Любитель сладких девочек - Романова Галина Владимировна (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Глава 21
По телевизору показывали какую-то старую американскую мелодраму. До одурения наивную и слезоточивую, в другое бы время он отключил телевизор, выругавшись попутно на предмет тривиальности сюжета. Но сегодня смотрел. Черти бы все побрали! Он смотрел ее и даже пару раз проглатывал непонятный удушливый спазм, застрявший в горле.
– С ума сойти, – пробормотал пораженный Панкратов, почувствовав укол сожаления, когда по экрану побежали титры.
В фильме все закончилось благополучно. После долгих жизненных перипетий герои, наконец-то, обрели покой и друг друга. И героиня доверительным шепотом даже поведала под занавес, что у них будет ребенок.
Хотел ли он ребенка? Панкратов задумался. Ни разу прежде ему не приходила в голову подобная мысль, а сейчас отчего-то взволновала. Умеют все-таки эти «оскароносные» черти за душевные струны подергать.
Ребенок… Странно, что, дважды побывав в браке, он не задумывался об этом. Может быть, и Катька была бы другой, если бы у нее был ребенок. Хотя вряд ли. Во всяком случае, представить ее в роли кормящей матери Володе так и не удалось. Вот Машка… Совсем другое дело. Ее грудь – белая и пышная – словно создана для того, чтобы вскармливать его отпрысков.
Бегали бы тут, визжали бы, хулиганили и собаку какую-нибудь за хвост дергали. Он оглядел гостиную. Да, места вдоволь. И, как ни странно, ни одного острого угла, о который при падении можно ушибиться. А собаке самое место вон в том углу за креслом. Кстати, на втором этаже обе спальни можно приспособить под детские…
Володя перевел взгляд на телевизор и обреченно чертыхнулся. Приятного наваждения как ни бывало. Криминальный блок новостей опять поведал о покушениях, попытках совершения террористических актов и прочих страстях, слушая которые лишишься любых иллюзий. Чего же говорить о нем. Его иллюзии убежали вместе с титрами по ту сторону экрана.
Огромная кружка с остывшим чаем оставила на стеклянной поверхности журнального столика неряшливое пятно. Володя недовольно поморщился. Непорядка он не любил. Домработница получила выговор даже за комариную мумию на обоях. И хотя она клятвенно уверяла его, что не имеет привычки пришпиливать насекомых к стенам, он ей не поверил. Кому еще это могло понадобиться? Уж наверняка не тому злоумышленнику, который бросил фен в его наполненную ванну.
Он с вожделением глянул на телефонный аппарат и с силой сцепил ладони в замок. Ни единого звонка за весь вечер. Искушение снять трубку и позвонить Гарику было столь велико, что руки просто зудели. Что он хотел сказать и тем более услышать в ответ, Панкратов не знал. Просто, наверное, устал от бездеятельности и от болезненного воображения, которое вовсю расстаралось, преподнося ему все новые и новые картины, могущие происходить сейчас там…
– Черт! – выругался он в который раз и поднялся с места. – Будь все трижды проклято!
Ожидание, в которое его погрузили на ближайшие несколько дней, было вынужденным и необходимым. Его попросили те люди, которые помогали ему в его деле, добывали сведения, следили… Они его именно попросили, потому что требовать не имели права, попросили потерпеть. Еще пару-тройку дней – и тогда все… Тогда можно будет начать все то, что он наметил. И он принял это! Как ни странно – принял! И покой, какой-никакой, сумел-таки водвориться в его душе, а тут вдруг эта нелепая сцена…
– Нет, я все же позвоню этим двум придуркам! – зло пробормотал Панкратов, погрозив телефонному аппарату. – И скажу пару ласковых, после которых им уже не будет так сладко.
Он снял трубку и пару минут вспоминал домашний номер Гарика, на мобильник звонить не хотелось. Он может находиться сейчас где угодно, а соврать, что с ней в постели. А если позвонит прямо домой, тогда все сразу станет ясно.
К телефону никто не подходил. Панкратов долгие пять минут держал трубку около уха и с раздражением вслушивался в невостребованный зуммер.
– Заняты, значит! – скрипнул он зубами и с силой шарахнул трубкой об аппарат. – Ну-ну!
Звонить на мобильник смысла не было. Тот всегда лежал у Гарика в заднем кармане брюк. А если тот сейчас без штанов, то явно предпочтет жаркие объятия поиску телефона.
– Сволочи! – Панкратов решительно взял курс на кухню.
Черт с ними, с почками, гори все синим пламенем! Он сейчас накачается пивом, и, глядишь, плотный туман пивного дурмана сумеет выкурить из головы мысли об этой сладкой парочке. Но до кухни он так и не дошел: в дверь принялись колошматить с такой силой и напористостью, что он поначалу даже перепугался.
Володя включил свет в прихожей и во дворе. И тут же в дверном «глазке» высветилась перекошенная Машкина физиономия. Предаваться сейчас рассуждениям, открывать ей или нет, времени не было. Он распахнул дверь и заорал на нее, даже не дав переступить порог:
– Что случилось?!
– Володя-я-я, – пропела она протяжно свистящим шепотом и тут же буквально упала ему на грудь.
– Дура чертова! – пробурчал он в сердцах и, втащив ее в прихожую, запер входную дверь. – Что опять с тобой стряслось? Почему надобность во мне появляется всякий раз, когда ты вляпываешься в очередное дерьмо? Что на сей раз? Опять влипла?
Все это он говорил походя, почти волоком втаскивая ее в гостиную и грубо швыряя на широкий диван. Маша молчала, комично подрагивая подбородком и не сводя с него обезумевших глаз. Она обняла себя за плечи, закинула ноги на диван и сидела теперь, то и дело по-детски шмыгая носом.
Панкратов пометался по комнате, потом с грохотом выхватил из-под огромного круглого стола стул. Поставил его перед диваном и, нависнув над своей женой подобно каменному утесу, проорал ей почти в ухо:
– Ну, детка, рассказывай! Кто на сей раз пал жертвой твоего обольщения?
– Га-а-арик, – прошептала Маша, икнув от страха.
– Это я видел! – не понижая голоса, продолжил Панкратов, вовсю пытаясь отыскать в ее внешности следы долгих любовных баталий. Искал и не находил, странно… – Я видел, что и его ты сумела совратить! И что же вызвало такой приступ страха? Раскаяние? Вряд ли! Потому что вы все… Все вы…
Панкратов не хотел опускаться до оскорблений, но не выдержал и выругался.
– Володя, о чем ты?! – Маша попыталась дотянуться до его лица дрожащей рукой, но он резво отпрянул. – Там… Там ничего не было и не могло быть. Мы говорили о тебе.
– Ха-ха, – Володя сардонически захохотал. – А для этого нужно было раздеваться? Чего ты машешь головой? Я же все видел! И слепой прозрел бы от такой вакханалии! Машка, какая же ты все-таки… все-таки… испорченная! Неудавшийся первый брак так тебя ничему и не научил. Не научил быть осторожной и умной.
– Научил, – обреченно всхлипнула Маша и опустила голову, потому что слезы вдруг прорвались и с бешеной скоростью побежали по щекам. – Он меня многому научил… Тому, например, что нельзя доверяться мужчинам. Что они могут быть подлыми, вероломными и опасными.
– Как, впрочем, и женщины, – вставил Панкратов, не понимая причины ее слез и уж тем более страха. – Ну а учиться хоть немного разбираться в людях ты когда начнешь?! Или так и помрешь наивной распутницей?
– Я не распутница! – взвизгнула она вдруг отчаянно и, подскочив, ударила его в плечо. – Я не изменяла тебе! У меня и в мыслях не было изменять тебе! А вот ты!.. Когда я была здесь в первый раз… Господи, меня едва не стошнило! Сплошное порно: кассеты, журналы, всюду женское белье! Тебе ли говорить о нравственности? Я едва не обезумела от ревности, видя все это. Просто смолчала, чтобы не радовать Нинку. Она следила за каждым моим шагом, и я…
– Какое порно, ты о чем? – Володя даже оглянулся себе за спину. – Вон мои полки с кассетами. Найди хоть одну! А журналами подобного содержания я с зеленой юности не увлекаюсь. Слушай, ты часом не под кайфом?
– Иди к черту! – Маша только сейчас перевела взгляд на полку с кассетами. Там и в самом деле все выглядело вполне невинно. Что-то документальное, классика, пара исторических фильмов. – Это ничего не меняет. И ты не станешь отрицать, что с момента нашего бракосочетания ты спал с другими женщинами.
