Последняя трапеза блудницы (Загадка последнего Сфинкса) - Солнцева Наталья (читаем книги бесплатно txt) 📗
– На ваше усмотрение, – сдержанно произнес он. – Для меня это несущественно.
– Для Астры, к сожалению, тоже, – вздыхал Ельцов. – Что вы за пара такая? Ничего вам не интересно, ни во что вникать не желаете. А потом все претензии ко мне?
– Претензий не будет, – заверил его Матвей. – Обещаю.
– Жили бы вы с нами… дом большой, на всех хватит. Скучаем мы с женой по дочери! Она у нас одна. Больно самостоятельная уродилась! В кого только?
Астра любила родителей, но о совместном проживании и речи быть не могло.
– У каждого должна быть своя судьба и своя дорога, – повторяла она. – Быть рядом с моим отцом все равно что плыть на буксире. Он издалека и то норовит командовать, а уж вблизи…
– Ты в него удалась, – определил Карелин. – Поэтому вам рядышком и тесно.
Астра не спорила – сверкала черными глазищами, поджимала губы. Этих ее глаз трудно было ослушаться. Как Матвей ни сопротивлялся, она таки потащила его за собой ночью черт знает куда. Оказалось, в мастерскую Домнина. Мы, дескать, кое-кого застанем на месте преступления!
«И я хорош. Нечего сказать! – ругал себя Матвей. – Поплелся за ней, как телок. Едва не влип в грязную историю. Чудом обошлось без жертв. А если бы нас там застали? А если бы…»
– Ты опасный человек, – напустился он на Астру, как только они вернулись домой. – С тобой свяжешься – не раз пожалеешь! Как тебе в голову пришло лезть в мастерскую? Доказывай потом, что мы не грабители!
– Я ходила туда на сеансы, все осмотрела, знала, что сигнализации нет, дверь одинарная, замки простейшие. Домнин ничего ценного в мастерской не держит, а на холсты, краски и кисти воры не позарятся. Он принципиально против излишних предосторожностей.
– А картины?
– Оконченные работы он сразу раздает заказчикам. То, что Афродита-Даная осталась в мастерской на ночь, никто не знал.
– Ошибся твой Домнин. У него есть привычки, значит, есть и люди, которые о них знают. Например, его мачеха…
– И его друг Маслов, – добавила Астра. – И близкий знакомый Баркасов. Думаю, он сообщил им о завтрашней… то есть уже сегодняшней вечеринке в клубе по случаю презентации новой картины. Тем самым косвенно намекнул и на известное обстоятельство. А именно, что Золотая Богиня проведет свою последнюю сакральную ночь в мастерской.
– Сакральную! – с иронией повторил Матвей. – Умоляю, выражайся нормальным языком. Откроешь салон магических услуг, тогда будешь пугать обывателей оккультной терминологией.
– Почему оккультной? Я употребила правильное слово. Латинское sacrum означает «священный, относящийся к религиозному культу и ритуалу». У Домнина существует некое подобие культа собственной живописи, образов, которые он создает на своих полотнах. Естественно, он не может обойтись без ритуала. Таковы правила игры, и человек невольно их придерживается.
– Я латынь не изучал и не жалею. Мертвый язык. Кому он нужен?
– Или язык мертвых… – пробормотала Астра.
– Что?
– Да нет, не обращай внимания.
Воспроизводя в памяти вчерашний разговор, Матвей вернулся мыслями к сцене в мастерской художника, перенесся в темноту, пропитанную запахами красок, дерева, растворителя и пыльных тканей…
В тесном пространстве между грудой подрамников и каким-то не то комодом, не то шкафчиком они с Астрой сидели на полу, прижавшись друг к другу. От основного помещения их отделяли ширмы из гобеленов. Наблюдать за происходящим приходилось через щель между ширмами, правда, довольно широкую. Отсутствие света с одной стороны позволяло им оставаться незамеченными, с другой – почти полностью ограничивало видимость. Слабый луч фонарика, звуки какой-то возни, треск, смутные движения фигур, больше угадываемые и дорисовываемые воображением, – вот и все, что удалось увидеть и услышать.
Когда короткая борьба двух ночных гостей закончилась, наблюдатели выбрались из своего убежища и зажгли фонарь. Можно было не опасаться, что кто-нибудь заметит свет с улицы: окна снаружи закрывали жалюзи.
На полу лицом вниз лежала женщина со связанными сзади руками, ее волосы рассыпались. «Санди! – сразу узнали Астра и Матвей. – Кто еще имеет такие роскошные длинные и шелковистые бронзовые кудри?» Рядом валялась черная вязаная шапочка, слетевшая с ее головы.
«Неужели мертва? – с ужасом подумали оба. – Только не это!»
Карелин нащупал на ее шее мягкие толчки артерии, обрадовался:
– Пульс есть…
– У нее руки связаны!
– Вижу. Надеюсь, череп цел.
Бегло осмотрев лежащую женщину, он освободил ее от пут и осторожно перевернул.
– Кровь! – прерывисто выдохнула Астра.
– Краска… вон, тюбик раздавленный… Осторожно, не вымажись, а то наследим тут классически. Придется обувь вынести на мусорку.
– И сжечь!
Лицо Санди с закрытыми глазами, без макияжа, но от этого не менее прекрасное, даже со следами пыли, позолоты и масляной краски, казалось ликом поверженного ангела.
– Ссадин нет, только на затылке припухлость, – сказал Матвей. – В месте удара. Для жизни не опасно. Скоро она придет в себя. Нашатыря нет? Где у этого Домнина аптечка? Принеси хотя бы воды.
Нашатырный спирт не понадобился. Рыжеволосая вдова приоткрыла глаза и слабо застонала. Астра, стараясь не наступать на разбросанные тюбики с краской, сходила к холодильнику и вернулась с бутылкой минеральной воды. Света, по-видимому, не было уже несколько часов, потому что вода успела из ледяной стать прохладной.
– Оставим ее здесь? Или заберем с собой? – спросил Матвей, прикладывая горлышко к губам пострадавшей.
– Пока не знаю, – ответила Астра. Она осветила фонариком последствия учиненного разгрома. – Ужас, что они натворили! Они… уничтожили картину. Домнин придет в отчаяние.
– Впредь будет принимать меры предосторожности. Сигнализацию поставит, железную дверь, замки надежные.
Пока Карелин приводил Санди в чувство, Астра в прострации созерцала то, что осталось от Афродиты-Данаи, – варварски разломанная рама, исполосованный, искромсанный острым предметом холст, изрезанный до ничтожных фрагментов, на которых толком не разглядишь ни единой детали. Золотоволосой Богини больше не существовало.
– О-о! – вырвалось у Астры. – Какая бессмысленная жестокость!
– Что случилось? – спросил Матвей.
– Кто-то погубил шедевр Игоря Домнина.
– Ясно кто. Она!
– Ужасное злодейство. Как она могла? Почему?
Санди уже сидела, опираясь на тумбочку, и мутным, неподвижным взглядом смотрела на дело своих рук. Вряд ли она понимала, о чем идет речь.
Матвей тоже находился в замешательстве.
– Что ты ожидала здесь застать? – спросил он у Астры, тыча пальцем в остатки картины. – Это или нечто другое? Сфинкса! Полагаю, он перед нами. Или им был тот, второй? И при чем тут картина? Зачем было ее кромсать? Я… у меня просто голова идет кругом. Ты объяснишь, наконец, что происходит?
– Я сама в недоумении, – призналась она.
Наклонившись к Санди, она заметила в ее лице проблески сознания. Женщина начинала соображать, где находится и кто перед ней.
– Вы? – с трудом выдавила она. – Как… вы… здесь… Ч-что… со мной? М-мм… голова… болит.
Матвей намочил носовой платок и приложил к опухоли на ее затылке.
– Вот, сможете держать?
– Ой… а-а…
Ее взгляд становился все более осмысленным, в нем появилась тревога.
– Надо уходить! – сказал Карелин.
Астра потянулась губами к его уху.
– Заставь ее заговорить, – прошептала она. – У тебя получится.
– Кол-лек-ци-о-нер… – простонала Александрина. – Какими… судьбами?
– Я могу вызвать полицию, – предложил он. – Или хозяина. Вы ранены. Вас кто-то ударил по голове.
– Пустяки! – испугалась Санди. Она не оправилась от шока, но уже начала кое-что соображать. – Со мной все в порядке. Отвезите меня домой.
Ей пока не приходил на ум вопрос, как эти люди здесь очутились. Астра решила упредить его.
– Мы прогуливались… и вдруг увидели, как открылась дверь мастерской и выбежал человек, – на ходу сочиняла она. – Это показалось подозрительным… и мы на свой страх и риск вошли. Свет не включался, мы зажгли фонарик и увидели вас. Вы нуждаетесь в помощи! Вызвать врача?
