Старый дом под платанами - Сорокина Светлана (книги txt) 📗
Перейдя поле, я быстро догнал поисковую шеренгу, присоединившись к ним. К счастью, поиски не успели далеко продвинуться в лес. Продолжая звать Лизи, люди медленно продвигались вперед, осматривая каждый кустик и овраг. Я подошел к госпоже Алисе и, как можно осторожней и тише рассказал о случившемся. Усилием воли она сдержала радостные эмоции, но не забыла упрекнуть меня в том, что сказал ей об этом не сразу.
– Иначе бы мне не была предоставлена возможность, спокойно обследовать все помещения. Важно так же, чтобы абсолютно все знали об этом и поверили в исчезновение горничной. Сомневаюсь, что сегодня Вы смогли бы так естественно играть.
– Значит, сейчас убийца среди нас? – Она сказала это бесстрастным голосом и ничего не выражающим лицом, а я в который раз подумал, что все женщины – прекрасные актрисы. Помолчав, госпожа Алиса тихо, но по-деловому спросила:
– Что лучше предпринять в данной ситуации, у Вас есть мысли по этому поводу?
– Думаю, во-первых, Вам нужно продолжать вести себя так, будто все остается по прежнему, во-вторых, следует позаботиться о Лизе, в-третьих, – дождаться моего возвращения. Только после этого можно будет схватить убийцу и освободить Лизи.
– Нам продолжать поиски?
– Конечно, и делайте это – не торопясь. Да, госпожа Алиса, надеюсь на Ваши актерские способности. – Улыбнувшись на прощание, я незаметно скрылся за деревьями и отправился на вокзал.
От железнодорожной станции, на которой я высадился в небольшом городке, мне пришлось добираться на попутных машинах и даже на молоковозе. Водитель последнего оказался розовощеким, жизнерадостным парнем средних лет. Мы быстро познакомились. Миша занимался развозкой молочных продуктов и еще где-то подрабатывал. Поинтересовавшись «на кой черт я еду в такую дыру», был очень удивлен, услышав слово «командировка». На какое-то время он даже замолчал, но все же его жизнелюбие, взяв верх над размышлением, прорвало снова наружу. Михаил засыпал меня вопросами о столице, работе программиста, спрашивал, сложно ли в Киеве устроиться на работу, снять квартиру и прочее. Когда машина остановилась возле какого-то забытого Богом хутора, мы расстались уже друзьями. Это и было нужное мне место.
– Слышь, Леха! Если шо, звони! Место это, впрямь скажу – черная, зловонная яма. Жуть. Я здесь часто мимо проезжаю! Покеда, командировочный! – И рассмеявшись, мой новый знакомый уехал, махнув на прощание рукой.
Прибыв в захолустное селенье, где жилыми оставалось шесть, восемь домов, я остановился в доме хозяйки продовольственной лавки. Впрочем, это была так же бакалейная и галантерейная лавка, – единственный магазин на хутор. Только тут можно было снять свободную комнату, – дом выполнял так же и функции отеля.
Хозяйка Ганна казалась общительной, молодой женщиной, но ко мне отнеслась с подозрением. Вечером, при свечах, накрывая на стол и делясь со мной скромным ужином, она, как бы невзначай обронила фразу, не смотря мне в глаза:
– Просто так к нам не ездят, у нас тут не курорт и особых достопримечательностей нет. Поэтому чем раньше скажете, что Вам здесь надо, тем лучше будет для всех. Ваше дальнейшее проживание у меня не желательно. В деревушке и так о Вас уже сплетни ходят.
– Интересно, какие? – Усмехнулся я. – Ведь человек только приехал.
– «Человек» – молодой мужчина, а я, если Вы не заметили – одинокая, молодая женщина.
– Хорошо. Пусть будет так, Ганна. Я с поручением от одной моей знакомой. Она просила узнать, как поживают ее родственники, так как волнуется о них.
– Кто она?
– Думаю, она Вам хорошо известна, – и я показал фотографию, найденную при обыске.
– Почему она сама не приехала?
– Заболела.
– Вы не всю сказали правду. Та, чью фотографию Вы держите в руках, знала, что после ее отъезда из деревни из «родственников», как Вы изволили выразиться, в живых осталась только мать. – Хозяйка налила мне чай, сделала паузу и добавила:
– Навряд ли новости о матери помогут ей выздороветь. После смерти своей сестры она долго не могла прийти в себя. Впрочем, каждый должен получить то, что заслужил, – и Ганна замолчала. Налив себе чай, она присела за стол и, размешивая ложечкой сахар, задумчиво сказала:
– Зло должно быть наказано. Если Вы приехали за этим, вся деревня скажет Вам спасибо. Вернее, оставшиеся жители от прежней деревни. Даже священники отказываются освящать дом старухи Рут. Мы мечтаем о выздоровлении этого места. О возвращении жителей и детском смехе. Вы заметили, что здесь нет детей?
В конце она добавила:
– Когда старуха Рут умирала, пришлось проломить крышу над ее кроватью, – так тяжелы были ее грехи. Она была известна в селе, как ведьма, наводящая порчу. Многие разводы и смерти, случившиеся в деревне, относят на ее счет. Люди покидали деревню семьями только из-за нее. Говорят, призрак ведьмы до сих пор ждет старшую дочь и охраняет свой дом. То место стороной обходят люди. Иногда в полнолуние можно увидеть фигуру Рут на дороге возле ее калитки, – она, словно всматривается вдаль, ожидая Риту.
– Так зовут ее старшую дочь?
– Именно так.
– Вы знаете что-нибудь о ней?
– К счастью – ничего. Да и знать не хочу. Думаю, яблочко от яблоньки не далеко упало.
Поблагодарив хозяйку, я поднялся наверх, в комнату с мезонином. Зажег керосиновую лампу – электричество в деревушке, видимо, было редким гостем, и подошел к окну. Отодвинув ситцевую, пеструю занавеску, полюбовался открывающимся пейзажем: бескрайнее поле, холмы, заросшие кустарником и деревьями, а вдали – огни какого-то селения, где кипела жизнь. Казалось, здешний хутор затерялся во времени. «Что же на самом деле представляла собой старуха Рут?» – словно в ответ на мои мысли, в окно со всего размаха врезалась ворона. Раздался скрежет когтей и клюва. Оставляя на стекле перья и царапины, птица медленно скользила вниз, делая отчаянно взмахи крыльями. Поежившись, я задернул занавеску и лег в холодную постель.
Утром, одолжив, у хозяйки велосипед, я подъехал к одиноко стоявшему на краю деревни легендарному дому. Коттеджи, находившиеся возле этого дома, так же были пусты, а сады заброшены. Ганна была права, – запущенность и дух разрушения царили повсюду. Бурьян, лопухи, дикий виноград, кустарник росли там, где раньше были газоны и двор. Заколоченные окна, как закрытые глаза покойника источали могильный холод. Казалось, тьма забвения поглотила этот уголок земли. Дом таил смерть. Мне стало не по себе. Посмотрев на страшное, полуразрушенное строение некоторое время, я поехал в обратный путь. Неожиданно остановился и оглянулся: у меня возникло четкое ощущение, что кто-то злобно смотрит мне в спину. Мурашки побежали по телу. Чертыхнувшись, как в детстве перекрестившись и, поплевав через левое плечо, я что было духу, направился к продовольственной лавке Ганы.
Хозяйка была на первом этаже в бакалейном отделении лавки и пересыпала сахар и крупы в отдельные пакеты. Пришел покупатель, и пока она его обслуживала, я едва совладал со своим любопытством и чувством беспокойства, не отпускающим меня. Дождавшись, когда, наконец, мы остались одни, я обратился к хозяйке:
– Ганна! Вы должны мне рассказать все, что знаете о Рут и ее дочерях.
– Для начала Вам следует успокоиться и присесть. Следуйте за мной. Я угощу Вас вином. – Мы прошли на кухню. Ганна смотрела на меня, усмехаясь, но с сочувствием. Разлив вино в бокалы и, нарезав сыр, она произнесла усталым голосом:
– Теперь Вам понятно, почему люди уехали отсюда, а половина домов стоят пустыми? Я осталась здесь только потому, что мой жених обещал вернуться и забрать меня отсюда. Но видимо, он забыл. Это место приносит несчастье. Так было всегда. Бабка и прабабка старухи Рут так же жили здесь. Из поколения в поколение люди передают страшные истории об этой семье. Слушайте! – Залпом, выпив бокал вина, и налив себе еще, она стала рассказывать историю Рут и ее дочерей.
После обеда, когда знакомый молоковоз остановился возле лавки Ганы, и показалось розовощекое лицо Миши, я был так рад, словно увидел настоящего Деда Мороза или Санта Клауса. Один его вид вносил жизнь в этот умирающий уголок земли. Ганна была так же рада моему новому знакомому и угостила его чаем. Я заметил, что между ними пролетают искры. «Может быть, все же детский смех порадует это селение в ближайшее время?» – Подумал я, глядя на эту пару.
