Бери Шаховского, поезжай домой за кассетой. А мы придумаем что-нибудь.
С этой минуты репутация Соболина мне стала абсолютно безразлична, я только боялась опоздать на назначенную встречу.
То, что встретиться с теми уродами придется, я уже поняла. Единственное, чего я боялась, что одна предстоящего разговора могу и не выдержать.
Решили, что ББ отвезет нас с Обнорским к «Садко», а сам посидит в машине с кассетой.
— В центре города, на Невском ничего не произойдет, слышишь. Разговаривать будем только там, ни в какие машины не садиться. Отъехать, поговорить — этого нам не надо… Разговаривать буду я. Держись! — говорил мне Обнорский как можно теплее. И верно, я в принципе была невменяема.
Уже виден пятизвездочный отель, где и расположен ресторан под названием «Садко».
— Еще немного, и разберемся, — спокойно произнес Андрей.
Только когда я встретилась со взглядами сидевших за столиком возле дверей, я поняла, что радоваться нечему.
К нам повернулись два молодых типа: черные кожаные куртки, волосатые запястья и маслянистые взгляды, одинаковая мимика. Третий сидел спиной. Я растерялась, но Обнорский подтолкнул меня в центр зала, к свободному столику.
— Во-первых, там есть где сесть, во-вторых, они подойдут, — объяснил он, заметив панику в моих глазах.
И действительно, к нашему столику подошел тот, что сидел спиной — дорого одетый, в очках с тонкой золотой оправой. «Если бы не обстоятельства нашей встречи, поверила бы, что интеллигент», — подумала я, пока он присаживался за наш столик.
С минуту он молча нас рассматривал, а потом, обратившись ко мне, изрек:
Мне нужна кассета. Ты мне вот сюда ее принесешь, — и ткнул пальцем в стол.
— При чем здесь ребенок? — прикурив, взмахнул зажигалкой Обнорский.
Дальше разговаривал с ним Обнорский, а я просто сидела как кукла, у которой лились слезы.
— Ребенка менять будем не здесь, — для того чтобы я поняла, что Андрей обращается ко мне, ему при шлось тронуть меня за плечо.
Через два с лишним часа ожидания на железнодорожной платформе Лисьего Носа из прибывшей из города электрички вышли те, что были в ресторане. Сына с ними не было.
Рядом со мной стояли Обнорский и Повзло.
Обнорский отдал им кассету. Они тут же проверили ее на принесенной с собой видеокамере. Затем сказали:
«Если вы сделали с этой кассеты копию и попытаетесь что-нибудь с ней сделать, ребенка больше не увидите…»
Потом мы все вместе отправились в ближайший парк. Там на скамейке сидела какая-то девушка, возле нее, спиной к нам, стоял Антошка и радостно о чем-то говорил.
Домой я ехать категорически отказалась, поэтому все отправились на радостях к Повзло выпить и обсудить сегодняшние события. По моей просьбе Соболина с собой не взяли. Ему вообще никто ничего не рассказывал, в суть происходившего были посвящены лишь два человека, еще трое помогали, ни о чем не спрашивая.
Я все время говорила о том, что сына, на всякий случай, надо увезти подальше. Меня охватила такая паника, что мужики решили: лучше сделать по-моему, чем потом расхлебывать то, что я наворочаю. К родителям в Ленобласть везти нельзя, слишком просто, да у мамы и так больное сердце, ей вообще ничего нельзя говорить.
Я решила, не откладывая, уж если мужа у меня теперь нет, к Соболину на квартиру не возвращаться ни за что.
В Металл острое, где я когда-то работала учительницей в сельской школе, у меня остался человек, на которого можно было рассчитывать. Это Инна, которая после моего замужества и разрыва с двести семьдесят третьей школой, где мы работали вместе, осталась моей подругой. Созванивались мы редко, еще реже виделись, но я заранее была уверена, что она приютит сына.
Я уже набирала номер, когда чья-то рука нажала на рычаг.
— Этого делать не надо, — сказал Повзло, стоявший у меня за спиной.
— Мне пока нянька не нужна.
— Я знаю, кому нужна, кому нет, — спокойно сообщил он, — договорим на улице, одевай сына.
Я молча подчинилась. Последнее время замечаю за собой резкие перепады настроения — от дикой злобы до овечьего послушания.
Было решено ехать в Металлострой на общественном транспорте, не предупреждая Инну о приезде. В практически пустом вагоне метро Антошка увлекся купленным в ларьке «Киндер-сюрпризом», а я спросила Повзло, помня об угрозах похитителей:
— Мы ведь не будем эту информацию о Смирновой использовать? А то ведь они Антошку…
— Ни о чем не беспокойся, — ответил Николай. — Мы просто будем иметь это в виду.
…Инка приняла нас радостно. Антошка мирно заснул в кровати ее дочери. Было решено на какое-то время отдать его в садик к знакомой воспитательнице. Инна пообещала за сыном смотреть и на улице лишний раз с ним не показываться.
