И занавес опускается (ЛП) - Пинтофф Стефани (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
— Как и Роберт, — произнесла она, вздохнула и повесила пенсне обратно на брошь, — по крайней мере, мне так казалось.
— Роберт? — я едва выдохнул его имя.
Миссис Вандергрифф вздохнула.
— Буду честна с вами: Роберт не понравился мне с первой же минуты. Меня возмущало внимание, которое он оказывал моей дочери. Я беспокоилась о её репутации, ведь Роберт был абсолютно неподходящей партией. И чувствовала, что мой супруг даёт ему ложные надежды, проявляя интерес к его карьере. В качестве благотворительного жеста, мой Генри — точнее, мистер Вандергрифф, — пытался помочь Роберту закрепиться в театральном бизнесе.
Она замолчала на некоторое время, но мы её не торопили и просто ждали, когда женщина продолжит.
— Роберт воображал себя писателем — точнее, драматургом. Мистер Вандергрифф прочёл кое-что из его работ и решил, что они неплохи; в результате, он познакомил Роберта с некоторыми наиболее влиятельными театральными деятелями нашего города.
Она подчеркнула словосочетание «театральными деятелями» и фыркнула, словно не одобряла их.
— Не думаю, что из этого что-то вышло.
— Вы упомянули, что позже изменили своё мнение о Роберте. Почему? — спросил я.
— Потому что увидела, что не права. Я судила его слишком строго.
Миссис Вандергрифф поджала губы.
— Когда Франсин исчезла тем летом на Шелтер-Айленд, Роберт повёл себя превосходно, — произнесла она, в отчаянии заламывая руки. — Никто не оказал нам большей поддержки. Он организовал поисковый отряд по всему острову, написал несколько статей и заметок в местные газеты в надежде, что кто-то узнает Франсин по описанию или по фотографии. Роберт навещал нас каждый день.
Она сделала глубокий вдох.
— А когда у нас больше не осталось надежды, когда ему пришлось опустить руки и вернуться в город, он сделал самый чудесный подарок из всех возможных. Он назвал его «Молитва о Франсин» — сборник великолепных стихов, каждый из которых был данью уважения нашей дочери. Каким-то образом ему удалось найти слова для тех эмоций, которые были заперты глубоко в моем сердце.
Она приложила ладони к груди.
— Но теперь вы не видитесь с ним постоянно? Не знаете, где он живёт? — озадаченно спросил я.
— Нет. Он — молодой человек с собственными интересами, — ответила она с бледной улыбкой.
И с вызовом добавила:
— Теперь, после моего рассказа, надеюсь, вы понимаете, что он никак не мог быть связан с исчезновением Франсин? После всего, что он для нас сделал? После прекрасных стихотворений, которые он о ней написал?
— Мы можем увидеть сборник, который он сочинил? — мягко поинтересовался Алистер.
— Конечно. Только не думаю, что несколько строф приведут вас к пропавшему человеку, — ответила она и вышла из комнаты.
Я посмотрел на часы.
— У нас мало времени, — напомнил я Алистеру.
— Нам ещё нужно показать ей кольцо, — ответил он. — Терпение, мой друг, терпение.
Через несколько минут миссис Вандергрифф вернулась с книгой цвета слоновьей кости. Она неохотно передала её Алистеру.
— Как я уже сказала, стихи прекрасны, — она неловко замолчала.
Алистер протянул мне книгу, и я увидела, что каждое стихотворение было тщательно отпечатано на машинке и окружено сложными иллюстрациями, в основном — цветочными.
Миссис Вандергрифф была права: их эмоциональный тон был нежен и тонок; так может чувствовать себя только родитель, потерявший ребёнка. Ни от одного из стихов не веяло страстью или романтикой.
Миссис Вандергрифф приложила ладонь к сердцу.
— Он сумел выразить словами все мои чувства к Франсин. Мою вечную привязанность. Моё горе и мою утрату.
Я отвернулся, когда она достала из кармана кружевной платок и промокнула глаза — чувствовал, что вторгаюсь в нечто глубоко личное.
— Благодарю вас, миссис Вандергрифф. И ещё кое-что…
Алистер выложил на кофейный столик, стоящий между нами и женщиной, кольцо с сапфиром и бриллиантами.
— Это кольцо могло принадлежать Франсин?
Миссис Вандергрифф застыла.
— Где вы его нашли?
Слова вышли отрывистыми, а голос женщины охрип.
Она потянулась, чтобы коснуться кольца, и отдёрнула руку, словно испугалась чего-то. Затем снова протянула руку… Наконец, она справилась с собой и осторожно взяла кольцо, легко проведя указательным пальцем по ободку.
— Кто-то на Шелтер-Айленд нашёл кольцо и отдал его нам, зная, что мы планируем с вами встретиться, — ответил Алистер, мешая правду с ложью.
— Где именно? — её глаза перебегали с Алистера на меня и обратно.
— Недалеко от отеля, — ещё одна полуправда.
На лице миссис Вандергрифф отразилось облегчение.
— Ну, конечно, она часто гуляла по дороге вдоль отеля.
Она крепко сжала кольцо в ладони и прижала его к груди.
— Мы с её отцом… Мы подарили Франсин это кольцо на её восемнадцатилетие. Всего за год до того, как её потеряли.
— И ещё один вопрос, который может показаться странным: ваша дочь когда-нибудь ломала палец?
— Да, конечно, — удивлённо посмотрела на нас миссис Вандергрифф, — ей тогда было десять. Мы взяли её с собой на лодку, и она повредила палец, катаясь на мачте.
Мы с Алистером переглянулись.
Конечно, мы пока ничего не могли ей сказать, поэтому Алистер пробормотал что-то вроде извинения, которое, казалось, успокоило её; тем более что сейчас все её мысли были заняты найденным кольцом.
Я практически не чувствовал вины. Если ждать плохих новостей так долго, то несколько дней уже ничего не изменят.
Я потянулся за кольцом.
— Нам нужно это кольцо ещё на некоторое время. Потом, я обещаю, мы вернём его вам, миссис Вандергрифф.
Она неохотно сдалась.
Алистер взял сборник стихов, раскрыл его, просмотрел несколько строк и протянул книгу миссис Вандергрифф.
В этот момент из-за обложки выпал белый конверт. Алистер поднял его, протянул женщине, и она спросила:
— Не хотите взглянуть на фотографии Франсин? Мы сделали их в последнее проведённое вместе Рождество.
Мы не смогли отказаться.
Мне не терпелось поговорить с Малвани и продолжить это дело.
Я почти не смотрел на фотографии, когда она протянула их мне; на каждом снимке была изображена красивая девушка с высокими скулами и вьющимися каштановыми волосами. Она явно унаследовала уверенность и решительность своей матери — это было видно и по её позе, и по выражению лица.
Я быстро взглянул на последнюю фотографию: группа молодых людей собралась вокруг пианино на рождественском вечере; на заднем фоне виднелась украшенная ёлка.
Я снова вытащил карманные часы: почти девять утра. Нам пора уходить.
Однако что-то заставило меня ещё раз взглянуть на последнюю фотографию.
Я сосредоточил своё внимание на человеке, который широко улыбался в заднем ряду. Даже на чёрно-белом снимке были хорошо заметны идеально уложенные волосы и ровные, белые зубы. Он смотрел на меня с фотографии, словно издеваясь над неспособностью его узнать.
Ведь это лицо я уже видел ранее.
— А как этот человек связан с Франсин и Робертом? — взволнованно поинтересовался я.
— О ком вы говорите? — устало произнесла миссис Вандергрифф.
— Здесь, во втором ряду, сразу за Франсин, — показал я.
Но миссис Вандергрифф, казалось, окунулась в воспоминания и плохо меня слышала.
— Милый мой, — вздохнула она, — вы, похоже, совершенно запутались. Как Роберт мог знать его? Вы же показываете на самого Роберта!
Мы продолжали непонимающе взирать на неё.
Озадаченная нашей реакцией, миссис Вандергрифф добавила:
— Эта фотография сделана здесь, в нашем зале, рядом с пианино.
Мы снова взглянули на человека с очаровательной улыбкой, чья книга стихов и внимательное отношение так пленили эту великосветскую даму.
На того самого человека, который убил её дочь.
На человека, который больше не носил имя Роберта Коби.
Он знал о каждом нашем шаге, потому что прикрытие нашего расследования было его работой. Алистер довольно близко с ним работал. Слишком близко, я бы сказал.
