Округ Форд. Рассказы - Гришем (Гришэм) Джон (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Эмпория отпила глоток, облизнула губы и заметила:
— А что, очень даже неплохо.
— Это шардонне. Хорошее, но не первый класс. Лучшее, что было в магазине.
— И такое сойдет, — осторожно заметила она.
После второй кружки она вдруг начала хихикать. Уже стемнело, на улице было тихо.
— Знаешь, хотела спросить тебя кое о чем.
— Спрашивай.
— Когда ты понял, ну, что ты не такой, как все? Сколько тебе было?
Пауза, большой глоток вина, затем последовала история, которую Адриан рассказывал только тем, кому доверял:
— Да все было нормально, пока мне не исполнилось двенадцать. Скаутский отряд, бейсбол, футбол, походы и рыбалка — словом, обычные мальчишеские радости. Но по мере созревания я вдруг понял, что девчонки меня ничуть не интересуют. Другие ребята только о девочках и говорили, а мне было все равно. Я потерял интерес к спорту, начал читать книги по изобразительному искусству, дизайну и моде. Становился старше, другие ребята уже вовсю крутили с девочками. Все, кроме меня. И я понял: что-то со мной не так. Был один друг, Мэтт Мейсон, очень красивый парень, по нему все девчонки просто с ума сходили. И вот как-то раз я понял, что запал на него, но никому ничего не сказал. Меня преследовали самые дикие фантазии, и героем их всегда был Мэтт. Это мучило меня. Потом я стал присматриваться и к другим мальчикам, думать о них. И в пятнадцать признался себе, что я гей. К этому времени и ребята стали перешептываться за моей спиной. Я ждал и не мог дождаться, когда уберусь отсюда, начну жить как хочу.
— Ну а сожаления у тебя были?
— Сожаления? Нет, я не из тех, кто сожалеет о том, кем родился и стал. Конечно, плохо, что я заболел, но ведь каждый когда-нибудь заболевает и умирает.
Она поставила пустую кружку на плетеный столик и долго смотрела в темноту. Свет на крыльце был выключен. Они сидели в тени, Эмпория тихонько раскачивалась в кресле.
— Хочешь, открою тебе одну тайну? — спросила она.
— Конечно. Унесу ее с собой в могилу.
— Так вот. Я в каком-то смысле такая же, как ты, только мне никогда не нравились мальчики. Но я не считала себя не такой, как все, никогда не думала, будто со мной что-то не так. Но мне никогда не хотелось… быть с мужчиной.
— У тебя что же, и парня никогда не было?
— Ну как-то ошивался вокруг дома один, я и подумала: надо же попробовать, как это бывает. Семья беспокоилась: мне уже двадцать, а до сих пор одна. Несколько раз мы с ним ложились в постель, но мне не понравилось. Если честно, меня прямо тошнило. Просто не выносила, когда он до меня дотрагивался. Обещай, что никому не скажешь.
— Обещаю. Да и кому говорить?..
— Я тебе верю.
— Твоя тайна умрет со мной. А ты хоть раз кому-то об этом говорила?
— Господь с тобой! Нет, конечно! Просто не смела.
— А с девушками когда-нибудь баловалась?
— Знаешь, сынок, в те времена это было не принято. Да меня бы сразу в психушку упекли.
— Ну а теперь?
Она задумалась, покачала головой:
— Время от времени проходил слушок, будто один из здешних парней не такой, но слухи и сплетни — это одно дело, они есть и всегда будут, а чтобы жить с другим парнем открыто… нет, такого тут не было. Ну, ты меня понял.
— Понял.
— И еще я никогда не слышала, чтобы здесь одна женщина жила с другой. Может, и живут втихаря как муж с женой, любятся и все такое, но никому не говорят. Или же поступают, как я: оправдываются, что так и не встретили подходящего мужчину.
— Грустно все это.
— А вот мне ни капельки не грустно. У меня была счастливая жизнь. Послушай, а не выпить ли нам еще по кружечке вина?
— Прекрасная идея.
И Эмпория поспешила в дом, довольная, что нашелся предлог закончить эту щекотливую беседу.
Лихорадка вернулась и уже не отступала. Кожа Адриана источала пот, потом у него начались приступы безудержного лающего кашля; что совершенно изнурили его. Эмпория весь день стирала и гладила простыни, а по ночам прислушивалась к звукам, доносившимся из его комнаты. Готовила еду, к которой он не прикасался. Надевала перчатки и купала Адриана в холодной воде, не смущаясь его наготы. Руки и ноги больного походили на тонкие веточки, сил не осталось даже на то, чтобы выйти на крыльцо. Он не хотел, чтобы его видели соседи, оставался в своей комнате и ждал. Медсестра приходила уже каждый день, но только и делала, что измеряла температуру, переставляла пузырьки с таблетками и удрученно качала головой, глядя на Эмпорию.
В последнюю ночь Адриан кое-как умудрился надеть саржевые слаксы и белую хлопковую рубашку. Аккуратно упаковал туфли и одежду в кожаные чемоданы, навел в комнате порядок. Когда все было готово, он достал черную пилюлю, проглотил и запил вином, потом улегся на кровать. Вытянулся во весь рост, окинул взглядом комнату, положил себе на грудь конверт, выдавил улыбку и закрыл глаза — в последний раз.
Утром, часов в десять, Эмпория вдруг спохватилась, что из комнаты ее подопечного не доносится ни звука. Она приоткрыла дверь в спальню, потом вошла и увидела — Адриан, аккуратно одетый и улыбающийся, отошел в мир иной.
Письмо гласило:
«Дорогая Эмпория!
Пожалуйста, уничтожь это письмо после прочтения. И еще прости зато, что тебе пришлось заниматься всем этим. Но сама понимаешь, конец был неизбежен. Болезнь взяла свое, время мое истекло. Я просто решил немного ускорить ход событий.
Последние мои распоряжения находятся у Фреда Мейза, адвоката. Прошу сразу же ему позвонить. Он вызовет коронера, тот приедет и даст официальное заключение о смерти. Поскольку ни в одном похоронном бюро города заниматься мной не будут, тело отвезут в машине „скорой“ в крематорий в Тьюпело. Там его кремируют и поместят мой прах в урну. Самую простую, без всяких там украшений. Затем Фред перевезет мой прах в Клэнтон и передаст урну мистеру Франклину Уокеру из похоронного бюро здесь, в Лоутауне. Мистер Уокер согласился, хоть и неохотно, похоронить меня в „черной“ секции местного кладбища, как можно дальше от моего семейного склепа.
Все это должно быть сделано быстро и без уведомления моего семейства. Не хочу привлекать этих людей, да и им самим это тоже ни к чему. У Фреда имеются на сей счет мои указания, так что при необходимости он сам свяжется с ними.
Когда прах мой будет предан земле, надеюсь, ты помянешь меня в своих молитвах. Пара слов, не больше. А если возникнет желание, может, навестишь мою могилку и оставишь там несколько цветов. Самых простых, ничего экзотического.
В холодильнике есть четыре бутылки вина. Пожалуйста, выпей в память обо мне.
Спасибо тебе за твою доброту. Ты сделала последние мои дни вполне сносными, порой они даже были веселыми. Ты замечательный человек, ты заслужила право быть самой собой.
С любовью, Адриан».
Эмпория присела на край кровати и сидела долго, вытирая слезы, даже похлопала несколько раз Адриана по колену. Затем она взяла себя в руки и пошла на кухню, где бросила письмо в мусорное ведро и сняла телефонную трубку.
