Топ-модель - Валяев Сергей (книги .txt) 📗
Охотник на людей утверждал: обычные маньяки — люди незаметные, серенькие, но с высшим образованием. От себя посмею добавить: они в стоптанных дешевых туфлях и мятых брюках с пузырями на коленях. Они лысоватые и лица их стерты, как старые монеты. И чтобы скрыть свою ненависть к красивому и молодому миру, эти сырые недоноски прячут лица под новогодние маски.
Эти порождения ада преследуют меня с детства. Я видела странные и страшные сны, похожие на явь. Когда была маленькая, пугала маму по ночам пронзительными криками. Меня водили к детскому врачу. Он был такой высокий, что я почти не видела его лица. Его руки пахли белым халатом и хлоркой, а улыбался как-то отрешенно. Он смотрел на меня и будто не видел. Он тукал меня по коленям металлическим молоточком, потом что-то долго записывал в историю болезни и наконец сказал маме, что детские страхи это весьма специфические предмет. Страхи могут возникнуть буквально на пустом месте. Например, ужас от какого-нибудь первого осознанного впечатления.
— То есть? — не понимала мама.
— Предположим, встреча Нового года, — со скукой объяснял доктор. — Для ребенка, толком ещё ничего не понимающего, праздник представляется странным и опасным явлением: колючая елка, гипертрофированные маски зверей, пылающие свечи…
— Бог мой, какой кошмар, — искренне пугалась мама.
— Будем надеяться, со временем это пройдет, — говорил врач и советовал, чтобы я как меньше времени проводила у телевизора. — Больше спортивных игр, бальные танцы, море…
И вот детство закончилось — я вымахала в коломенскую версту. И что же? Ничего хорошего. Мои кошмарные сны воплощаются в жизнь. Из небытия моих детских ужасов предстала невменяемая фигура, пытающаяся влиять на мою психику и на мою судьбу. Почему? По какому праву? И, главное, откуда он знает обо мне? А то, что он знает меня, сомнений нет. Это чувствуется в разговоре — в намеках, в хихиканье, в паузах… Кто меня может знать здесь, в Москве?
Сама не отвечу на все эти вопросы. Нужна помощь — помощь профессионалов. Александр Стахов — охотник на людей, вот и пусть ищет безумного субчика. А я? А я ему буду помогать — помогать по мере возможности.
И вот он появляется, герой наших бурливых будней. На джипе. Как раньше к прекрасной даме сердца являлся железный рыцарь на крупной лошади.
Вприпрыжку бегу по парадной лестнице. Полуденный знойный день дышит в затылок, как противный пьяница. Прыгаю в холодный джип-погребок, перевожу дыхание.
— Вижу-вижу, настроение бодрое, — хмыкает Алекс.
— Бодрее не бывает, — и повествую о своих наблюдениях, когда в кабинете господина Соловейчика заметила на стекле окна радужное лиловое пятнышко.
— Молодец, — хвалит Стахов. — Глаз-алмаз.
— А ухо, как помойное брюхо, — и рассказываю, что услышала от «маньяка», который снова проявился, как вредная болезнь, предварительно уперев мой мобильник из рюкзачка.
— Ишь ты, — качает головой ментхантер. — Упрямый господин. Но ты держалась, как Мата Хари, — хвалит. — Мужественно. «А я тебя, козла, зажарю, как барана» — отлично!
— А ты откуда знаешь? — удивляюсь.
— Что знаю?
— Про козла и барана.
— А-а-а, — неожиданно протягивает руку ко мне. — Все отсюда, извлекает из-под воротничка маленькую черную брошку. — Жучок-паучок, объясняет. — Думала: мы тебя запустим в этот вертеп, — указывает на Центр моды, — без прикрытия. Высокая, понимаешь, мода, — говорит саркастически. Пойми, девочка, есть лицевая сторона моды, а есть изнаночная…
— Да, понимаю я…
— Понимать мало.
— Прекрати, — зажигаюсь. — Лучше объясни, что происходит?
Выясняется, «сережка» — это предмет из оперативно-следственного арсенала спецслужб, который выполняет роль «маячка», указывающего местонахождение объекта, за которым ведется наблюдение. В данном конкретном случае, он сыграл свою позитивную роль: мое перемещение по Центру было прослежено и теперь мы имеем запись разговора гг. Соловейчика и Попова. После моего убытия.
— Как интересно? — радуюсь. — Можно послушать.
— А зачем?
— Как это зачем? Я главная героиня и вообще… мы работаем вместе? Или уже не работаем?
— Не передергивай, Маруся.
— Мы в одной связке, — вредничаю, — боевой? Или не в одной?
— Ишь ты, шустрая девочка, — возмущенно сопит охотник на людей. Послушаешь, но только после, как мы запись переведем в цивилизованный формат.
— Как это?
— Господа хорошие употребляли много… э-э-э… грязных слов.
— Грязных слов?
— Нецензурных, — морщится Алекс. — Я же говорю: высокая мода с низкими пороками.
— А что, есть пороки высокие?
— Не об этом речь, Маша.
— И что они говорили — про меня?
— Послушаешь — узнаешь.
— Представляю, что… — вздыхаю. — На самом деле, какая их цель?
— Самая банальная, — отвечает Алекс. — Заработать бабок немерено. В том числе и на тебе.
— Это понятно, а что конкретно хотят?
— Об этом позже. Давай-ка поработаем с нашим «маньяком», — предлагает. — То, что он имеет отношение к модельному бизнесу, это без всяких сомнений. Значит, надо перетряхнуть весь этот курятник.
— Саша, — укоризненно останавливаю. — Это мой курятник тоже.
— Цыц, птенчик.
— А если действует его пособник? Наш «маньяк» не так прост. И даже знает, что я пытаюсь защититься.
— Есть правда, есть, — соглашается менхантер. — Вот ещё геморрой, ой, прости, пожалуйста.
— Пожалуйста, — передергиваю плечами. — Но самое главное вот что… и запинаюсь.
Почему? А вот как рассказать мужчине о моем «совершенстве», хотя он и знает о нем, подслушав мои телефонные переговоры с этим сатанинским «поклонником»?
— Ты о чем, Маша?
— Есть ключевая фраза, — мнусь. — «Маньяк» проговорился. Он знает то, что не знает никто.
— Что-что? — вытягивается лицом Стахов. — Что он знает?
— Ну это самое…
— Маша, — не выдерживает мой собеседник. — Мы говорим на великом и могучем языке, будь добра, найти слова, чтобы выразить мысль.
— А ты, прости, туповат, — хамлю, — как лопата.
— А ты намекни толком.
— Намекаю: я — девственница!
— М-да-а-а, — держится Алекс. — И что?
— А то: «маньяк» знает об этом.
— И что?
— Нет, ты не лопата. Ты — совок.
— А зачем нам лопата и совок? Чтобы закопать маньяка, — и неожиданно обнимает меня за плечи. — Ну понял-понял я.
— Что понял?
— Все!
— И что?
— Надо найти того, кто мог ему рассказать об этом факте из твоей жизни. Кто это может быть?
Я отвечаю на этот вопрос: мама или Танечка. Мама вне всяких подозрений, стало быть, осталась Танечка Морозова. С ней мы подружились, а потом поссорились. Сегодня Морозова на занятиях отсутствовала. По какой причине — не знаю. Надеюсь, ничего плохо не случилось?
Охотник на людей заметно настораживается и просит, чтобы я поподробнее рассказала об этой фигуре. Я вспоминаю, как мы познакомились с Танечкой во время первого топ-модельного тура, как подписали договора, как потом сидели на бульваре и лакали пиво, как Морозова шокировала меня признанием о своей «первой любви» близ мусоропровода, как приглашала посетить некий спортивный зал в Марьино, где она, кажется, и обитает.
— Из Саранска она? — переспрашивает Алекс. — Значит, столичного адреса в договоре быть не может.
— И я написала свой, дивноморский, — вспоминаю. — Там графа: «постоянное место жительства». Правда, номер телефона оставила московский.
Поразмыслив, Стахов принимает решение: я — сижу, он — идет. Куда? В цитадель порока. Зачем? Проверить договор Морозовой, а вдруг там и адрес, и телефон. Шанс маленький но он есть.
— Я быстро, — убеждает. — Одна нога там, другая здесь. Если что, указывает на бардачок, — там «Стечкин», стреляй без предупреждения.
— «Стечкин» — это пистолет?
— Пушка, — выбирается в жаркий день. — Все будет хорошо, Маша, — и удаляется в сторону Центра мода энергичной и деловой походкой менеджера по холодильным установкам.
Еще пристрелит какого-нибудь зайченко или кроликова, грустно шучу, Бог мой, столько событий, что я не успеваю понять, в каком мире нахожусь.
