Остаться в живых… - Валетов Ян (версия книг txt) 📗
Гости молчали, причем Ельцов усиленно, но не очень успешно изображал недоумение.
– Что «сколько»? – спросила Ленка и тоже закурила, достав предпоследнюю сигарету из мятой пачки. – Чего «сколько»?
– Процентов, естественно! – пояснил Кущ спокойно. – Я предлагаю – поровну. 50 на 50. Вам половина и мне половина. Причем, рекомендую заметить, что все мои последующие предложения будут гораздо хуже.
– Процентов от чего? – спросил Пименов. – Что мы продаем? Или мы покупаем? Вова, ты высказался бы четче…
– Да уж куда четче? – удивился Кущенко. – Четче уже некуда! Я хочу половину от того, что вы ищете.
– А что мы ищем? – переспросил Губатый.
– Погоди, погоди… Вы ищете?
– Не знаю, – ответил Леха. – А что?
– Так, – сказал Кущ с деланным огорчением. – 45 на 55. Допрыгались!
Он извлек из-за подушек пакет желтой бумаги и бросил через низкий стол, прямо в руки Пименова.
– Пима, одумайся! Через пять минут будет 40 на 60. Ты же меня знаешь!
«Так в том-то и дело! – подумал Губатый, открывая пакет».
В пакете были фотографии. Качественные, несмотря на то, что делались «телевиком» и с солидного расстояния из-за чего по карточкам сыпало крупное «зерно». Скорее всего, снимали с вершины обрыва, с того места где расщелина выбиралась на кромку скал и пряталась в густом кустарнике.
Вот Изотова и Пименов грузятся в «Адвенчер», вот «резинка» болтается на волнах пустая, а Ельцов висит через борт, как тряпочка, вот они с Ленкой сверяют карту с GPS, вот Пима на корме «Тайны» подключает баллоны к компрессору.
– Ну, и? – спросил Леха, разглядывая фото. – Ты любишь подглядывать?
– Не то, чтобы очень, – сознался Кущ, – но приходится! А куда деться, если даже школьные друзья норовят наколоть!
– А если я тебе скажу, что просто учу ребят нырять? Ты мне поверишь?
Кущенко рассмеялся смехом трехлетнего мальчика.
– Конечно нет! Пима, я видел вас сегодня после погружения, просто приехал раньше! Чертова служба! Но оно того стоило! Вы были в термослое и вышли из него синенькие, холодненькие, как свежемороженые цыплята. В жизни не поверю, что ты бы повел новичка в такой холод! Там и опытному дайверу делать нечего, кроме того, чтобы яйца морозить! Ни живности разной, ни красот. И с тобой был Ельцов! По какой такой надобности был? Прогуливался? Странно. А ведь ни на одной фотографии не было ныряющего Ельцова, только блюющий! Ты был. Ленка была, а Олежки – не было. А тут! Мама родная! Наш тошнотик в воду – и сразу в термослой! Ты бы сам поверил?! Нет? И я не поверил! Он тебе был нужен! А вот зачем – тут я готов послушать. Страховка? Помогал что-то тащить? Откапывать?
– А почему не я? – спросила Ленка. – Помочь и я бы могла, наверное… Я уже ныряю хорошо!
– Брось, – Кущ дернул подбородком. – Я что, не видел, как ты ковыляешь? Азот, ексель-моксель, вреден для здоровья. Смотри, Ленка, – он широко улыбнулся. – Смотри, доныряешься! Такие ножульки, как у тебя, гробить жаль. Если скрутит – света Божьего невзвидишь! Ладно, Губатый! Колись! Все равно же докопаюсь, ты знаешь!
– Да не до чего здесь докапываться, – протянул Пименов с ленцой. – Оставайся с нами, отдохнешь, поныряешь!
– И не сомневайся, – Кущ подмигнул, отчего сразу превратился из плантатора во флибустьера, что было гораздо ближе к внутренней сути, чем прежний «белоснежный» образ. – Останусь. Но сейчас от меня последует следующее предложение. И для вас оно покажется еще менее выгодным, чем предыдущее! Не люблю я жадных!
Это прозвучало так неожиданно и так смешно, особенно для того, кто хоть немного знал автора этих слов, что Губатый не выдержал и рассмеялся, совершенно искренне, громко. Правда, смеялся он в совершенном одиночестве. Ельцов играл желваками, глядя на Куща с плохо скрываемой злостью. Изотова лишь улыбнулась, и то, скорее уж с грустью, чем весело.
– Что смешного я сказал? – процедил Кущенко угрожающе. – Я, наверное, что-то не понял! Или ты, Губатый, что-то не понял…
– Не поверишь, – сказал Пименов, все еще улыбаясь, но очень неуютной улыбкой. – Такое совпадение… И я тоже не люблю жадных! Просто страсть как не люблю! И еще одно, Вова – не называй меня Губатым, если не трудно. Не нравится мне эта кличка…
Они уперлись друг в друга взглядами, словно два боксера перед боем, старающиеся запугать противника, грозно раздувая ноздри.
– Брек, мальчики! – вмешалась Изотова, спокойно оценив обстановку. – Давайте без петушиных боев!
Она принялась рассматривать фотографии.
Пименов и Кущенко глядели друг на друга через стол с раздражением. Девицы притихли окончательно и пощипывали зелень с тарелок, стараясь оставаться незаметными. А Ельцов, похоже, наоборот, развеселился и «хмыкнув» а-ля Сухов в «Белом солнце пустыни», залихватски налил себе еще рюмку водки и одним махом опрокинул ее в рот. Ситуация казалась ему забавной, и он явно не стал бы переживать, если бы Кущ и Губатый вцепились друг другу в горло с любым, вплоть до смертельного, исходом.
– Здорово, – резюмировала Ленка и выбрав из пачки несколько фотографий, спросила. – Вот эти подаришь?
– О чем речь! – оскалился Кущенко, вспомнив об образе из которого с такой эмоциональностью выпал. – Бери хоть все…
– Ну, все мне ни к чему… А вот там где я получилась…
На отобранных снимках Изотова действительно получилась неплохо. Если бы не крупное зерно и сугубо утилитарное назначение карточек, то фото вполне могли быть и художественными.
На одном Изотова стояла в три четверти, поставив одну ногу на надувной баллон «Адвенчера» и протягивала руку Пименову, все еще находящемуся в воде. На мокрых волосах играли солнечные блики. Зад, обтянутый неопреном, выглядел просто здорово. И, вообще, вся картинка напоминала плакат к какому-нибудь голливудскому фильму о дайверах.
На втором фото неизвестный фотоохотник снял Ленку в фас, когда она тащила баллоны на перезарядку. Момент был схвачен профессионально, чувствовалось и напряжение мышц, и усталость. И даже в прохладном воздухе кают-компании «Ласточки» ощущался влажный жар полуденного солнца, исходивший от фотографии.
На третьем – Изотова курила, стоя на корме «Тайны», с зачесанными за уши, мокрыми волосами и тяжелым остановившимся взглядом, обращенным, казалось, чуть мимо объектива.
– С обрыва снимал? – спросила Ленка.
Кущенко кивнул.
– Эстет он, как я погляжу.
– Или скучал сильно, – вставил свои пять копеек Ельцов.
– Или скучал, – согласилась Изотова. – Но получилось все равно классно!
Пименов мысленно с ней согласился и подумал о том, что Кущ явно нанял для своих шпионских действий кого-то из городских фотографов-профи, благо таких было немало и, скорее всего, сочинил какую-нибудь историю – например, о неверности и страстной любви. Хотя при его положении мог и ничего не сочинять. За хорошие деньги вопросы бы не задавали. А объективчик для работы на расстоянии до километра стоил не одну штуку баксов, такими для «National Geographic» снимают животных в среде обитания, значит заинтересовался «Тайной» Кущенко крепко, и денег на сбор информации не пожалел.
Пименов посмотрел на Ленку, та едва заметно кивнула головой, обменялся взглядами с Ельцовым и сказал, глядя на Кущенко, взвинченного неожиданным сопротивлением своих жертв.:
– Ну, чего ты комедию ломаешь? Может тебе наши поиски и не интересны будут? А ты в бочку лезешь! Ты что, думаешь мы без тебя миллионы делить собираемся?
Владимир Анатольевич развел в сторону руки, изображая растерянность.
– Так я откуда знаю, что и как вы собрались делить? Да и какая разница? Есть у меня предчувствие, что делить будет что…
– Ну, как тебе сказать, – произнес Губатый, отпивая из бокала минеральную воду. – Если честно, то мы и сами не знаем, что и как будем делить…
И это, как ни странно, была правда.
Пименов давно уяснил, что правда многолика и зачастую выглядит, как отъявленная ложь. Впрочем, и ложь прекрасно маскировалась правдой, а искусство переговоров всегда и во все времена состояло в умении нужным образом смешать ингредиенты, придав достоверности рассказу, который к истинным событиям имел относительное отношение.