Глаза ребёнка - Паттерсон Ричард Норт (читать книги без TXT) 📗
Паже прошел по притихшему дому и через кухню спустился в гараж.
Воздух там был тяжелый, пахло цементом, землей, деревом и сыростью. В дальнем конце гаража, как раз напротив переднего бампера его автомобиля, он спрятал это.
Паже опустился на колени и вытащил блок, за которым и был устроен тайник.
Он находился там, только немного испачканный землей. Паже нащупал вверху провод, на котором болталась простая электролампочка, включил свет и взял в руки дневник в добротном кожаном переплете.
Страницы его были исписаны мелким, монотонно однообразным почерком, характерным для женщин. Поднеся дневник к желтому свету, Паже прочитал последнюю запись. Он был задумчив и сосредоточен, хотя читал это не в первый раз.
Ему не верилось, что не существует копии. Однако с каждым прожитым днем в нем крепла уверенность, что это именно так.
Завтра, когда Карло отправится в школу, надо будет перепрятать дневник в более надежное место.
Паже положил дневник на место и незаметно вернулся в дом.
Войдя в спальню, он услышал сдавленный крик. Терри беспокойно металась в постели. Паже склонился над ней: глаза у нее были закрыты, губы судорожно подергивались.
Нежно коснувшись ее рта губами, Паже взял ее ладонью под голову и долгим взглядом посмотрел на Терезу.
Терри распахнула глаза и испуганно уставилась на мужчину.
— Это я, — тихо произнес он, — Крис. Твой белый рыцарь.
Она, казалось, наконец узнала его. По телу ее пробежала дрожь.
— Черт, — пробормотала Тереза, и в ее голосе была тихая ненависть к самой себе.
— Ты снова видела этот сон?
— Да. Прошу тебя, не говори ничего.
Он сел рядом на краешек постели. Она никак не могла отдышаться. А потом холодно и отчетливо произнесла:
— Мне действительно осточертело все это, Крис.
Паже взял ее за руку.
— Как ты себя чувствуешь?
— Уже нормально. — Терри повернулась, чтобы посмотреть на часы, словно в надежде зацепиться за что-то реальное. — Который теперь час?
— Около двенадцати.
Она вздрогнула.
— Бог ты мой, надо спешить домой. Мама без меня не ляжет спать.
Паже хмыкнул:
— Вот эту сцену я лично не очень люблю. То место, где ты превращаешься в важную шишку.
— Ничего не попишешь. — Ее голос по-прежнему звучал несколько отстраненно. По-видимому, сама подозревая это, она коснулась ладонью его щеки. — Зато все остальные места были восхитительны, Крис.
Минуту спустя Терри встала, зажгла ночник и начала одеваться. Наблюдая за ней, Паже вдруг поймал себя на мысли, что в душе он до сих пор находит их близость божьим даром. Его по-прежнему волнует ощущение их наготы, прикосновений, когда они лежат рядом. До сих пор он внутренне преображается, заслышав по телефону ее голос.
— Я тут подумал, — нерешительно начал он, — о наших разговорах по телефону.
Терри замерла, пальцы ее не успели застегнуть последнюю пуговицу на блузке.
— Монк? — Она вопросительно посмотрела на Паже. — Но они не имеют права подслушивать разговоры. В этом штате им никто не даст такого разрешения.
Словно под гнетом собственных страхов, Паже уронил голову на грудь.
— Знаю. Только не забывай, что теперь я окунулся в политику. Подслушивать можно и нелегально, и делать это может кто-то другой — не обязательно Монк. — Он заговорил тише. — Я просто считаю, что нам следует быть осторожнее. Не распространяться по телефону насчет Рики или Елены, даже насчет твоих встреч с доктором Харрис. Вообще не говорить ничего лишнего.
— Никогда бы не подумала, что кто-то способен пойти на такое. Да мы, впрочем, и не говорим ничего особенного.
Паже улыбнулся.
— Когда я говорю о твоем теле, то для меня это нечто особенное. И я не хочу лишней аудитории.
Терри наконец застегнула последнюю пуговицу.
— А тебе не кажется, что это смахивает на паранойю?
— Возможно. Однако в политике шпионаж вещь вполне заурядная. А у Маккинли Брукса есть множество приятелей, вращающихся в этой сфере. Один из них Джеймс Коулт, который всюду твердит о том, что наши политические цели не совпадают.
Терри надела туфли.
— Крис, да пошли они все… В конце концов, можем говорить и поменьше, коль на то пошло. Просто я люблю звонить тебе, когда Елена уже спит. Я чувствую себя девчонкой, которая из постели звонит своему мальчику.
— А мама тебе разрешает?
Терри улыбнулась.
— Пока я выполняю «домашнее задание», она притворяется, что ничего не замечает. Хотя на самом деле это не так.
Паже встал.
— Потерпишь еще чуть-чуть? Ладно? Еще недели две.
В тусклом свете ночника он не столько увидел, сколько почувствовал на себе ее пристальный взгляд.
— Ладно, — тихо произнесла она. — Я буду просто часто-часто дышать в трубку.
Терри сидела, прислушиваясь к дыханию дочери.
Была середина ночи. Примерно час назад Терри услышала, что Елена плачет. Она бросилась к ней и увидела, что та сидит на постели, оцепенев от ужаса; наконец девочка узнала ее и протянула к ней руки. В этот момент между ними не существовало больше никаких барьеров. Елена снова была просто ребенком, ищущим утешения у матери, кроме которой у него никого больше нет.
Лицо девочки было мокрым от слез.
— Мне страшно, мамочка, страшно. Мамочка, пожалуйста, обними меня.
Терри сжала ее в объятиях.
— Что с тобой, душенька? Скажи мне, что мучает тебя во сне?
Уткнувшись ей в лицо, Елена молчала.
— Останься со мной, мамочка. Я боюсь одна.
Терри знала, что Елена ничего не скажет ей. Но даже если бы и сказала — что толку?
— Конечно, я останусь, — произнесла она. — Ведь я твоя мама, я никогда не брошу тебя.
Она произнесла это автоматически, не задумываясь. И вдруг вспомнила, что именно эти слова по ночам снова и снова повторяла ей мать, когда еще жив был Рамон Перальта. Она поняла, что сейчас произнесла их голосом своей матери.
И вот теперь она, Тереза Перальта, охраняет сон своей дочери, Елены. «Я вспомню, — пообещала она девочке, вглядываясь в ее спящее лицо. — Я все вспомню. И придет время, когда я, быть может, все пойму».
6
Придя утром на работу, Терри увидела, что за ее столом, придерживая плечом телефонную трубку, сидит Чарлз Монк.
Он сосредоточенно слушал своего телефонного собеседника, то и дело что-то записывая. Лишь на секунду оторвался, смерил Терри пристальным взглядом и вновь обратился к своему занятию, точно ее и не было в комнате.
Было тихо. Казалось, Монк настолько погрузился в себя, что Терри подчеркнуто аккуратно прикрыла за собой дверь, как будто боялась вспугнуть его мысль. У него за плечом она увидела фотографию Елены. Потом она заметила Денниса Линча, который задумчиво сидел у окна, держа в руках диктофон и наблюдая за кораблями Шестого флота ВМС США, бороздившими воды залива.
По-прежнему не обращая на Терри никакого внимания, Монк произнес в трубку несколько скупых слов, напомнив ей адвоката, которому время чрезвычайно дорого, чтобы расходовать его по мелочам. Терри успела лишь понять, что он говорил с банком.
Только положив трубку, Монк снова взглянул на нее.
— Извините, что занял ваше место. Прошу вас.
— Благодарю.
Поднявшись, Монк принялся изучать фотографию Елены.
— Когда сделали эту карточку?
— В прошлом году. К школе.
Монк повернулся к ней лицом.
— Должно быть, вашему мужу она была особенно дорога?
Терри не нашлась, что ответить. Помолчав, она сказала:
— У него была точно такая же. Если вас это интересует.
Монк промолчал. Затем он вышел из-за стола и сел. Линч поставил стул рядом с ним.
— У нас есть ряд вопросов к вам, — начал Монк.
Терри улыбнулась.
— А я-то надеялась, вы хотите вместе со мной послушать «Битлз», там, где они поют: «Пол умер».
— «Дорога в аббатство», кажется? — заметил Монк. — Мне не нравится эта вещь.
