Убийственный ритм - Макдермид Вэл (мир книг .txt) 📗
– Я понимаю. И делаю все, что могу. Кстати, ты разрешишь задать тебе пару вопросов? – мягко спросила я. С Джеттом нельзя было разговаривать иначе – во-первых, кто знает, насколько он близок к нервному срыву, и уж вовсе не мне его к нему подталкивать. Ну и во-вторых, он все-таки мой клиент, с ним нужно быть вежливой.
Джетт вздохнул и выжал из себя улыбку, но такую жалкую, что на его мужественном лице она казалась странной и страшной маской.
– Спрашивай, конечно. Только знаешь, мне нужно сейчас в город, к Мойриной матери. Ты можешь меня отвезти? По дороге и поговорим.
– А как ты поедешь обратно? – спросила я, сама понимая, что вопрос глупый и невпопад.
Джетт пожал плечами:
– Доберусь как-нибудь. Глория за мной заедет. Или Тамар.
Уже у двери Джетт сказал:
– Ты можешь спрашивать все, что захочешь и не старайся специально меня щадить.
– Спасибо. – Я открыла машину и, сев на водительское сиденье, посмотрела на Джетта. Эта жуткая улыбка не сходила с его лица, и мне стало страшновато.
– Теперь такое сумасшедшее движение, – как-то виновато произнес он, пристегиваясь ремнем.
Я завела мотор и тронулась с места. Лил дождь; дворники работали, но стекло все равно оставалось мокрым.
– Погода как раз мне под настроение, – заметил Джетт. – Так о чем ты хотела спросить?
– Скажи, ты можешь вспомнить все свои передвижения в тот вечер начиная часов с восьми? Собственно, меня интересует, кого и где ты видел.
Боковым зрением я заметила, как Джетт помассировал себе шею и потом несколько раз повел головой из стороны в сторону.
– Сначала Тамар вернулась из очередного магазинного раунда и сказала, что пойдет приготовит ужин…
– Она всегда готовит вам еду?
– В доме нет обычая собираться за общим столом, как правило, все едят где и когда хотят. Только по воскресеньям мы обедаем все вместе, – Глория готовит воскресный обед, и мы все садимся за стол. Но Тамар часто готовит для нас двоих. Еще Мойра несколько раз готовила, но это только в первые недели после приезда. Когда у нас пошла настоящая работа, ей стало не до того.
– Ясно. И что ты делал потом?
Я раскрыла окно, чтобы дотянуться до кнопки на воротах, и за эти несколько секунд машину основательно залило дождевой водой. Но Джетт, казалось, не обратил на дождь никакого внимания.
– Мы с Мойрой пошли в студию к Мики, обсудить пару сомнительных инструментовок. Мики хотел наложить запись ударных в качестве сопровождения, но нам эта идея скорее не нравилась. Ну вот, обсудили инструментовки, и я пошел наверх ужинать с Тамар.
– Ты пошел вместе с Мойрой?
Джетт задумался.
– Нет, – наконец ответил он. – Она задержалась внизу и поднялась через несколько минут, потому что я, когда подходил к кухне, видел ее у входной двери. Я тогда подумал, что она идет встречаться с Мэгги.
– Так ты знал, что Мэгги остановилась в деревне? – Я махнула рукой в сторону паба.
– Ну да, разумеется, – – с некоторым удивлением ответил Джетт. – Мойра, понятно, об этом не кричала на каждом углу, но мне-то сказала. Ведь я бы стал беспокоиться, если бы она ушла одна неизвестно куда. Я предлагал ей позвать Мэгги в дом, чтобы она пожила здесь, но Мойра наотрез отказалась. Говорила, что не пустит Мэгги в «этот гадюшник».
– Понятно, а что было после ее ухода?
– Тамар приготовила бифштекс, мы поужинали, посмотрели видик, и примерно около десяти Тамар ушла в ванную, а я – к себе, сделать пару звонков. Я собирался пригласить на следующей неделе нескольких ребят, музыкантов, на прослушивание, хотел предложить им принять участие в записи нового альбома. Обычно такими вещами занимается Мики, но тут я ему не стал доверять потому как мы с ним здорово расходились в идеях насчет альбома, и с него сталось бы никого не позвать, а мне сказать, что ребята отказались. Вот, а после этого я пошел к Тамар, и мы легли в постель. – Его голос прервался.
– Слушай, а какие все-таки у тебя сейчас от ношения с Тамар?
– Я и сам не знаю… Я к ней привязан, но иногда я от ее штучек просто зверею. Тамар ужасно приземленное создание. По сравнению с Мойрой Тамар – просто пустое место. И я все думаю, что должен наконец прекратить наши отношения, но потом мы идем в постель, и я обещаю себе, что это в последний раз, потом вспоминаю, как часто мне бывало с ней очень хорошо, – и не могу от нее уйти. Может быть, я бы смог, если бы наши отношения с Мойрой наладились, отношения… и в этом смысле.
«Все ясно. Тамар тебя удовлетворяет, и пока не нашлось другой, ты с ней не расстанешься», – подумала я цинично.
– Понятно, – сказала я вслух. – После того, как ты вышел от Тамар, куда ты пошел?
– К себе, принял душ. После душа пошел вниз, в студию, где должен был встретиться с Мойрой, – мы собирались доделать пару песен. Но это было между половиной одиннадцатого и двенадцатью, а мы с ней договаривались только на полвторого.
Я ничего не ответила, потому что мы в этот момент проезжали довольно сложную развязку. На трассе А56 машины ездят примерно с той же скоростью, что по немецким автобанам, то есть вообще без всяких ограничений.
Я заметила просвет между автомобилями и лихо вписалась в него, причем Джетт от меня явно такого не ожидал: я видела, как он сидит, вжавшись в кресло, с выражением крайней тревоги на лице.
– Не поздновато для работы? – спросила я, возвращая его к событиям той ночи. Мы снизили скорость, и Джетт потихоньку успокоился. Кажется, он улыбался уже повеселее, хотя не знаю точно, мне ведь не были видны его глаза. Впрочем, это как раз поправимо. Я слегка повернула зеркальце.
– Ночью у нас всегда получалось лучше. Иногда засиживались до утра – доводили до ума тексты, мелодии… Раньше, совсем давно, мы любили пойти с утра, часов в пять, в какую-нибудь закусочную и отметить новую песню чаем и бутербродами.
– А все-таки зачем ты пошел в репетиционную так рано, если вы договаривались на полвторого?
– У меня в голове крутилась одна мелодия. Крутилась часа два, и я хотел попробовать сам ее поиграть прежде, чем показывать Мойре. Провозился какое-то время, потом захотелось подкрепиться, и я пошел на кухню сделать себе бутерброд. Около часа, кажется. Да, точно, – когда я был в кухне, как раз начали передавать новости по радио.
Ему совершенно очевидно становилось все труднее говорить по мере того, как он приближался к самому страшному моменту. Я тем временем немножко сбавила скорость перед перекрестком и выехала на следующую дорогу на скорости пятьдесят пять миль в час.
– Ты хоть кого-нибудь видел?
– Нет. Впрочем, я тогда вообще ничего вокруг себя не замечал. Понимаешь, у меня в ушах звучала музыка, – даже не знаю, как тебе это объяснить, – в общем, я ничего не видел и не слышал. Даже не помню, что там говорили по радио, – объяви по всей стране начало третьей мировой войны, я и то не заметил бы.
А это объясняло поведение Глории. Ситуация вырисовывалась лучше не бывает: имеется клиент в нужном месте почти в нужное время, имеется свидетель, который еще этого не засвидетельствовал, но вполне может. Пока что Джетта спасает моя святая ложь, на самом же деле никакого алиби у него нет. То-то Билл обрадуется, а о Джексоне я уж молчу.
– Но ты никуда не заходил по дороге из кухни в репетиционную, так?
Джетт наклонил голову в знак согласия.
– И там я ее увидел. Я был буквально в соседней комнате, но не слышал ни одного звука…
– В твоей репетиционной настолько хорошая звуконепроницаемость?
– Ну да. Потому-то копы нам и поверили, когда мы им сказали, что ни черта не слышали.
Ну, о том, что он увидел в репетиционной, можно было и не спрашивать. Сама видела. Ясно только то, что Мойре размозжили череп тенор-саксофоном. Джетт, похоже, снова переживал весь этот кошмар, и сейчас следовало срочно перевести разговор на другую тему, – иначе общаться с ним будет вообще невозможно.
– Джетт, как ты думаешь, кто это сделал?
– Я не верю, что это кто-то из наших, – не очень уверенно ответил Джетт. – Ну да, мы все время друг с другом грызлись, но ведь это не повод для убийста!
