Заговор Глендовера - Биггл Ллойд, младший (версия книг .txt) 📗
Когда в понедельник мы вернулись к нашим хозяевам, то застали их чуть не в слезах — у них заболела корова. Для таких бедняков, как они, корова была опорой всего существования. Они так горевали, что за ужином не притронулись к еде.
Ночью меня разбудили голоса внизу, в кухне. Говорили, конечно, по-валлийски. Мне показался знакомым голос человека, который разговаривал с Хью Томасом. Я долго думал, кто бы это мог быть, а потом сообразил — Уэйн Веллинг. Утром сияющие от радости хозяева сообщили, что корове стало лучше. Её вылечил Веллинг.
В тот же день я наткнулся на расщелину, из которой сочилась вода, стекавшая по склону вниз, в неглубокую лужицу. На дне лужицы лежали свинцово-серые камешки. Я привязал к фуражке платок и стал ждать Прауса.
— Ну, что тут у вас? — спросил он, и мне почудился сарказм в его голосе.
Я молча показал рукой на лужу. Он достал оттуда несколько мелких камешков и, осмотрев их, сказал:
— Это то, что нужно. — Помолчал и обернулся ко мне: — Вы не знаете, где сейчас мистер Холмс? — Карл Праус знал, как и мы с Мадрином, кто скрывается под именем барышника Батта. — Отправляйтесь в Пентредервидд и немедленно известите его. Я пока набросаю эскиз карты.
— Это свинцовый блеск? — спросил я взволнованно и, когда Праус кивнул головой, добавил: — Мы нашли рудную жилу?
— Разумеется, нет, — фыркнул Праус. — Она здесь просто невозможна. Кто-то разбросал образцы, и мне, по-видимому, удастся установить, откуда они взяты.
Мадрин оказался дома. По его словам, Холмс вчера появился в Пентредервидде и тотчас уехал в Ньютаун, потому что там во вторник должна была состояться ярмарка. Даффи был отправлен в дом священника с запиской и вскоре вернулся вместе с Холмсом. Тот продал всех лошадей, кроме двух. Мы заехали к священнику, взяли у него ещё двух лошадей и двинулись туда, где я нашёл образцы галенита.
Оставив лошадей внизу, мы взобрались на плато между холмами. Праус ожидал нас, сидя на земле. Он встал и, пожав Холмсу руку, сказал:
— Геологические условия в этом месте таковы, что залежи галенита здесь исключены. Кто-то просто разбросал образцы, взятые с какого-то месторождения.
Холмс подошёл к расщелине, из которой сочилась вода.
— Но для профана эти образцы могли выглядеть как выход на поверхность богатой жилы, — сказал Холмс.
— Возможно, — согласился Праус. — Хотя и разбросал эти образцы также профан.
— Возьмите, пожалуйста, — попросил Холмс, — несколько камешков для анализа. Остальные оставьте как были. Пусть никто не подозревает, что мы раскрыли этот секрет.
Праус только фыркнул в ответ на это.
Потом Холмс и Праус двинулись в Пентредервидд, а мы с Мадрином поехали к Хью и Менне Томасам. Мне нужно было взять кое-какие свои вещи и проститься с хозяевами, у которых я прожил целую неделю.
Мне очень понравились эти простые, работящие люди; не покладая рук трудились они на своём клочке земли и никогда ни на что не жаловались. Пока мы с Праусом жили у них, они получали от Мадрина небольшие деньги, и это для них было существенным подспорьем, как и для дядюшки Томаса те деньги, которые Холмс платил ему за аренду пастбища. Я оставил для хозяев на чердаке золотой и попросил Мадрина отдать им все припасы, которые он привёз сюда для меня и Прауса.
Хотелось бы, пояснил я, чтобы они какое-то время получше питались. Но он ответил, что они непременно продадут все, так как им нужны деньги для арендной платы.
Когда мы приехали домой, Мадрин, предупредив жену, что вернётся поздно, отправился провожать Прауса на полустанок. Мы с Холмсом поднялись на сеновал.
— Итак, теперь мы знаем, — сев на трёхногий стул и вытянув перед собой длинные ноги, начал Холмс, — почему Эмерик Тромблей хотел купить ферму «Большие камни» и почему, после отказа продать её, он начал ухаживать за Мелери Хьюс. Он, по-видимому, не мог пригласить геолога для проведения разведки, потому что участок не принадлежал ему.
— Он вёл себя как акула, учуявшая запах крови, — сказал я с отвращением. — Ухаживая за девушкой, только потому что…
— Это было бы так, как вы говорите, — усмехнувшись, прервал меня Холмс, — если бы фермой владела некрасивая толстая вдова. В лице Мелери Хьюс полезное для Тромблея совпало с приятным, а это не часто бывает.
Мне казалось, что теперь все ещё больше запуталось. Кто-то разбросал образцы минерала на участке Глина Хьюса. Но ведь не сам же мистер Тромблей их обнаружил? Значит, кто-то сообщил ему о них. У меня мелькнула было мысль, что над богачом просто решили подшутить. Но когда шутят, не убивают, не так ли? Значит, кому-то было выгодно, чтобы Эмерик Тромблей купил ферму «Большие камни» или женился на её владелице. Но кому?
— Я не понимаю, почему Глин Хьюс не продал ферму. — Я вопросительно взглянул на Холмса. — Ведь, зная об образцах, Эмерик Тромблей, наверное, предлагал ему очень хорошую цену.
— Нет, Портер, — покачал головой Холмс, — Глин Хьюс ни за какие деньги не продал бы свою ферму. Его убийство мы пока не можем объяснить логически, и отчасти это заставляет меня предполагать, что во всём этом деле есть что-то мрачное и зловещее.
— Вы совершили поездку по Уэльсу, сэр. Каково настроение людей? — спросил я.
— Ужасно, — сказал Шерлок Холмс. — Лига по изучению и распространению идей Роберта Оуэна получает поддержку от всевозможных обществ. Безработица достигла небывалого уровня, в церквях и молельных домах раздаются стоны и крики. Весь юг Уэльса охвачен религиозной истерией. Трактирщики того и гляди разорятся, потому что многие дают обет не брать в рот даже пива. Дело дошло до того, что лошади в шатрах не могут тронуться с места: шахтёры поклялись не произносить ругательств, а без них животные не понимают приказов. Это настоящее сумасшествие, и оно скоро придёт сюда, Портер.
— Какое отношение это имеет к нашему расследованию?
— Пока не понимаю, — тихо признался Холмс. — Но уверен, что все это льёт воду на мельницу того заговора, во главе которого стоит наш противник и великий организатор. Но давайте заниматься делом, Портер. Мы оставили без внимания Тромблей-Холл. Вам необходимо разобраться, кто там бывает и что там происходило в последнее время.
Мы подождали возвращения Мадрина, и Холмс попросил его найти мне такую ферму, которая располагалась бы в непосредственной близости от Тромблей-Холла. Почти сразу после этого — была уже полночь — мы с Мадрином поехали на ферму Льюиса и Блодвен Беддардов, таких же бедняков, как и Хью и Менна Томас. Различие состояло лишь в том, что Льюис Беддард был высокий и худой как щепка, а его жена Блодвен — крошечная, как Дюймовочка из сказки Андерсена.
Мы сразу договорились, что будем столоваться вместе и Блодвен будет готовить нам из моих продуктов.
Утром я встал вместе с хозяевами. Мы позавтракали, и я отправился в сарай, где установил подзорную трубу, которой снабдил меня Холмс для наблюдения за поместьем Эмерика Тромблея.
Оказалось, что Уэйн Веллинг самый занятой человек из всех, кого я знаю. Я начал своё наблюдение сразу, как только рассвело, и видел, как он вскоре ускакал на ферму. В течение дня он несколько раз приезжал и уезжал, отдавая работникам приказания. Я вспомнил позавчерашнюю ночь, когда он выступал в роли ветеринара. Я рассказал об этом Мадрину, и тот ничуть не удивился, подтвердив, что Веллинг часто оказывает ветеринарную помощь беднякам, у которых нет денег, чтобы пригласить ветеринара или колдуна, и не берет с них за это ни пенни. Эмерика Тромблея я видел всего два раза. Он отправлялся куда-то на своей прекрасной лошади и скоро возвращался. Вероятно, он ездил в Пентредервидд или на ферму Мелери Хьюс.
Когда стемнело, я спустился с холма, на котором стояла ферма Льюиса Беддарда, и пробрался в парк, окружавший особняк. Не знаю, зачем я это сделал, — ведь я всё равно не мог войти в дом, а подслушать разговоры тем более. Надо было связаться с кем-нибудь, имеющим доступ в особняк, и таким образом добыть необходимые мне сведения. Служанка подошла бы для этой цели идеально.
