Сицилиец - Пьюзо Марио (книги без регистрации txt) 📗
Для более тщательного обследования он поместил Пишотту в монреальскую больницу и попросил Гильяно дождаться результатов.
— Я вернусь утром, — пообещал Гильяно.
Он оставил четырех человек в больнице охранять Пишотту, а с остальными отправился к одному из своих людей, чтобы укрыться на ночь.
На другой день доктор заявил, что Пишотте необходим препарат под названием стрептомицин — достать его можно только в Соединенных Штатах. Гильяно тотчас сообразил, как быть. Он попросит отца и Стефана Андолини написать в Америку дону Корлеоне с просьбой прислать нужное лекарство. Сказав об этом доктору, он поинтересовался, можно ли забрать Пишотту из больницы. Доктор разрешил, но при условии, что несколько недель Пишотта не будет вставать с постели.
Вот почему во время событий в проходе Джинестры Гильяно находился в Монреале, подыскивая дом, где бы Пишотта мог жить до полного своего выздоровления.
Когда Сильвио Ферра обернулся на звук хлопушек, он увидел, что произошло, и сразу все понял. Он увидел мальчика, пускавшего воздушного змея и удивленно смотревшего на свою поднятую руку. На месте кисти у него был жуткий окровавленный обрубок, а змей плавно уносился ввысь над склонами горы Кумета. И Ферра мгновенно с ужасом осознал, что это не хлопушки, а пулеметные очереди. Затем он увидел большую черную лошадь без седока, которая бешено металась в толпе, оставляя за собой кровавый след. И Сильвио Ферра бросился в гущу народа разыскивать свою жену и детей.
Со склона горы Пиццута Терранова наблюдал в бинокль за происходившим. Поначалу он думал, что люди бросаются на землю от страха, но увидев неподвижно распростертые тела, он отшвырнул пулеметчика в сторону. Его пулемет замолчал, но он слышал очереди с горы Кумета. Неужели Пассатемпо не видит, что огонь направлен слишком низко, — люди ведь гибнут, подумал Терранова. Через несколько минут замолк и второй пулемет и жуткое молчание воцарилось над проходом Джинестры. А потом до самых вершин-близнецов воздух наполнился воплями живых, криками раненых и стонами умирающих. Терранова подал своим людям сигнал стянуться к огневой точке и, как только пулемет демонтировали, увел отряд по противоположному склону. Пока они шли, он раздумывал, надо ли возвращаться к Гильяно и докладывать о случившемся. Правда, Гильяно в запале может расстрелять и его самого, и его ребят. Но прежде он все равно внимательно их выслушает, а уж они не упустят случая и поклянутся, что огонь они вели высоко. Значит, надо вернуться в лагерь и обо всем сообщить. Интересно, как поступит Пассатемпо.
К тому времени, когда Сильвио Ферра нашел свою семью, пулеметы умолкли. Его жена и дети не пострадали и как раз вставали с земли. Но он прижал их к земле и заставил пролежать так еще с четверть часа. Он увидел всадника, мчавшегося в сторону Пьяни-деи-Гречи, очевидно, чтобы вызвать карабинеров, и, убедившись, что всадник продолжает скакать, понял, что все позади. Только тогда он поднялся с земли.
Тысячи людей устремились с плоской, как плита, поляны вниз, к своим поселкам у подножия горы. А на земле остались лежать раненые и убитые, вокруг которых грудились родственники… Сильвио Ферра оставил на некоторое время свою семью ради раненых. Он останавливал убегавших, просил их помочь перенести пострадавших. С ужасом увидел он, что среди мертвых есть женщины и даже дети… Нет, не изменить сицилийские порядки избирателям. Глупо было на это рассчитывать. В борьбе за свои права придется убивать.
Гектор Адонис сообщил Гильяно о происшедшем, когда тот находился у постели Пишотты. Гильяно немедленно отправился в свой штаб в горах.
Там на скале, высоко над Монтелепре, он вызвал к себе Пассатемпо и Терранову.
— Предупреждаю вас заранее, — начал Гильяно. — Виновного я все равно найду, сколько бы времени мне ни понадобилось. И чем дольше я буду искать, тем суровее будет наказание. Если же это была просто ошибка, признайтесь честно, и, обещаю, вы останетесь живы.
Никогда еще Пассатемпо и Терранова не видели Гильяно в такой ярости. Пока Гильяно допрашивал их, оба стояли как вкопанные, не смея пошевелиться. Они клялись, что стреляли поверх толпы, а как только увидели, что люди начали падать, прекратили стрельбу.
Затем Гильяно допросил участников вылазки и пулеметчиков. Теперь ему было ясно, как обстояло дело. Пулемет Террановы вел огонь около пяти минут. Пулемет Пассатемпо — около десяти минут. Пулеметчики клялись, что стреляли поверх толпы. Никто из них не допускал возможной ошибки или случайного изменения угла обстрела.
Гильяно отпустил их и некоторое время сидел один. Впервые с тех пор, как он занялся разбоем, его жег невыносимый стыд. Он всегда гордился тем, что за четыре года ни разу не причинил вреда беднякам. Теперь ему нечем было гордиться. Он перестрелял людей, как кроликов. И уже не мог считать себя героем. Что же все-таки произошло? Неужели была допущена ошибка? Его ребята прекрасно владели лупарой, но не очень хорошо умели обращаться с пулеметами. Нацеливая их вниз, они вполне могли ошибиться и установить не тот угол. Гильяно не мог поверить, чтобы Пассатемпо или Терранова вели двойную игру, но и не скидывал со счетов того, что их могли подкупить. Существовала и еще одна догадка, возникшая у него, как только он узнал о происшедшем: в засаде находился кто-то третий.
Хотя, будь это подстроено специально, убитых, несомненно, было бы больше. Бойня была бы более кровавой. Впрочем, думал Гильяно, те, кто это устроил, могли преследовать совсем другую цель, например опорочить имя Гильяно. Да и чья была идея — разогнать демонстрацию у прохода Джинестры? Слишком тут много совпадений.
Со всей неизбежностью напрашивался унизительный вывод: дон Кроче переиграл его.
Глава 21
Вся Италия была потрясена кровопролитием у прохода Джинестры. Газетные заголовки кричали о массовом расстреле невинных мужчин, женщин и детей. Пятнадцать человек были убиты и больше пятидесяти ранены. Сначала полагали, что бойня была организована мафией, и, действительно, Сильвио Ферра в своих выступлениях прямо обвинял в случившемся дона Кроче. Но дона это не застигло врасплох. Тайные члены организации «Друзья друзей» присягали в судах, что видели, как Пассатемпо и Терранова устраивали засаду. Сицилийцы недоумевали, почему Гильяно не опровергнет ни одного из этих вопиющих обвинений в своих знаменитых письмах в газеты. Его молчание было странным.
За две недели до общенациональных выборов Сильвио Ферра ехал на велосипеде из Сан-Джузеппе-Ято в Пьяни-деи-Гречи. Он проехал берегом реки Ято и обогнул подножие горы. Двое неизвестных окликнули его на дороге, но он, не останавливаясь, промчался мимо. Оглянувшись, он увидел, что эти двое бросились за ним, но скоро ему удалось от них оторваться. Когда он въезжал в Пьяни-деи-Гречи, их уже не было видно.
Следующие три часа Сильвио провел в клубе социалистов с партийными руководителями из окрестных селений. Совещание закончилось уже в сумерки, и Сильвио заторопился, чтобы попасть домой до наступления темноты. Он шел через площадь, ведя велосипед за руль и весело здороваясь со знакомыми. Вдруг его окружили четверо мужчин. Узнав в одном из них главаря мафии в Монтелепре, Сильвио вздохнул с облегчением. Кинтану он знал с детства, к тому же ему было хорошо известно, что в этом уголке Сицилии мафия не хотела портить отношения с Гильяно и не «наносила обид беднякам». Поэтому он приветливо улыбнулся Кинтане и сказал:
— Далековато ты забрался от дома.
— Привет, приятель, — сказал в ответ Кинтана. — Мы с тобой немножко прогуляемся. Не поднимай шума и останешься цел. Нам просто надо с тобой кое о чем потолковать.
— А почему нельзя прямо здесь? — спросил Ферра. Он почувствовал первый укол страха, какой испытывал на войне, но знал, что сумеет с ним справиться. Усилием воли он заставил себя держаться спокойно. Двое придвинулись к нему с боков и схватили за руки. Они повели его через площадь, легонько подталкивая. Велосипед, выпущенный из рук, покатился и упал набок.
