Тингль-Тангль - Платова Виктория (читать книги без txt) 📗
– Чьи?
– Твои. Твоя сестра – это проблема, разве нет? Ну, давай же, Васька!…
– Да, – сказала она. – Моя сестра – это проблема. Ты предлагаешь решить ее с помощью пушки?
– Почему нет?
Ведьма – не плакат на стене. Крошечной, бесцветной дыркой во лбу дело не ограничится. Наверняка будет много крови, мозгового вещества и обломков кости в мозговом веществе. При условии, что пуля (одна из четырнадцати) попадет в лоб паука. Если Ямакаси направит ствол в сердце – крови будет еще больше, а это – морока. Непредвиденные хлопоты.
Они покончат с пауком в квартире, где же еще? Васька почти уверена, что не будет испытывать угрызений совести после того, как это случится. И спокойно проживет на месте казни все оставшуюся жизнь. Спрятать труп тоже не составит особого труда: в квартире полно подходящих мест, в одной безбрежной мастерской их наберется с десяток. Нет, избавиться от трупа – не фокус.
Последствия – вот о чем необходимо подумать.
Дьявольский кулинарный талант-паука сделал ее незаменимой фигурой на кухне «Ноля за поведение». Для отцов-основателей «Ноля…» (отставного попа, двух педиков и припадочного Ральфа) исчезновение их liebe шеф-повара равносильно краху их бизнеса. И они бы с этим не смирились, они стали бы искать паука. И не они одни: к делу подключились бы важные шишки, столующиеся в «Ноле» – Васька много раз видела эти шишки не только за столиками, но и на экране телевизора, в местных аналитических программах и программах новостей. Куда направится все это шобло, лишенное гарантированной пайки из трех-четырех блюд и десерта?
Конечно же к ней – к Ваське.
Васька – сестра, и они живут вместе.
До сих пор Ваське казалось, что паук не любит распространяться о трениях в их малочисленной семейке. Что, если Васька ошибается, и кое-кто уже в курсе, что они живут, как кошка с собакой?
Ральф, например.
А если не Ральф – то дерьмо образный официант Виталик.
А если не Виталик – то кто-то из педиков (не руководящих педиков, – других, помогающих пауку управляться с делами на кухне; педики множатся в геометрической прогрессии и с этим ничего нельзя поделать).
А если не педики…
Все равно найдется кто-то, кто капнет на Ваську.
Все остальное будет делом техники – найти труп, а по нему вычислить и убийц, ищи того, кому это выгодно, Васька отдает себе отчет, она – разумная девушка.
Она – разумная, а Ямакаси – неряха.
Шайзе.
Шайзе, шайзе, шайзе, почему мысль об этом пришла ей в голову только сейчас? – Ямакаси – неряха.
Не в общепринятом смысле слова, конечно. В повседневной жизни он очень следит за собой: постоянно полощет задницу под душем, оголтело стирает единственную пару носков, а его штаны и жилетка, кажется, вообще никогда не пачкаются. Ничто к ним не пристает, несмотря на возмутительно белый цвет. Но на сандалиях Ямакаси – неискоренимые бурые пятна, и на седле его мопеда – точно такие же, а нож-выкидушка из рюкзака?
Лезвие ножа тоже не блещет чистотой, но Ямакаси нисколько этим не заморачивается.
Чудесная птица Кетцаль привыкла оставлять следы, и ее не переделаешь.
– …Это слишком сложно, милый.
– Что же в этом сложного? Ты хочешь избавиться от сестры?
– Да. Но не таким способом.
– А по-моему, это самый удачный способ. Самый радикальный.
– Не думаю… У нее много покровителей.
– Неужели? А ты никогда не говорила мне, что у нее есть покровители.
– Просто к слову не приходилось.
– Можно шлепнуть ее прямо на улице, если ты боишься осквернить дом.
– Это тоже не слишком блестящая идея… – неужели они всерьез обсуждают возможное убийство паука?
Да.
– Почему?
– Потому что у нас с ней дерьмовые отношения. Дерьмовее не придумаешь. Это ни для кого не секрет, – возможно, Васька несколько преувеличила, но для драматического эффекта сойдет. – И если с ней что-нибудь случится… Не важно где… Все обратят свои взоры ко мне.
– А-а… Нуда. Ищи, кому выгодно.
– Точно.
Ямакаси заметно огорчился: как ребенок, которого лишили любимой игрушки. Не стоит злить и расстраивать его,подумала Васька, во всяком случае, пока пушка у него в руках; что, если он пальнет от расстройства?..
– Вот если бы можно было придумать что-нибудь такое, – медленно, почти по складам произнесла она. – Что-нибудь неожиданное…
– Ты имеешь в виду план? – оживился Ямакаси.
– Ага. Что-нибудь потрясающее.
– Необычное.
– Феерическое, – продолжала наращивать темп Васька.
– Чтоб у всех дыхание сперло, – Ямакаси не отставал.
– Чтобы все стали в тупик.
– Чтобы у всех челюсти отпали!
– Какой-нибудь парадоксальный ход, – Васька почти выдохлась, но не собиралась сдаваться.
– Идеальное убийство, – припечатал Ямакаси. – Всегда мечтал совершить идеальное убийство, но до сих пор как-то не везло. Не складывалось. Все через пень-колоду. Начинаю за здравие, а кончаю за упокой.
Шутит он или говорит серьезно? Ваське все равно.
– Иди сюда, кьярида.
Он все еще сидит на полу, а она взобралась к нему на колени, обхватив ногами спину. Руки Ямакаси обнимают Ваську за плечи, руки Васьки лежат у Ямакаси на груди. Где-то далеко внизу, в ущелье, образованном их телами, – пистолет.
– Он не выстрелит? – спросила Васька без всякого волнения.
– Не знаю.
Хорошо ли она изучила его лицо? Достаточно, чтобы понять: в нем никогда ничего не меняется, а мелкие сиюминутные эмоции – не в счет. Ямакаси – не Чук и не Гек, лица которых – не что иное, как подробная географическая карта Гоа и юго-западной оконечности Португалии, с указанием высот и глубин. Ямакаси – не Ральф с его время от времени всплывающими вместо глаз упадническими креветками. Ямакаси всегда остается самим собой.
Но теперь Васька видит не красавчика-азиата, и не чудесную птицу Кетцаль, и даже не порочного типа, мастурбирующего под аккомпанемент японских порномультяшек – она видит такую же Ваську, одержимую идеей убийства сестры.
Ямакаси зеркально отражается в Ваське (или Васька зеркально отражается в Ямакаси) – ничего удивительного, учитывая, что и органы внутри его тела расположены зеркально.
– Тебе-то это зачем, милый? Зачем тебе ввязываться в эту историю? Зачем убивать?
– Хочу тебе помочь.
– Удивительно.
– Моей девушке отравляют жизнь, разве я не имею права вмешаться? Что же тут удивительного?
– И это вся правда?
– Конечно.
– Ты даже не спросил, есть ли у меня основания для убийства…
– А зачем? Если ты думаешь об этом и готова на это решиться – у тебя наверняка есть веские основания.
– А если их нет?
Он не раздумывает ни минуты, он касается губами Васькиного лба, никогда раньше она не удостаивалась такого нежного, почти братского поцелуя.
– Тогда все еще проще, кьярида. Ничтожность повода – лучшая почва для идеального убийства. Ни ярость, ни злость, ни дурное настроение, ни нетерпение не помешают его продумать. Доверься мне…
«Доверься мне». Кажется, Ямакаси уже говорил это однажды. В реестрах Васькиного архива-фраза отнесена к папке «Первый секс с Ямакаси».
Содержимое папки еще не классифицировано.
– У тебя уже появились идеи? – Васька и не заметила, как ее руки оказались на животе Ямакаси, а потом спустились еще ниже.
– Не идеи, нет… Кое-какие наметки. Но сначала я должен познакомиться с ней. С твоей сестрой, я имею в виду.
– Зачем? – идея или наметка, как бы это не называлось, не слишком удачна, она отдается в сердце мгновенным острым толчком, уж не влюбилась ли Васька?
Определенно нет.
– Ну как – зачем? Чтобы понять, что она за человек.
– Я сама расскажу тебе, что она за человек. Я многое могу рассказать о ней, поверь.
– Нет-нет, твой взгляд будет слишком субъективным.
– И насколько близко ты собираешься с ней познакомиться? Так? – Васька уже вовсю орудует в паху Ямакаси: он не мешает ей, но и не особенно реагирует на ее ласки.
