Остаться в живых… - Валетов Ян (версия книг txt) 📗
Идти вовнутрь через проем в палубе тоже хотелось, как умереть! Делать это придется без баллонов, и, только если позволит внутренняя обстановка, втягивать их за собой и двигаться дальше. А если нет туда хода с аквалангом? Не развернуться? Тогда радиус поисков резко сужается: подышал и тридцать секунд «на туда», тридцать – «на обратно». Больше, чем на минуту, дыхание не задержать.
Губатый один единственный раз исполнял фокус со снятием скубы под водой, и даже лез при этом в небольшой грот, но на глубине 17 метров , в совершенно безопасном месте и, честно говоря, было это сплошным пижонством. Не было в этом фокусе никакой необходимости, один кураж перед группой новичков и особенно – перед двумя туристками из Новосибирска. В результате Лехе ничего не обломилось, романтического героизма, проявленного им во время погружения, не хватило, чтобы хотя бы одна девица забыла о его «неаппетитной» внешности.
Здесь же геройствовать было не перед кем и ничего похожего на грот не наблюдалось. Здесь был корабль, пролежавший на дне без малого девяносто лет, пропахший смертью, насквозь ржавый, со сгнившими деревянными частями, торчащими во все стороны металлическими заусенцами, кривыми как ятаган и острыми, словно бритва. Заросшие водорослями коридоры могли сужаться, подобно «чоковым» стволам, могли заканчиваться завалами, могли привести в места, где развернуться невозможно и задом вперед тоже не выскочишь. Застрянь он там, как пробка, которую протолкнули в бутылку – и все! Пишите письма! Помощи ждать не от кого. Спасатель может застрять точно так же, и решись даже Ленка на такое безумство, шансов вытащить Пименова на поверхность у нее почти нет.
Хотя… Вариант все-таки был! Пименов отчетливо помнил схему расположения кают, и мысленно похвалил себя за хорошую зрительную память: идею можно было проверить тут же, в течение трех минут. А время, если судить по компьютеру, у него еще было. Губатый поддул жилет, поднимаясь над дном, проверил фал (еще не хватало за что-нибудь зацепиться!) и поплыл вдоль борта, там, где располагались иллюминаторы кают командного состава. Иллюминатор третьей от трапа каюты (Леха специально поднялся к палубе, чтобы проверить, не ошибся ли он) имел небольшой размер, но вполне достаточный для того, чтобы Пименов или Ленка проникли в него без баллонов. Лезть во внутрь с фаберовской спаркой на спине было безумием, а вот оставить ее перед «входом» и работать в каюте с небольшим баллончиком, литра на три – вполне реально.
«Ай, да Пима, ай да сукин сын!» – подумал Губатый разглядывая небольшое, совершенно непроницаемое для света его фонаря, окошко. «Эт ты, друг сердечный, здорово придумал! Хоть и рисково, но все же лучше, чем через коридоры заползать!»
Стекло на иллюминаторе было «неслабое». Так с ходу, рукоятью ножа не возьмешь, думать надо. Если кто не пробовал разбить что-то прочное под водой – настоятельно рекомендуется попробовать, для получения экспериментальных подтверждений действия законов физики. В частности о движении тел в плотных средах. Иллюминатор был задраен изнутри и плюс ко всему зарос так, что даже найти его кромку было задачей непростой! Но с ней Пименов справился, поковыряв окаменевшие наслоения острием своего десантного ножа. А вот как и чем разбить стеклышко толщиной миллиметров шесть-семь – в голову не приходило. Молотком в воде не полупасишь… Зубилом? По зубилу тоже надо бить молотком или чем-то тяжелым… Не камень же со дна сюда тащить? Хотя, можно и камень… Соскоблив с поверхности стекла часть отложений, Губатый прижался «стеклом» маски к очищенному участку, старательно подсвечивая себе фонарем.
Ничего…
В луче мутного, желтоватого света, кося круглым глазом, проплыла довольно крупная рыба. Был виден край стола (или рундука? Нет, скорее всего именно стола!), непонятные обломки. Медленно сокращая и вздувая пышные прозрачные капюшоны, мимо прошествовали четыре медузы – красивые, с розовой окантовкой по краю. Наискосок, через луч, неровными скачками пронеслась бледная, как дама в обмороке, креветка.
Если сейф и стоял в этой каюте, то рассмотреть его отсюда было невозможно. Оставалось полагаться на точность сведений, добытых в архивах Ельцовым, да на знаменитый авось, который по сию пору их выносил. То, что они нашли «Ноту», уже было реверансом судьбы. А если ещё повезет проникнуть внутрь! Губатому не хотелось думать о том, как на такой глубине вскрывать герметичный сейф старой работы. Честно говоря, и соображений особых-то не было по этому поводу. Проблемы надо решать по мере их поступления. Вот найдется это древнее изделие, тогда и думать будем. Пока что задача номер один – разбить стекло и проникнуть в каюту Чердынцева.
Размышляя над тем, как и чем расколотить прочную стеклянную пластину, Пименов продолжал продвигаться вдоль борта пакетбота, по направлению к кормовому срезу, проверяя рукой иллюминаторы на предмет целостности. Шестой от трапа иллюминатор был сорван с петель, и стекло в нем отсутствовало. Пименов откинул искореженную металлическую рамку в сторону и осторожно просунул в дрожащий мрак руку с фонарем и часть туловища – насколько ему позволяли баллоны.
Он не мог точно вспомнить, кому принадлежала эта каюта. Очевидно, что комсоставу – для прочих существовали общие кубрики – но если судить по ней, обстановка на судне была близка к спартанской.
Площадью помещение не превышало семи-восьми квадратных метров. Откидная, не очень широкая полка-кровать, письменный стол, совсем крошечный, напоминающий бюро… Дверной проем свободен, завален неизвестно чем только нижний угол. Значит, можно выйти в коридор, повернуть направо и, проплыв восемь с лишним метров, достичь дверей в каюту Викентия Павловича. Теоретически, разумеется. Открыть двери, проникнуть внутрь, открыть иллюминатор изнутри и придумать, как через этот самый иллюминатор вытащить наружу тяжеленный, здоровущий железный ящик, и поднять его на борт «Тайны». Последнее действие как раз вызывало наименьшее количество вопросов. На бывшем водолазном боте была кран-балка, ранее использовавшаяся по прямому назначению, были у Губатого в запасе купленные по случаю воздушные мешки, наподобие тех больших воздушных понтонов, какими поднимают со дна моря затонувшие суда. Суда не суда, а сто и даже 200 килограммов груза эти мешки поднимут играючи – наполнялись они из баллонов, в которых проходила мудреная химическая реакция, и взлетали к поверхности подобно метеозондам, за считанные секунды. Но в помещениях «Ноты» эти мешки были бесполезны… Сейф должен оказаться снаружи. Но как? Искать легких путей в жизни Губатому явно не придется!
Пименов еще раз примерился – да, со «спаркой» в каюту не проникнуть, и в коридор, скорее всего, не пронырнуть. Нужен баллон-«одиночка», малой емкости – с ним можно рискнуть пробраться внутрь корпуса; но удастся ли с ним пройти коридор – еще вопрос.
Завибрировал компьютер на кисти, и, бросив на него взгляд, Пименов заторопился наверх.
На поверхности их ждал сюрприз.
Вернее, еще приближаясь к темному пятну днище «Адвенчера», они заметили мельтешение рыбы вокруг лодки и темные пятна, замутнившие воду. Ельцов совета Губатого все же послушал – блевал не в лодку, а аккурат через борт, к вящему восторгу рыбьей мелочи. «Резинку» основательно качало, но не мелкой зыбью, как вчера, а тяжелой, перекатывающейся под поверхностью, как мышцы под кожей, морской волной.
Кормление Ихтиандра архивных дел мастер осуществлял по всем правилам, с подветренной стороны, поэтому Губатый и Изотова поднялись в лодку с наветренной.
– Ну что? – спросил Ельцов голосом, похожим на стон.– Что там?
Он снова был бледен – теперь синяк выделялся еще сильнее и казался бы нарисованным, если бы не опухшая бровь и скула.
– Это «Нота», – Пименов не говорил, а выстукивал ответ зубами, с подвыванием. На ветру – а он был свеж и пах открытым морем – Губатого била крупная дрожь. Заледеневшее на глубине тело трясло, гремели, словно кастаньеты, челюсти, с посиневших губ срывались нечленораздельные слова.
