Водоворот чужих желаний - Михалкова Елена Ивановна (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Маша встала с постели, запнулась обо что-то мягкое и чуть не упала. Внизу визгливо заворчали, и она по голосу узнала Антуанетту.
– Цыц! – тихо, но сурово сказала Маша. – Радуйся, что тебя не раздавили.
Она присела, нащупала в темноте шелковистый загривок и провела по нему ладонью. Терьер быстро облизал кончики пальцев влажным языком.
– А где Бублик? Ты почему на полу спишь?
– Сейчас ты тоже будешь на полу спать! – Бабкин присел на кровати, потер глаза. – Почему колобродишь посреди ночи? Который час?
– Не знаю. Я почему-то проснулась.
Маша виновато пожала плечами, села на кровать. Она и в самом деле не знала, отчего проснулась.
– Сон плохой увидела? – Бабкин положил лапу ей на шею, начал медленно, нежно массировать.
Маша зажмурилась от удовольствия.
– Нет, мне ничего не снилось.
Рука на ее шее замерла.
– А что тогда? – удивленно спросил Сергей.
Удивление его было понятным: Маша спала по ночам, как сурок, и разбудить ее мог разве что Костин плач. Но Костя уже вышел из того возраста, когда дети плачут по ночам. А выражение „не спится“ было к Маше неприменимо.
– Не знаю… Сама не понимаю, правда.
Она зажгла ночник и посмотрела на мужа, щурившегося от света. Заглянула в комнату к сыну: Костя крепко спал, свесив руку с кровати. Маша поправила руку, осторожно прикрыла дверь и прошла по квартире, удивляясь себе.
– Отчего-то ведь я проснулась, правда?
Она вернулась в комнату, где хмурый Бабкин разглядывал двух терьеров на кресле: Тонька забралась к Бублику и теперь пыталась потеснить его. Тот в ответ сонно огрызался.
– Никак не пойму, в чем дело, – проговорила Маша. – И Антуанетта наша лежала на полу, когда я встала. Что совсем ей не свойственно.
– Пакость какую-то задумала, наверно. Хотела тебя за голую пятку цапнуть.
Собака подняла голову и выразительно посмотрела на Сергея.
– Да ладно, я пошутил. Смотри-ка, Машка, она обижается.
– Она вообще умница, – рассеянно ответила Маша, думая о том, что заставило собаку лечь на пол. Антуанетта предпочитала кресло и диван. – Кстати, интересно…
Не договорив, что же ей интересно, Маша встала, ни о чем не думая, подошла к окну и раздвинула шторы.
Внизу, на белом снегу, стояла одинокая маленькая фигурка, и, задрав голову, смотрела на Машу.
– Боже мой! – ахнула та. – Катя!
Бабкин в один прыжок оказался возле жены. Ее поражала эта его особенность – с виду большой и неповоротливый, как медведь, Сергей при желании проявлял удивительную ловкость и быстроту реакции.
– Кто это?
– Это Катя!
– Та самая?
– Да! Сережа, у нее что-то случилось. Я пойду…
– Сиди! – оборвал ее Бабкин, уже стоя с другой стороны кровати и натягивая джинсы. – Никуда ты не пойдешь в первом часу ночи. Я сам за ней спущусь.
Пятнадцать минут спустя он сидел на полу, на пушистой искусственной шкуре, купленной Машей специально для него, и рассматривал девушку, сжавшуюся в комочек на кухонном диванчике.
Хорошо было уже то, что она перестала дрожать. Когда Сергей вышел за ней из подъезда, она чуть не бросилась прочь, увидев мужскую фигуру, и подошла только тогда, когда он сказал про Машу. Потом, когда она рассказывала, что случилось, Бабкина поразил контраст между ее относительно спокойным голосом и дергаными, судорожными жестами.
„Изнасиловали“, – первое, что мелькнуло у Сергея в голове, как только он увидел ее перепачканный пуховик, спутавшиеся волосы и длинную царапину на лице. Видимо, та же мысль пришла в голову и его жене, потому что, разглядев Катю, она ахнула, бросилась раздевать ее и потащила в ванную, закрыв за собой дверь на защелку.
Однако по Машиному короткому отрицательному жесту, когда она вышла из ванной, Сергей понял, что его предположение было ошибочным. Он поставил чайник, поплотнее закрыл дверь в Костину комнату, чтобы голоса не разбудили мальчика, и сел в ожидании. Ждать ему пришлось недолго – жена привела умытую девушку в кухню и начала „хлопотать“.
Бабкин уважительно наблюдал за ее „хлопотанием“. Без лишних слов, восклицаний и расспросов она накапала Катерине настойки пустырника, принесла теплый плед, и девушка благодарно улыбнулась, закутываясь в него. „Точно, она ж замерзла, – подумал Сергей. – Я бы и не сообразил“. Маша как ни в чем не бывало, доставала из холодильника какие-то кастрюльки, по очереди демонстрируя их содержимое Кате, как будто не было ничего особенного в том, чтобы малознакомая девушка прибежала к ним под окна в два часа ночи. В конце концов уговорила гостью на бутерброд с сыром и одобрительно глянула на мужа, увидев, что чайник уже вскипел.
На шум прибежала Антуанетта, вспрыгнула на диван и улеглась рядом с Катей, уткнувшись носом в плед. Катя обрадовалась, взяла собачку на руки, сбросила плед и так и сидела, наблюдая за действиями Маши, поглаживая терьера по спинке.
Теперь Сергей смог как следует рассмотреть девушку. Она была среднего роста, светлокожая, с вьющимися каштановыми волосами, глазами такого же красивого орехового оттенка и большим ртом. „Симпатяга. И красотка, должно быть, когда улыбается“, – подумал Бабкин. Сейчас она не улыбалась, а глазищи на лице были испуганными, несмотря на то что Катя старательно загоняла страх вглубь. „Хорошо держится. Она в панике, но перед нами сохраняет лицо. Молодец“.
Катя боялась смотреть на мужа Маши – ей казалось, что он уставился на нее неодобрительно и зло, как свойственно мужикам, разбуженным среди ночи непонятно зачем. Он сидел почему-то не на стуле, а на полу, на шкуре из магазина „Икея“, прямо у стены, и все время молчал. Только пару раз они с Машей обменялись непонятными Кате короткими фразами – фразами для своих, почти никогда не ясными посторонним.
Поэтому Катя смотрела на хозяйку. На нее успокаивающе действовал мягкий Машин голос, и плавность ее движений, и даже то, какими ровными ломтями ложился сыр из-под ножа, приводило Катю в себя. Подумав о сыре, она тут же вспомнила про столовую, в которой его нарезали толстыми, как подошва, кусками, а вслед за столовой в голове всплыла мысль о документах и удостоверении для проходной.
– Сумка! – сглотнув, сказала она, прервав Машу на полуслове. – О господи. Этого еще не хватало!
– Что с сумкой? – хором спросили Маша и Сергей.
– Я ее потеряла. Оборонила в парке.
– Когда?
– Не знаю… наверное, час назад. Может быть, больше.
– Что вы делали в парке? – Бабкин решил, что девочка пришла в себя и теперь можно поинтересоваться, что случилось.
– Я убегала. Там были подростки. Гнались за мной. Упала. Выронила сумку.
– В какой части парка? – спросил Сергей, слегка огорошенный ее словами. „Я-то думал, ее муж из дома выгнал. А за ней, значит, кто-то гнался. Если не врет, конечно“.
– Там… недалеко от входа. Скамейка. Дальше деревья. Между ними. – Катя вспомнила, как приглядывались преследователи к ее следам. – Следы. Много следов.
„Ой, как нехорошо ты рассказываешь-то, голубушка, – мысленно вздохнул Сергей, по опыту оперативной работы знавший, какими короткими рублеными фразами начинают изясняться некоторые жертвы или свидетели преступлений. – Разговорить бы тебя как следует, чтобы ты сложноподчиненные предложения вспомнила. Ладно, пусть Машка этим занимается“.
– Маш, я в парк, – сказал он, поднимаясь. – Поищу сумку.
– Вы что! – Катя дернулась и вскочила так резко, что Антуанетта свалилась с ее коленей и возмущенно тявкнула. – Там они! Их шестеро! А может быть, и больше. Они же будут меня искать, а встретятся…
– А встретятся со мной, – кивнул Сергей и недобро ухмыльнулся.
Пружинистыми шагами прошел в прихожую, и оттуда раздалось негромкое ворчание в адрес Маши, которая опять что-то куда-то не туда засунула.
– Перчатки в выдвижном ящике, – спокойно сказала жена, затягивая в хвост пышные рыжие волосы и сразу становясь на пять лет моложе. – Телефон не забудь. Никого не убивай, пожалуйста.
Она прислушалась к повороту ключа в замке, неторопливо разлила чай по чашкам, подняла на Катю серьезные серые глаза и сказала:
