Твой последний шазам (СИ) - Мартин Ида (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
— Знаешь ли, у нас тут свои презумпции. Есть, например, Валёк, он как напьётся, так давай всем штакетник из заборов выламывать, а есть Стас — с кем поругается, свиное дерьмо под дверь подкладывает. И когда мы находим лепешку на крыльце или видим сломанный штакетник, никакой суд нам не нужен.
— Спасибо за яйца.
Продолжать разговор было бессмысленно. Я нашла на грядках пустой пластиковый таз и собрала в него огурцы и помидоры.
А когда вернулась, на амелинском крыльце стоял мокрый Лёха в трусах и сухой, полностью одетый Костик.
— О! Это что? — Лёха сунулся в миску с яйцами, потом в таз. Схватил помидор и, обливаясь соком, запихнул в рот целиком. — Доктора-то походу лечить нужно.
Утёрся локтем.
Лёха, в отличие от Петрова, не искал «прекрасных» моментов, он просто каждую секунду жил так, будто всё кругом создано для него.
— Соседка яйца передала. Тёплые ещё, — я показала Амелину миску.
Но он, даже не взглянув, смотрел не отрываясь на меня.
— Поверить не могу, что ты здесь. Проснулся — решил, что приснилось.
Сделал шаг навстречу, но Лёха шутливо встал между нами.
— Может, позавтракаем для начала?
— Яйца ещё тёплые, представляете? — я взяла одно. — Кость, а давай положим его куда-нибудь греться и у нас будет цыплёнок?
— Ты, что? — испуганно шарахнулся он. — Даже не упрашивай! Завести цыпленка — это огромная ответственность.
Лёха громко заржал, забрал у меня миску и передал Амелину.
— Мы положим их греться на сковородку.
В руке осталось одно яйцо.
— Но это же так интересно — посмотреть, как из ничего появляется живое существо.
Костик задержался на пороге.
— Нужна правильная температура. Я погуглю.
Вставать на завтрак Якушин отказывался, и бодрый, сияющий Лёха участливо кружил возле него.
— А говорят, ещё медики пьют, как сапожники. Может, тебе это… Того… Ну, опохмелиться?
Якушин натянул на голову простынку.
— Уйди отсюда.
— Или два пальца в рот. Честное слово, помогает.
— Меня скорее от твоего трёпа вывернет.
— Как ты с ним общаешься? — пожаловался мне Лёха. — Чёрствый, неблагодарный человек. Я его, между прочим, вчера из капкана вытащил.
— Это ведро было ржавое, — подсказал осипшим голосом Якушин.
— А, точня…я…я…к, — протянул Лёха, припоминая. — Мы же к Алёнке залезть собирались.
Он стыдливо поморщился.
— Угу, — буркнул Якушин. — Только это не её дом оказался.
— А чей?
— Откуда я знаю? Там собака другая была. Как потом выяснилось, — Якушин вылез из-под простынки и приподнялся на локте. — Я ей Малаша, Малаша. А она как бросится… И на тебя.
— Серьёзно? — ужаснулся Лёха. — А я чего?
— А ты её как пнёшь. Она аж на три метра отлетела. Потом ещё ведром стал лупить. Визг, писк, суматоха. Я у тебя это ведро отнять пытаюсь, а ты ни в какую… Бабка, хозяйка, выскочила. И ты её так покрыл, что она с испугу в доме заперлась. Кажется, полицию даже вызвала.
Лёха судорожно потёр виски и присел на кровать.
— Что-то я тоже неважно себя чувствую. Я вроде животных люблю… Чего это я? Ладно если бы с мужиками сцепились, а собаку прибить — вообще не моё. Нет, правда, — виновато покосился на меня. — Я люблю животных. Бабку послать мог, а собаку… Может, водка, палёная была?
Якушин хрипло рассмеялся и откинулся на подушку.
— Ладно, забудь.
— Чё, гонишь что ли? — обрадованно догадался Лёха. — Блин, а я повёлся.
— Дом мы правда не нашли, — сказал Саша. — Слава богу.
— Но ведро было, — Лёха продолжил вспоминать вчерашние. — Ты застрял и не мог из него ногу вытащить.
Сдёрнув со стула штаны, Якушин развернул их, недовольно оглядел перепачканные штанины и попросил меня выйти.
Костик пожарил на всех толстенную яичницу с помидорами и зелёным луком, очень вкусную, если не думать о невылупившихся цыплятах.
Утро было чудесное, и мы, сидя на благоухающей яблоками кухне, без конца смеялись над всем подряд. Занавески с красными маками развивались, птицы щебетали, Амелин не переставал смотреть на меня, горячий пол грел босые ноги, чай с бергамотом никак не хотел остывать, часы на стене стояли, и такой простой радости я давным-давно уже не чувствовала.
Неожиданно Лёха спохватился:
— А ничего, что мы смеёмся, а дух твоей бабушки, может, ещё где-то здесь?
— Ничего, — сказал Костик. — Если она ещё здесь, то ей наверняка тоже весело. У неё хорошее чувство юмора было. Кстати, многие народы веселятся на похоронах. Потому что верят, что человек может вернуться на землю и начать всё заново. Прожить более счастливую жизнь, чем прошлая.
Он замолчал, и все задумались. Беспечная лёгкость вместе с паром от чая вылетела в сад.
Всю дорогу до карьера Алёна трещала без умолку. Даже Лёха со своими остротами притих. Якушин всё ещё пребывал не в духе, и она с чего-то решила, что рассказ о том, что таракан может жить без головы две недели, поднимет ему настроение.
На ней был ярко-розовый открывающий живот топик и лёгкая, полупрозрачная юбка до пят. Она постоянно встряхивала волосами, и я всё думала, что если бы у неё были мозги, то они в такую жару под этими волосами, наверное, вскипели. Шампунь же её действительно очень едко вонял кокосом. И только когда вошли в лес, я, наконец, смогла отвлечься от этого запаха.
Сосны в лесу росли высокие и густые. Повсюду из сухой тёмно-коричневой затвердевшей почвы, вылезали их извилистые, змееподобные корни. Какое-то время, непрерывно отмахиваясь от комаров, мы шли, перескакивая через них, а потом стволы неожиданно расступились.
Сверху карьер напоминал образовавшийся после падения исполинского метеорита кратер и производил грандиозное впечатление. В его песчаных насыпях гнездились ласточки, а узкие прибрежные полоски песка у воды, точно средиземноморский пляж, были до отказа забиты отдыхающими.
Я подошла к краю, и земля под моими ногами посыпалась вниз.
— Осторожно! — Якушин резко отдёрнул меня назад.
— Спуск там, — Алёна ткнула пальцем в тропинку вдоль склона, словно я полная идиотка и намереваюсь прыгнуть вниз.
— Тут и при свете дня навернуться без проблем, — сказала я. — Не удивительно, что ваш Гриша свалился. А у них ещё совести хватает кого-то в этом обвинять.
— Так это не здесь случилось. Здесь ещё ничего. Свалишься на песок. А там, где Гриша упал, сплошные камни. Папа говорит, тот карьер и рыть из-за этого перестали, что камней больше, чем песка. Видите Дерево-желаний? Если от него по дорожке идти, то прямиком на тот карьер попадёшь. Хотите, сходим?
Якушин стянул рубашку, повесил её на плечо и огляделся.
— Что за Дерево желаний?
Алёна показала на круглую иву, в ветвях которой развивались разноцветные тряпочки.
— Просто Дерево желаний. Не знаешь, что ли? Повязываешь на него свою вещь и загадываешь желание. А потом оно исполняется. Деревенские бабки говорят, это дерево ещё до войны стояло. Может, даже до революции.
— И сколько желаний можно повязать? — заинтересовался Лёха.
— Да сколько хочешь.
— Надо будет опробовать, — обрадовался он. — У меня их много накопилось.
— Зря смеёшься, они исполняются. Я сама много раз загадывала.
Якушин осуждающе поморщился:
— Серость и язычество.
— Ну и что? Главное — работает, — Алёна сдёрнула с его плеча рубашку и, едва не врезавшись в поднимавшихся нам навстречу ребят лет четырнадцати, с дурацким смехом побежала вниз по тропинке.
Якушин, как полный дебил, погнался за ней.
— Какая-то она не особо умная, — сказала я Лёхе.
— Ну и хорошо, — откликнулся он, — она же баба.
Поравнявшись с нами, ребята замолчали и уставились на меня. А когда прошли, Лёха обернулся им вслед и радостно сообщил:
— Оглянулись.
— Ага, сто раз.
Шутка была абсолютно в духе приколов Амелина.
— Зачем мне врать?
— На вашу эту эльфо-богиню не обернулись, а на меня будут?
— Само собой. У неё же юбка, а на тебе шорты, и они отлично смотрятся. Особенно сзади.
