Твой последний шазам (СИ) - Мартин Ида (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
На узкой песчаной полосе было полно народа и выбрать место, чтобы разместиться, оказалось не просто. В итоге кинули полотенца между пожилой парой на раскладных стульчиках и тремя женщинами с маленькими детьми.
Алёна едва успела раздеться, как Лёха сразу же потащил её в воду.
Якушин сначала просто сидел рядом со мной, молча глядя на то, как они резвятся, а потом всё-таки спросил:
— Ну и что ты обо всём этом думаешь?
— А чего тут думать? — я сразу поняла, что он имеет в виду. — Всё нормально он сделал, ну, может, с маскарадом и кровью переборщил, а так, я считаю, по справедливости.
— То есть ты по-прежнему веришь каждому его слову? — Саша недоумённо развёл руками. — Мистика какая-то. Понять, что у женщин в голове, не возможно.
— Ты не веришь в его невиновность?
Якушин закурил, и пожилая женщина на стульчике громко и притворно закашлялась. Он утопил сигарету в песке и, зачерпнув горсть, медленной струйкой высыпал его себе на ногу.
— Мой отец говорит, что в жизни есть две самые бессмысленные вещи: пытаться удержать песок в кулаке и перевоспитывать другого человека. И ты, Тоня, ничего с этим поделать не сможешь. Костя всегда будет таким.
— Каким это таким?
— У братовой жены — подруга. Вся из себя красавица. В школе отличницей была, а в универ поступила и с нариком связалась. Он не учился нигде, не работал. А она всё жалела его. Учиться бросила, работать устроилась, чтобы деньги ему давать, а он потом её в карты своим друзьям проиграл.
— Вот зачем ты мне это рассказываешь? Костик не такой. И вообще, с чего ты решил, что с тобой всё нормально?
— А что со мной ненормального? — Якушин посмотрел на меня с искренним удивлением.
Ответить было нечего. С ним действительно было всё более, чем нормально. Всё просто-таки идеально. Поэтому вместо ответа я перевернулась на живот, положила голову на руки и закрыла глаза, давая понять, что разговор окончен.
— Ты купаться-то собираешься? — спросил он.
— Расхотелось.
— Тогда я окунусь.
На солнце мой гнев разогрелся ещё сильнее.
И чего Якушину понадобилось в это лезть? Не верит — ну и чёрт с ним. Лучше бы, как и собирался, уехал с самого утра. Не стоило его останавливать. Меня даже папа так не поучал.
Внезапно до моего слуха донеслись громкие голоса женщин, сидевших на широких подстилках по соседству.
— Я поначалу и не поняла, что там происходит, — говорила одна. — Ну, молодежь, ну, развлекается. Мы тоже, помню, друг друга в одежде в воду бросали.
— А из-за чего конфликт-то? — спросила другая.
— Никто не знает. Он же псих, — ответила первая.
— Как так псих?
— В психушке лежал и даже кого-то убил.
Я подняла голову, посмотреть на них. Им было лет по тридцать. С красными от солнца щеками, блестящими носами и забранными наверх волосами. Они пили пиво из банок, а их дети ковырялись в песке.
— Какой кошмар! — ужаснулась третья, самая толстая из них. — Почему его сразу не посадят? Таких под замком держать надо.
— Это мы ещё на дачах живём, а каково деревенским? — на второй был отвратительный леопардовый купальник.
— Оля сказала, что мужики из коттеджей его предупредили, чтобы не высовывался, — сказала блондинка, которая завела весь этот разговор. Она сидела спиной ко мне и возле её бедра стояла открытая банка пива. — Иначе они сами его в карьер скинут.
— Ну и правильно. Раз уж власти и законы нас не могут защитить, то как ещё? — высказалась леопардовая.
— Только представь, перед тем, как убить того парня, он весь его дом кровью облил. Говорят — жуткое зрелище.
— Боже! — ахнула толстая. — Как же теперь гулять?
— Я теперь и ночевать боюсь, — блондинка понизила голос. — У меня муж только по выходным приезжает. Сказала ему, пусть забирает нас отсюда, пока этот маньяк здесь.
— А ведь и правда, — леопардовая со страхом приложила руку к груди. — Такой что хочешь сделает. Я теперь тоже спать не буду. И за детей страшно.
Я встала и, снимая майку, нарочно наступила на их подстилку. Открытая банка пива опрокинулась, пенистая лужа растеклась под попой блондинки. Все трое, чертыхаясь и переругиваясь, вскочили на ноги и принялись собирать свои вещи.
— Простите, — злорадно кинула я и под возмущенные вопли ушла купаться, а когда вернулась, женщин уже не было.
На их месте кверху животами, прикрыв лица одеждой, разлеглась разомлевшая троица.
— Вообще-то Гриша был не очень хорошим человеком, — говорила Алёна. — А если по правде, то плохим. Подлым и злым. О покойниках так не говорят, но мне не стыдно. Он столько гадостей всем сделал. Даже своих друзей ни во что не ставил. Постоянно у них деньги в долг брал и не отдавал. Подставлял по-всякому. Он просто яркий был. Лидер. Поэтому все вокруг него и крутились. И долги прощали, и гадости, и измены. Так значит, Костя ваш друг?
— Угу, — промычал из-под рубашки Якушин.
— Никогда бы не подумала, что у него такие друзья.
— Какие такие? — я подняла стоявшую возле Лёхи бутылку с водой.
Лёха встрепенулся, футболка свалилась с лица.
Якушин сдвинул рубашку и, прищурив один глаз, проворчал:
— Я-то думаю, что мне солнце закрывает.
Алёна не пошевелилась.
— Какие? — с нажимом повторила я, откручивая крышку.
— Адекватные, — нашлась она. — Он же такой… Своеобразный.
— А ты не своеобразная?
Сговорились они все что ли его обсуждать?
— Да я не хотела обидеть, — Алёна, наконец, убрала свой топик с глаз и села, жмурясь. — Просто у него такая мощная аджана, но совершенно разбалансированная.
— Что? — я чуть не подавилась глотком воды.
— Это чакра. Она отвечает за гармонию со своим «я», интуицию и другие тонкие ощущения.
— О да… — насмешливо протянул Якушин. — У Тони непреодолимая тяга к чакрам и прочим тонким ощущениям.
Лёха подмигнул. Я собрала свои вещи.
— Хорошо вам отдохнуть.
— Тоня! Ты чего, обиделась? — крикнул вслед Якушин. Но догонять не стал.
Низко склонив голову и подставив голую спину солнцу, Костик сидел на лавочке за домом и склеивал скотчем большие куски пенопласта.
Бугристый ожог от вылитой за шиворот одним из Милиных мужиков горячей каши тянулся от плеча к лопаткам, а поверху, словно пытаясь его перечеркнуть, проходило несколько длинных красноватых рубцов.
И я, позабыв о том, как ужасно всё это выглядят, несколько секунд оторопело разглядывала его спину. Затем протянула руку и осторожно провела растопыренными пальцами по неровной коже.
От неожиданности Амелин вздрогнул, вскинул голову и, выронив свою поделку, тут же поймал мою руку у себя на плече.
— Чего ты нервничаешь? Меня это не волнует.
— Зато меня волнует, — не оборачиваясь, он притянул мою ладонь к себе на грудь. — Очень сильно волнует. Ты просто не представляешь, как сильно.
На груди кожа была гладкая и не такая горячая. На животе тоже.
Быстро отдёрнув руку, я подобрала с земли пенопластовую коробку.
— Это что такое?
— Инкубатор. Температура не должна подниматься выше тридцати семи и опускаться ниже тридцати шести.
Он снова прилично зарос, но мелирование осталось только на самых кончиках.
— Спасибо, — я села на лавочку.
— За что?
— Что согласился его сделать.
— Ерунда. Я для тебя хоть курятник, хоть коровник сделаю. Могу даже дом построить, — он пристроился рядом и обнял за плечо. — Из пенопласта.
— Ты был прав. Все эти люди ужасно злые. Они тебя не знают, а говорят так, словно ты преступник и убийца.
Костик насторожился.
— С кем это ты разговаривала?
Чёрные глаза стали непроницаемыми.
— Тётки на карьере обсуждали. Тупые кошёлки. Так и хотелось им врезать.
— Говорю же, лучше не ходить никуда, ни с кем не разговаривать и никого не слушать, — он отмер и усмехнулся. — Просто поразительно, какие зелёные у тебя глаза. Особенно, когда вот так свет падает.
— Они даже не из деревни были и не из коттеджей, а с дач, с другой стороны.
