Иду за тобой (СИ) - Николаева Юлия Николаевна (чтение книг TXT) 📗
-Сколько вам лет, Лиза?
-Шестнадцать, скоро семнадцать.
Он зачем-то кивнул и задумался, бросая на меня взгляды. Я вдруг смутилась всему происходящему и неуверенно сказала:
-Я, пожалуй, пойду, - и даже неловко рукой махнула в сторону дороги. Евгений ничего не ответил, задумчиво на меня глядя. Я, смутившись еще больше, развернулась и поспешила к дому.
-Как фамилия твоя, Лиза? - крикнул он вслед. Я застыла, но тут же, не оборачиваясь, пошла дальше быстрым шагом.
На следующий день Евгений уехал. Я ждала этого со странным чувством облегчения и сожаления. С утра я ходила по квартире, задумчиво кусая губы и натыкаясь на все подряд. Мать свинтила часов в десять в поисках очередной бутылки. Я денег ей не давала, значит, будет искать, у кого выклянчить. Попытки вернуть ее к нормальной жизни потерпели крах уже давно, сколько я ни пыталась, мать спивалась. Мы с ней практически не общались. Я покупала домой продукты, платила квартплату, днем училась, потом подрабатывала, вечером мать обычно была пьяна так, что разговор заводить бессмысленно. Я как-то предложила ей переехать к бабушке с дедом, но она решительно запротивилась и даже устроила мне сцену, понимала, видать, что там не уйдешь в загул. Я начала подумывать о том, чтобы после школы перебраться к ним, хотя мать бросать не хотелось, все-таки она была мне не чужим человеком.
В общем, с утра в тот день я была сама не своя, словно ждала чего-то, а в час дня услышала стук в дверь. Такого у нас отродясь не было, то есть в дверь-то стучали, но после этого сразу же ее распахивали. Я открыла, на пороге стоял мой вчерашний знакомец, смущенно на меня глядя.
-Можно пройти? - спросил он и спешно добавил, - я ненадолго.
-Мамы нет дома, - зачем-то ответила я, но впустила его. Тетя Люда жила еще неплохо, сын работал в городе, она подрабатывала в школе, дочери присылали деньги из Москвы. Наша бедность сразу бросилась ему в глаза, он оглядел кухню, стараясь сдержать свои чувства: не презрение, нет, а какая-то давящая жалость. Таким же взглядом он окинул и меня, и я, как вчера, покраснела, уже от этого его взгляда. Евгений, поняв это, кашлянул и быстро заговорил. Голос у него был тихий, отрывистый, словно он выталкивал слова из себя кусками, и каждый отрывок сопровождался стремительно скользящим взглядом.
-Вы, извините, Лиза, - начал он, - что я вот так, без приглашения... Вчера мы с вами пообщались, и вы... Вы произвели на меня хорошее впечатление. Сегодня я уезжаю и... Вот, - он положил на стол конверт с полосками для адреса и голубем, и быстро вышел из квартиры, прикрыв за собой дверь. Пару секунд я стояла столбом, потом бросилась к окну, мы жили на первом этаже, окна кухни выходили на дорогу перед домом. Евгений стремительным шагом ринулся через дорогу к тропинке, выводящей огородами к дому тети Люды. Только он исчез из виду, как я подошла к столу и взяла конверт: в нем оказались деньги, сумма, на мой взгляд, внушительная.
Я не знала, как поступить, броситься за ним и вернуть деньги или оставить? Мотивы его поступка, впрочем, тогда показались мне очевидными: жалость и только жалость. В конце концов, я решила оставить деньги, спрятав до поры, до времени. Очень скоро меня ждало очередное удивление, не прошло и двух месяцев, как Евгений снова к нам пожаловал. Я, будучи уверенной, что вряд ли его когда-то увижу, сильно растерялась, не зная, как поступить при возможной встрече. Евгений появился поздно вечером, мать спала в комнате, пьяная в стельку, он постучал, я открыла. Было около одиннадцати, на улице, по крайней мере возле нашего дома, никого не было. Выжидал ли он специально, или все складывалось удачно по велению судьбы, но он и в этот раз остался незамеченным. Я пустила его в кухню, налила чаю. Евгений сидел молча и смотрел в пространство, изредка бросая взгляды на меня.
-Спасибо вам за те деньги, - сказала я неловко, потому что молчание угнетало. Евгений бросил на меня взгляд и кивнул, отводя глаза.
-Как вы поживаете? - задал все-таки вопрос, я пожала плечами, он продолжил, - что планируете делать после школы?
Я снова пожала плечами и рассказала о возможном переезде к бабушке с дедом. Разговор завязался, мы проговорили около часа. Ночью он ушел, на утро уехал к себе. В следующий раз вернулся через месяц, тут даже я своим умом стала догадываться, что вовсе не приятельские чувства тащат его в глухую бедную деревню. Я начала раздумывать на эту тему, но не могла представить, что тут можно сделать, все происходящее виделось размыто, словно я сунула голову под воду и открыла глаза. Я не строила предположений, мы провели с Евгением еще один вечер за разговорами, уходя, он оставил денег.
Наконец, после третьего посещения по поселку пошел слух, что гость зачастил к нам с определенной потребностью: повидать меня. Доказательств у них не было, только пересуды, которые я игнорировала, держась гордо и независимо. Деньги, оставленные Евгением, тратила аккуратно. Но пересуды дошли до матери, и она словно с цепи сорвалась. Закатила сцену, напившись с дружками-алкашами. Было это в конце апреля, через полтора месяца я заканчивала школу и имела твердое намерение уехать в Раменское. Мать было жаль, но я надеялась, что со временем увезу ее, исполниться этому не было суждено.
В тот вечер пришла она пьяная и стала орать, что я малолетняя шлюха, ублажающая приезжего мужика, что обо мне все знают, а мне, бесстыднице, все равно.
-Ерунду говоришь, мама, - отрезала я.
-А ты на меня не задирайся, признавайся, где деньги?
-Какие деньги?
-Которые он платит за то, что ты перед ним ноги раздвигаешь.
-Да ты с ума сошла, - я встала, чтобы уйти в другую комнату, но мать неожиданно схватила меня за руку и больно вывернула.
-Говори, где деньги прячешь, стерва малолетняя.
Мне так обидно стало, что я брякнула:
-Да подавись ты ими, в верхнем ящике под бельем постельным.
Мать сразу оживилась, меня отпустила, схватив стул, побежала в комнату. Я села и постаралась успокоиться. Тут и раздался вскрик, а следом грохот. Я бросилась в комнату и застала мать, лежащей на полу: спьяну оступилась и полетела вниз. Со всего размаху врезалась виском в угол старинного пианино. Оно принадлежало еще бабке Володьки Цыплакова, отца моего, было дорогим, только об этом, во-первых, никто не знал, а во-вторых, никто бы все равно не купил. Пианино было красивым, бежевого цвета с бронзовой окантовкой. Стояло оно в квартире долгие годы, никто никогда не играл на нем, было оно расстроено, а настраивать некому. Выбросить жалко, так и стояло, явившись в итоге причиной гибели матери. Умерла она мгновенно, так потом доктор сказал. Похоронили быстро, благо, деньги-то у меня, действительно, были, даже осталось еще. На похороны собрался чуть ли не весь поселок, в квартире были только ближайшие, человек пять. Батюшка ее отпел, а потом местные мужики вынесли и потащили гроб по улице до самого магазина, где поставили в специально вызванную машину и увезли на кладбище. Многие меня жалели, хотя нашлись и те, кто сомневался в несчастном случае. Поговаривали, мать так меня допекла, что я сама ее толкнула. Но и при таком раскладе жалели. Правда, о деньгах судачили немало, откуда я их взяла, и все сводили к истории с Евгением, "знать, и вправду, что-то там у них было".
Я же хотела одного: окончить школу и укатить куда подальше. Теперь меня ничего не держало. Было начало лета, когда в мою дверь раздался стук. На пороге стоял Евгений.
-Слышал о вашей матери, мне жаль, - сказал он коротко за чаем. Я кивнула. - Лиза, - продолжил он, - какие у вас теперь планы?
-К бабушке с дедом жить поеду.
Он немного подумал.
-Лиза, я хочу предложить вам другой вариант. Перебирайтесь ко мне в город.
Я уставилась на него, вздернув брови, он кашлянул.
-Не подумайте ничего такого... Вы мне нравитесь, Лиза... Как человек. Я чувствую в вас родственную душу и хочу принять в вашей судьбе участие.
-А зачем же мне при этом к вам в город перебираться?
